В заводской столовой, конечно, никто компотами не отбирался. Их тут было много: дождись своей очереди и бери любой, какой душе угодно. А не хочешь компота – пей квас. Недалеко от столовой, прямо на улице стояла бочка с квасом и добрая тетенька, сидящая возле нее, угощала всех желающих бесплатно! «У нас так каждое лето делается» – сказал папа, когда мы после обеда выпили по кружке кваса (я чуть не лопнул, но все-таки справился). Надо же, как здорово придумано!

А еще в одном из цехов стоял бесплатный автомат с газированнной водой! В него не надо было бросать монетки, просто нажимаешь кнопку и подставляешь стакан. Правда, газировка наливалась без сиропа, но разве это причина для огорчения? Без сиропа даже полезнее – минералка получается.

Короче, заводская жизнь мне определенно нравилась.

К тому же меня здесь не заставляли спать среди бела дня. А это тоже немало.

По утрам маме уже не приходилось уговаривать меня проснуться, я вскакивал от первой побудки. Умывался, завтракал и с радостью (не то, что раньше) отправлялся навстречу новым интересным открытиям. И встреться мне кто-то из знакомых, я бы гордо сообщил, что иду не куда-то там, а на настоящий завод. Вот.

Но блаженная пора, как это всегда случается, длилась недолго. Через несколько дней карантин закончился, и я снова вернулся на свою каторгу. В смысле детский сад.

И потом не раз, сидя наказанным за проступки или задержанным после обеда за недоедание капусты из борща, вспоминал беззаботные дни на папином заводе. Не скажу, что я решил, обязательно пойти туда работать, когда вырасту. Нет. Я собирался стать либо скульптором, либо благородным разбойником, но завод все равно произвел на меня самое благоприятное впечатление.

Странное дело!

Когда двадцать лет спустя я стоял, не в углу, конечно, а перед разгневанным начальником производства, который отчитывал нас со Стасом за нечаянно разбитое стекло в комнате мастеров, то гневное предложение: «Может вас в детский сад отправить, чтобы наигрались?» вызвало у меня жестокий приступ ностальгии. Чуть было не согласился.

На самом деле! Наигрался бы вволю. Начитался, наполдничался и главное насончасился. И пусть бы наказывали хоть каждый день. Тоже мне, проблема…

Следующее, более подробное внедрение в заводскую жизнь у меня произошло во время институтской практики. Практика для студентов – обязательное мероприятие: будущим инженерам еще во время учебы следует личными глазами увидеть, своими руками потрогать и, грубо говоря, на собственной шкуре почувствовать, что это за зверь такой – производство. Ведь после окончания института каждому из нас предстояло иметь с ним дело. И важно было, чтобы мы пришли на работу не желторотыми неумейками, а готовыми, пускай молодыми, но, тем не менее, специалистами – здравый и единственно правильный подход, надо сказать.

Только вот момент, когда нам выпало это знакомство, оказался не самым удачным. В стране бушевали легендарные «девяностые» со всеми своими «аксессуарами»: малиновыми пиджаками «новых русских», пейджерами продвинутых граждан, потоком рекламы по телевизору и зарубежными сладостями, которыми круглосуточно (еще одно новшество) торговали в бесчисленных ларьках и «комках». Предприятия останавливались, зарплата задерживалась, цены росли, люди осваивали новые профессии – «челнок», «браток», «менеджер»… Кругом царила такая неразбериха, что планировать даже ближайшее будущее казалось занятием бессмысленным.

Но жизнь продолжалась. Во многом благодаря тем, кто верил в лучшее и стремился сохранить существующий порядок, не боясь выглядеть в глазах современников отсталыми «белыми воронами» (это еще мягко выражаясь). Так что вопреки вышеописанному хаосу, студенты нашей кафедры были откомандированы проходить практику на большом производственном комбинате. Ситуация здесь была как везде: завод барахтался словно выброшенный на берег кит (мощности хватает, а куда двигаться – не понятно). Поэтому начальники цехов, в которые нас распределили небольшими кучками восторг от такого «подарочка», само собой не испытали. Какой может быть восторг, когда своих людей порой занять нечем?

– Что ж мне с вами делать? – озадаченно сказал доставшийся нам с Пашей руководитель, когда мы, оформив пропуска и прочие документы, явились к нему вестниками новых проблем, – Заботушка елки-палки. Вам же станки нужны… ЧПУ….

Действительно, идеальным вариантом практики для нас считалась работа на станках с числовым программным управлением.

– Не могу я сейчас к ним поставить, – он потер наморщенный лоб, – Заказ срочный. Некогда обучением заниматься.

Мы молчали. Потому как ничем помочь не могли. Единственный совет, который лично я мог бы дать это разве что отпустить нас подобру-поздорову догулять каникулы. На дворе стоял август – последний месяц перед началом учебы и я с удовольствием провел бы его по своему разумению. Вместо того чтобы пять дней в неделю вставать в шесть утра и мчаться на другой конец города. Да вот кто ж на такое согласится? Им надо выполнять распоряжение дирекции предприятия, нам – пройти обязательную после третьего курса практику. Круговые обязательства.

– Не знаю, не знаю, – размышлял несчастный начальник цеха, и вдруг радостно встрепенулся, – О! Слушайте, а помогите нам ремонт в столовой закончить? Там всего-то осталось мусор вывезти да потолки побелить. Затем и про ЧПУ поговорим. А, парни? Денег заплатим! На станках вам столько не заработать.

Этот довод показался самым убедительным. По точному расчету одного институтского умника нашей некогда достойной стипендии при изменившихся ценах стало хватать ровно на два «сникерса». Разве это карманные средства? При таких доходах ни себя порадовать, ни родителям на хозяйство добавить. А я видел, с какими растерянными лицами они приходили с работы в последнее время.

Кто тут откажется от верного заработка?

Да хоть полы драить! В принципе, на нечто подобное мы и согласились.

Единственное, что смущало – это, как рассказывать товарищам о том какую именно практику мы будем проходить. Ведь они-то, поди, настоящим делом занимаются. Осваивают, постигают, изучают, опыта набираются.…

Ха-ха!

Буквально на следующий день выяснилось, что из всей нашей студенческой ватаги доступ к станками получило всего лишь два человека! Прочим же был предложен не более квалифицированный труд, чем нам с Пашей: грузить, возить да перетаскивать. И никто не видел в этом трагедии. Скорее наоборот – бахвалились, у кого больше шансов заработать. Так что я отбросил все переживания и с чистой совестью ощутил себя частицей могучего заводского коллектива. В конце концов, любой труд почетен, когда стараешься на совесть. А ЧПУ никуда не убегут. Как столкнемся, так и разберемся.

Итак.

Территория комбината была огромной – целый город. Дорога от проходной до нашей столовой (далеко не единственной здесь) занимала добрый десяток минут. И располагалась она (столовая), между прочим, не на задворках, а почти в самой середине заводской площадки!

Каждое утро центральную аллею, обрамленную клумбами, деревцами и фонарными столбами на которых крепились репродукторы, транслирующие объявления и жизнеутверждающую музыку, заполняли пришедшие на смену заводчане. Гомонящий людской поток, направляясь по асфальтовому руслу, постепенно разбегался во все стороны тонкими ручейками, пока полностью не исчезал в цехах. Идущие смеялись, приветствовали друг друга, делились планами на день – вот где познавался смысл выражения «на работу, как на праздник»! Участвуя в такой демонстрации, автоматически начинаешь чувствовать подъем духа и желание трудиться так, чтобы душа пела. И чтобы вокруг обязательно – огненные искры, грохот металла и улыбающиеся лица товарищей. И у каждого в глазах уверенность. Уверенность в правильном выборе своего пути, в завтрашнем дне и вообще в победе всего доброго, честного и справедливого. Именно так обычно показывалась заводская жизнь в кино.