— Я никогда не сделаю… ничего, что обидело бы тебя… причинило бы боль. Ольва, посмотри на меня. Ольва!

Ветка только помотала головой и выставила ладони вперед.

— Ольва! Это Трандуил? — голос Торина зарокотал, словно гром. Ветка немного овладела ситуацией и отрицательно замотала головой. Затем сухо сказала, практически без интонаций:

— Ты извини, мне надо побыть одной.

— Если не Трандуил, то кто? Как его найти? — вполголоса взревел король.

— Никак. Его нет. Не достать. Но я видела его лицо, когда дралась с Азогом. Много общего. Извини.

========== Глава 9. Таркун ==========

Ветка сидела на выщербленном от времени и частично раскрошенном каменном балкончике, свесив ноги вниз. Дейл был сейчас хорошо виден, казался обманчиво близким — на самом деле Эребор и город людей находились на приличном расстоянии. Чтобы пожать руку друг другу, королям пришлось бы седлать коней и ехать несколько часов.

Рядом с ней сидел Двалин и курил.

Крепкий дым ел Веткины глаза, когда порывы ветра кидали клубы в ее сторону.

Только что она ознакомилась с фактом, что Торин, Фили и Кили не являются братьями и сыновьями некоего Дурина, и что дела обстоят намного сложнее. Двалин, когда у него было время (в основном, он ворочал камни и ковал металл на восстановление врат Эребора), охотно проводил с ней время и в весьма простых выражениях повествовал о Средиземье, гномах и эльфах, людях и орках. Ветка слушала внимательно, хотя в бесконечных разъяснениях Двалина в духе «Авраам родил Исаака» путалась. В голове осело только представление об Илуватаре, Эа, айнур, вала Морготе, песнопениях как способе творчества и вала Ауле, которому уделялось особое внимание; а вот генеалогия рода Дурина запоминаться упорно не желала.

На полотенце между ними лежала разломленная краюха хлеба, щепоть соли в листке, и несколько вареных, уже облупленных яиц. Ветка горячо приветствовала любую белковую пищу. Лишний холестерин, по ее мнению, тут не угрожал никоим образом. И вероятно, Двалин бы удивился сверх всякой меры, если бы девушка стала вдруг выколупывать желтки и питаться одними белками, как это полагалось по ее тренировочному канону — тут любая кроха еды ценилась и уважалась.

И Ветка готова была бы поклясться, что пищи вкуснее черствого каравая и отварных яиц она никогда не ела.

— Двалин, а можно посмотреть место, где сидел дракон?

— В сокровищницу хочешь?

— Ну, меня туда пока не пустили. Я видела только зал, залитый золотом, в котором проходили переговоры королей. А интересно посмотреть, дракон все-таки. Я посмотрела оплавленные и разрушенные галереи, где он за вами гонялся… видела следы когтей. А вот ради чего он захватил Эребор, хотелось бы глянуть.

— Даин не постеснялся, — сердито сказал Двалин. — Торин считает, что сокровищ изрядно поубавилось. Люди из Дейла, которых внутрь не пустили, а просто нагрузили и выкатили им повозки, были скромнее, хотя, по мне, заслуживают большего. Торин собирается помочь им еще, как только прибудут наши. При Даине рискованно. Может решить, что и ему недодали. Гномам болезненно расставаться с накопленным, Торин не исключение, хотя мудр и справедлив.

— А ты как считаешь? Меньше стало сокровищ?

— Чисто внешне… ну разобрали один угол, да. Но Смауг знал, за чем летел.

— Вот и я думаю. Знала же эта скотина, за чем конкретно летела, — прошептала Ветка. — Значит, был серьезный мотив. Он же на каком-то кладе и до этого сидел, и вот прям приспичило. Прибыл и воевал. Значит, тут прям море злата?

— Да и серебра хватает, и камней, и мифрила.

— А Торин не будет возражать, чтобы я туда пошла?

— А ты спроси его сама, — и дубленая кожа Двалина пошла очаровательными смешливыми морщинками.

— Ууу, — сказала Ветка.

— Думаешь, никто ничего не понимает?

— Я думаю, вы тут все как старые кумушки, а еще мужики с молотками, — буркнула Ветка. — После того, как ты рассказал, как у вас обстоят дела с девушками, стало чуть понятнее, конечно. Сочувствую. Просто я привыкла, что женщин вокруг раза в три больше, чем мужчин. А чем нехороши женщины из Дейла? Там мужчин погибло много, свободные дамы, я полагаю, в наличии, даже если своих, которые из Синих гор скоро придут, на всех не хватит.

— Мы созданы из камня, — сказал Двалин. — Кровь у нас другая, и тела другие. Любят сердцем, а женятся-то и во имя силы рода. Не рожают человеческие женщины детей от сынов Ауле, или умирают родами. Ни одного выжившего полугнома не знаю. Полуэльфы вот есть. А полугномов нет.

— Я так далеко, как замуж и дети, в жизни вообще никогда не думала, — сказала Ветка, снова отсекая то, что с ней случилось давным-давно. — То есть если ты вдруг женишься на человеческой, ээ, тетке, то это заранее бездетный брак?

— Ну да. Но иногда такой брак лучше, чем вообще одному. Особенно если по любви. Ты видишь, нас тут ватага холостяков, у одного только есть супруга и сынок. У Глоина. Скоро его семья будет тут. Но если что, я предпочел бы деву, а не тетку.

— Глоин, рыжий, с заколками по всей бороде?

— Он. Ты с одеждой разобралась? Тауриэль тебе, может, смогла бы помочь.

— Да ну ее, смотрит так, как будто я у нее косметичку сперла. А я с Кили пока даже не знакома, да и с ней самой, если подумать. Делить нечего. Сама разберусь с тряпками, дурацкое дело нехитрое. Там много уцелевшей одежды, и меха даже.

— А вот пошли познакомимся, — Двалин усмехнулся, встал, собирая тряпицу с едой. — С Кили.

— Зачем? — спросила Ветка.

— Ну, ты уже выздоровела. Руки нам на работе нужны. А Фили плох. Приставлю-ка я тебя к Фили на время. Там, может, и с Тауриэль цапаться перестанете, и с Кили познакомишься. Как-никак они племянники Ториновы.

— Типа что, будущая родня? — насупилась Ветка. — Ну вот как к вам относиться? Один раз человека поцеловала…

— Не один, а два, — педантично поправил Двалин. — Не человека, а гнома. И не просто гнома, а короля, узбада!

— Нет, ну язык у вас — жесть, — сказала Ветка. — Узбад. И точно, сплетники бородатые.

— У этой горы есть сердце, — нежно сказал Двалин, — а у этих стен — глаза и уши. Особенно если дело касается Короля-под-горой. Твой поцелуй на льду видели мы с Бильбо. А язык не жесть, а скорее уж железо. Что такое жесть?.. Полная ерунда. Пойдем?

Про второй поцелуй Ветка решила не спрашивать, но на всякий случай поставила зарубку — проверить комнату на предмет жучков. Дырочек, щелочек, глазков и прочих приспособлений. А про первый стало понятно, кто растрепал.

— А чем, кстати, занимается Бильбо?

— Припасами. Пересчитывает, подготавливает Эребор к зиме. Готовит. Старший кладовщик и повар, — с уважением сказал Двалин.

***

В просторной комнате, на страже возле которой стояли Бифур и Бомбур, было свежо, светло и очень чисто. Два ложа отделяла плотная занавеска — не потому, что братья смущались друг друга, а потому, что Фили было тяжко и он едва пришел в себя, а с Кили постоянно была эльфийка, негромко напевающая целительные песни. Впрочем, Кили уже начал настойчиво просить для себя отдельную комнату, но так как при Даине Торин считал нужным охранять племянников, а стражи, бесспорно ему преданной, было мало, пока все оставалось, как есть.

По дороге Двалин поинтересовался, умеет ли Ветка врачевать. На уровне травм она умела — сертификат каскадера требовал ежегодно проходить переподготовку на курсах фельдшерской и полевой помощи при МЧС. И, предвосхищая вопрос, Ветка заверила, что повязки с кровью и гноем, необходимость менять подгузники и выносить горшок ее также не смущают — именно в этом, по ее мнению, заключался уход за раненым в средневековье. А баклуши бить, когда каждый по мере сил работал на благо возрождающегося королевства под горой, и правда было зазорно.

Двалин спросил, что такое подгузники, и по коридорам Эребора долго громыхало его раскатистое «ухаха» после подробных объяснений с жестикуляцией.

«На самом деле, недурно придумано», — признал под конец.