Как неоднократно побывавший в роли мешальщицы2, скажу со знанием дела: самым тяжелым этапом замеса являлась чистка котла. Железные скребки регулярно тупились, а размазанные по стенкам остатки массы норовили окаменеть прямо на глазах. Так что вальяжничать было некогда – успевай, отскребай. В смену требовалось от трех до пяти замесов, и каждый завершался взмокшей от пота одеждой на спине. Плюс шансом заработать железные мускулы в ближайшей перспективе.

За приготовление массы у нас отвечала Александра Николаевна (Шура, если не официально). Несмотря на свой предпенсионный возраст, Шура выдавала замесы буквально играючи. Отвергая при этом любую предлагаемую помощь. Настоящая некрасовская женщина из русского селенья! В горячую вращающуюся мешалку она бы, конечно, не полезла (руки оторвет и не помилует), а вот остановить начинающегося козла – без проблем.

Шура абсолютно не умела сидеть без дела и между замесами обязательно находила себе занятие: перетряхивала предыдущие массы, что-то подметала, где-то протирала.… В нашем крошечном по производственным меркам цехе ее уголок был самым образцовым. Здесь неизменно царили чистота и порядок. Шура с удовольствием взялась бы обихаживать и наши пресса, но каждый раз встречала решительный отпор. Мы ж не изверги! «Шура, не мельтеши» – осаживал ее циник и насмешник Машенин, – «Иди вон, свой бардак контролируй». И сиял железнозубой улыбкой, видя как оскорбленная до глубины души Шура бежит переподметать и перепротирать окрестности мешалки. Машенин всегда точно находил самые быстрые и безотказные способы укротить Шурину активность. Отчего она нередко удалялась в раздевалку, чтобы принять несколько капель валерьянки. С расстройства. Но обид на коллегу не держала. Да и Машенин, честно говоря, задирался не со зла. Такой уж он был человек. Когда в воздухе появлялся запах валерьянки, Машенин криво усмехался и (очевидно считая сражение выигранным) прекращал поддразнивать вышедшую из раздевалки Шуру. До самой следующей смены.

Раздевалкой, кстати, у нас служил угол цеха, отгороженный двумя трехсекционными железными шкафчиками, между которыми трепыхалась натянутая самодельная шторка. Больше двух переодевающихся раздевалка не вмещала. А душевой в цехе и вовсе не было – только раковина с краном, откуда зимой и летом текла холодная вода. Да и сам завод существенно отличался от тех, с какими мне доводилось иметь дело ранее: территория меньше школьного двора, а все здания, включая наше, были приземистые, словно вросшие в землю избушки. Окон они не имели и потому, освещались исключительно электричеством. Воздух нам подавала грохочущая тысячей оцинкованных ведер (о тысячу водосточных труб) вентиляция, без которой при работающей печи выжить не представлялось возможным. Если мы оставляли включенную печь на ночь (вентиляция в таких случаях не требовалась), то первый пришедший на смену должен был совершить поступок, близкий к мужественному: открыв дверь цеха, набрать побольше воздуха в грудь и крепко зажмурившись, ринуться в сизый слоистый туман, где наощупь отыскать и включить заветную кнопку подачи воздуха. Далее следовало пробкой выскочить наружу и слушать, как вентиляция, кряхтя и чертыхаясь, начинает свою работу. Через десять-пятнадцать минут помещение становилось пригодным для жизнедеятельности.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.