Ника подошла сзади и обняла Дениса.

– Прости меня. Не обижайся.

– Мне давно стоило привыкнуть, что у нас разный темп жизни. И отличные желания. Я устал тебя уговаривать перейти на новую ступень отношений, честно. Если ты чего-то боишься, то лучше скажи это прямо, вместо того, чтобы бегать от меня. И закроем тему.

– Давай поговорим об этом после праздников?

– О’кей, дорогая.

– Кстати, я через пару дней уеду домой. Мне нужно навестить Катю.

– Хорошо. Я бы поехал с тобой, но, как ты поняла, буду занят.

Денис обернулся и поцеловал руку Ники.

– Все будет хорошо, дорогая. Я надеюсь на это. И, как обычно, возьми для Кати от меня букет желтых роз.

Поезд замедлил ход и остановился на знакомой до боли станции родного города Ники. Она сбежала оттуда три года назад, но периодически возвращалась. Прошлое ждало ее, чтобы принять в свои объятия и оцарапать когтистой лапой. Но эти царапины были для нее жизненно необходимы. Чтобы помнить.

С маленькой сумкой в руках, Ника зашла в родной подъезд и доехала на лифте до восьмого этажа.

– Не верь в чудо.

Ника, шепча под нос свое старое заклинание, нажала на кнопку звонка. Ключи от квартиры у нее по-прежнему были, но стоило проявить вежливость. Может быть, тетя Лариса в этот момент была не одна.

– Здравствуй, Ника. Как же я соскучилась!

Потонув в тесных объятиях, Ника только и могла мысленно произносить свое заветное «не верь в чудо». Тетка выглядела изможденной, но все еще была красива, как и много лет до этого.

– Проходи, родная.

«Родная». Неопределенно дернув плечом, Ника перешагнула через порог. В коридоре взгляд первым делом падал на рожок – ложку для обуви, – как и прежде, висящую на своем месте. Ника поежилась от воспоминаний об ударах рожком по спине и фантомной боли.

– Ты голодна?

– Нет, я по дороге перекусила.

– Ты проведешь у меня новый год?

– Не в этот раз. Я на пару дней.

– С тех пор, как ты уехала, дольше, чем на два дня ты не оставалась ни разу.

– Не обижайся. В следующем году обещаю остаться на праздники.

– Той зимой ты говорила то же самое. И летом. Впрочем, о чем это я. Нужно радоваться, что я хотя бы иногда могу тебя видеть. А где Денис? Ты одна?

– У него рабочие дела. Знаешь, я, наверное, поеду к Кате.

– Когда ты уже перестанешь туда ходить?

Ника пожала плечами и, пятясь, вышла из квартиры. Она не хотела оставаться надолго. Но эти стены были словно пропитаны воспоминаниями о событиях, произошедших четыре года назад.

Ника зашла в цветочный магазин на углу и купила большой букет желтых роз. Пока флорист готовил цветы, она вызвала такси.

– Куда едем? – спросил водитель, когда Ника села в машину.

– На кладбище.

Очень часто наша жизнь сводится к банальному существованию. Человек либо не может определиться в истинной цели своей жизни, либо не может отыскать средства для ее достижения. Погрязнув в рутине, перестает мечтать, дышать полной грудью, что неудивительно, глядя на уровень загрязненности атмосферы. Свобода человека, как проявление собственных желаний, давно канула в прошлое, если она вообще была. Все немыслимые правила до того вгоняют в рамки, ужимают в его правах, что порой выбраться из этого невозможно.

Что же в заданных условиях является счастьем? Свобода, как выяснилось, не существует. Что же взамен? Быть как все, стремиться к получению богатства, для того, чтобы удовлетворить все свои животные инстинкты? И это жизнь?

Разве для этого создавался мир? Ну уж нет: пусть животные инстинкты останутся для зверей. Мы – люди, хотя, порой, забываем об этом. Но, вспоминая, мы отдаем свои крохотные жизни за мгновение счастья. Кидаемся на них, словно на острый кинжал, замаскированный под розу. Наслаждения, замаскированные под смерть… Мы стремимся прожить остаток дней в истинном наслаждении, но даже если это не кинжал, то роза тоже имеет шипы. Шипы, способные уничтожить, если пренебречь ими.

Так и жизнь: отнесешься легкомысленно, один укол – и все…

А представьте, если бы вы узнали дату своей смерти. Или кто-то страшный сказал, что жить осталось примерно три месяца. Осталось бы последнее лето… или последняя весна. То что тогда? Что сделать в это последнее, самое значимое время? Так много вариантов, столько всего, что откладываешь на потом, а когда оно будет? Сколько нужно откладывать признание в любви самому дорогому человеку? Или сколько нужно ждать, чтобы съездить в Испанию? Когда будет время, чтобы завести котенка? Никогда…

Так стоит ли откладывать то, о чем мечтается?

Зима в этом году выдалась малоснежной. Поэтому пробираться между оград и памятников было просто. Несравнимо с прошлым годом, когда Ника шла, утопая по колено в снегу. Но она не могла оставлять свою подругу одной надолго. Как минимум раз в три месяца Ника навещала Катю, погибшую от рака четыре года назад.

– Здравствуй, солнце.

Ника положила букет у памятника и протерла варежкой фотографию на нем.

– Денис передавал тебе привет. Он приедет со мной в следующий раз. Представляешь, он на днях снова предложил мне жить с ним. Да-да, я знаю, что мне стоит переехать к нему. Но мне так страшно. Я боюсь испортить всю магию, что есть между нами. Мне страшно, что он перестанет быть таким человеком-праздником, какой он сейчас. Конечно, я дура.

Ника вытерла слезы, навернувшиеся на глаза.

– Как же мне не хватает тебя рядом! Кто, как ни ты, мог бы сейчас мне дать хорошего подзатыльника. Ты мне нужна.

Ника присела на скамейку рядом с памятником. Она смотрела на фотографию подруги, представляя, что та сидит рядом.

Прошло несколько часов, пока Ника окончательно не замерзла. Она вызвала такси, помахала подруге, пообещала скоро вернуться и побежала к воротам кладбища, рассчитывая немного согреться от бега.

Она бежала, как и в тот день, когда узнала, что Катя умирает. Со скоростью пули мчалась к подруге, чтобы прижать ее к себе и попытаться успокоить, хотя и знала, что слов, которые бы могли помочь ей, не существует.

– Они отправили меня домой умирать! – Кричала Катя в трубку. – Я не проживу и месяца! Найди пистолет и позволь мне уйти быстро.

Ника бежала, прижимая телефон к уху. Задыхаясь от боли в груди, она пыталась что-то говорить. Бессмысленные слова поддержки. Так убедительно, словно сама в них верила.

Рывком распахнув дверь квартиры, Ника бросилась на пол, где, прижавшись к стене, сидела Катя. В ее глазах не было больше слез, а тело устало от ярости. Больше всего она была похожа на тряпичную куклу с растрепанными волосами и неестественно большими глазами на исхудавшем лице.

Ника помогла Кате встать и дойти до кровати. Проходя мимо кухни, Ника заметила Катину маму, сидящую за столом. Она закрыла лицо руками и беззвучно плакала, сотрясаясь всем телом.

– Все будет хорошо, моя родная.

Ника уложила Катю в постель и стала гладить ее по голове.

– Я буду с тобой, пока ты не заснешь. Тебе нужно отдохнуть.

Прошло уже четыре года, но боль от утраты подруги не притуплялась. Иногда будто бы становилось легче, но откуда ни возьмись возникали треклятые призраки прошлого и снова хватались своими ледяными пальцами.

Ника постоянно вспоминала последние дни, проведенные с Катей. Как же ей хотелось облегчить ее страдания, сделать это время легче и беззаботнее. И иногда из этого что-то даже получалось.

– Почему ты уже завтра уезжаешь?

Ника с тетей на кухне пили чай. Что-что, а кексы тетка пекла отменные. Время приближалось к полуночи. Ника не так давно вернулась домой – она провела день, гуляя по городу – но тетя, вопреки желанию Ники, еще не спала.

– У меня сессия. Я выбралась на день, решить кое-какие дела.