— Подожди, Лиля, я все объясню…

— Знаешь куда засунь свое объяснение… Не звони мне больше! Ни слышать, ни знать тебя не желаю!

Сегодня, спустя месяц, я предпринимаю еще одну попытку наладить отношения со своей единственной подругой. После четвертого гудка она, наконец, отвечает.

— Да.

— Привет.

— Привет.

Она напряженно дышит, и я слышу ее шаги и стук закрывающейся двери.

— Тебе удобно говорить? Может я не вовремя?

— Все в порядке, просто прикрыла дверь кабинета.

Опять повисает напряженная пауза.

— Лиль, я скучаю, ну что нам делить? Давай, в конце концов, встретимся и во всем разберемся.

— Разберись для начала со своими мужиками, — слишком жестко для разговора двух любящих подруг.

— Хорошо, — как можно миролюбивее отвечаю я. — А мы можем поговорить с тобой вдвоем, не вспоминая этих мужиков?

— Один из них, между прочим, мой брат, — ворчит она.

— Не повезло.

— Я знаю.

Мы примирительно смеемся и договариваемся о встрече.

Я сижу, подставив лицо весеннему теплому солнышку, на лавочке в сквере напротив Лилькиной работы и вдыхаю сладостный коктейль весенних запахов, мокрой травы и набухших клейких почек. По яркой голубизне неба плывут перламутровые облака. Мимо меня неспешно прогуливаются молодые мамочки с колясками. Наступил час обеда, и я наблюдаю, как один за одним, переговариваясь между собой или просто так, поодиночке, выходят сотрудники и разбредаются в разные стороны, кто в кафе, кто пробежаться по магазинам, а кто просто пройтись по улице, наслаждаясь хорошей погодой. Через несколько минут в дверях появляется Лиля и, уверенно шагая, направляется к пешеходному переходу. Она останавливается на краю тротуара на красный свет светофора и напряженно смотрит прямо перед собой, находясь в плену своих мыслей. Я же, любуясь своей подругой, не свожу с нее глаз. Густая грива рыжих волос, блестящих, как в рекламе шампуня, безупречная смуглая кожа, развевающийся плащ, строгий, подчеркивающий ее стройную фигуру, костюм, сапоги на высокой шпильке. Столичная штучка! Сейчас она работает в фирме, название которой вызывает одобрительные кивки у тех, кто в этом понимает. У нее просторный кабинет и визитки на плотной бумаге с тиснеными серебром буквами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вот загорается зеленый и ее тянет за собой через дорогу толпа пешеходов. Она видит меня и машет рукой.

— Привет, — все еще сохраняя дистанцию, бросает она.

— Привет, — я вижу, как она быстро достает телефон из сумки и украдкой смотрит время. — Торопишься? Я надолго тебя не задержу.

Лилька останавливается, буравит меня внимательным взглядом, как будто изучая, потом улыбается и … обнимает:

— Ну, здравствуй. Ух ты! — она упирается в мой живот. — А так еще не видно. Когда рожать?

— В сентябре, если все будет нормально.

— Конечно, все будет нормально! — она уверенно встряхивает меня за плечи и, на минуту задумавшись, тихо продолжает: — Я Вадиму ничего не сказала. Побоялась. Он и так с ума сходит.

— Хорошо, — пряча глаза, говорю я. — Хорошо. Тем более, что я не уверена, что он имеет к этому отношение.

Лиля удивленно и с иронией смотрит на меня: — Не поняла… У тебя что, еще кто-то был? — и потом, словно на нее снизошло озарение: — Ромка! Это был Ромка на Новый год! Я права?

Я согласно киваю.

— Ну, ты даешь! — восклицает она.

Мы засмеялись, и на время неловкость была забыта или, по крайней мере, выброшена из головы.

— Мне так неудобно, как будто я вас всех обманула.

— Да ладно тебе. Все врут и на каждом шагу. У тебя хотя бы была веская причина.

— Лиль, я не смогла. Я хотела. Честно! Но не смогла. — Я уцепилась за ее локоть и остановилась. — С ним все так сложно, запутанно. И сам он… Сплошной клубок противоречий. Я так и не поняла: нужна я ему, любит ли он меня, нужна ли ему вообще семья? — я в спешке, сумбурно, боясь, что она меня остановит, пыталась проговорить все то, что мысленно крутила у себя в голове последние месяцы и что терзало и мучало меня. — Настроение постоянно меняется. Ложишься вечером с одним человеком, а просыпаешься с совсем другим. А тут еще эта Настя…

— Да понимаю я, понимаю, — перебивает она меня. — Ты думаешь что, я не знаю своего брата? Да прекрасно знаю! … Просто все как-то неожиданно произошло… Да и обидно за него стало… Жалко…Только показалось, что все налаживается, и он около тебя оттаял. Ты зря засомневалась в его чувствах, мне кажется, что он все-таки любит тебя.

— Не знаю, не знаю. Он сейчас один?

— Нет…

— Ну, вот видишь…

— Ты же знаешь, что это ничего не значит. Если вернешься — он ее бросит.

— А если что-то пойдет не так, поссоримся или просто возникнут маленькие проблемки, как это часто бывает в семейной жизни, он так и будет к ней убегать?

— Может ты и права…

Мы продолжаем молча чеканить шаг по скверу.

— Слушай, давай кофейку выпьем за встречу, что ли? — предлагает она. — Там на углу кафешка неплохая.

— А может суши?

— Ой, нет! У меня эти суши Костик любит, я от них уже скоро чешуей покроюсь.

— Тогда — кофе, — соглашаюсь я. — Тем более мне надо в туалет. С этой беременностью все время хочется писать.

Мы заходим в небольшой зал и устраиваемся за столик.

— Два кофе, пожалуйста, — говорит Лиля официанту, а я торопливо добавляю:

— И что-нибудь еще, ладно? — киваю на витрину с пирожными: — Вот что-нибудь такое…

— Конечно, — улыбается официант.

Несколько минут у нас заняло обсуждение десерта: выпечка, торты и прочий сладостный разврат. В конце концов, мы единодушно сошлись на профитролях под горячим шоколадом.

Мы болтаем, как когда-то у меня на кухне, и я заново знакомлюсь со своей подругой после вынужденного перерыва в наших отношениях. Теперь она редко смеется, так, сдержано улыбается, и это очень жаль, потому что еще недавно она была прелестной деревенской девушкой и умела заразительно хохотать. Да, она стала еще большей красавицей, но сейчас вокруг ее красоты словно натянуто ограждение из колючей проволоки.

— Как ты? Как на работе, нравится? А дома, где ты живешь? — за время разлуки у меня накопилось много вопросов к ней. — Как Костя?

— Костя? — она откидывается на спинку стула и пожимает плечами. — Ну что, Костя? Не герой. — Молчание. — В общем — оказался таким, как все — больше занят собой, — и на ее изумрудные глаза набегает серое облачко. — Да все хорошо, — она прикрыла глаза… и неожиданно улыбнулась своей фасадной улыбкой. — А вот с работой точно повезло. Ребята в моей команде молодые, веселые. Рабочий день пролетает как один миг — мне с ними очень интересно. Да и деньги хорошие. Вот поднакоплю немного и свалю от этого хрена. Сниму небольшую квартирку, где-нибудь не далеко от работы в старом доме, и заживу одна в свое удовольствие. А ты? Как ты? Живешь вместе с Яковлевым?

— Нет, живем врозь, но встречаемся. Не знаю… С ним тоже все не просто: понимаешь, мы же общаемся тысячу лет, он мне как брат. Да и потом, они с Пашкой были всю дорогу вместе. Вот он меня целует, а я все жду, что сейчас зайдет в комнату мой муж и застукает нас. Ужас! — смеюсь я.

— Да-а, смешно. А вообще он к тебе как относится? Заботится о тебе? Мне он тогда показался слишком уж не серьезным: этакий типчик, который любит только себя. Такие, как правило, не женятся.

— Да вот с этим как раз наоборот: он зовет, а я не хочу.

— Он предложение тебе сделал?

— Да, и не один раз.

— Не понимаю, тогда что не так?

— Да в том — то и дело, что все так. В принципе он не плохой мужик: заботится в первую очередь не о своем удовольствии, а о том, чтобы дать его мне…

— Это ты сейчас о сексе? — лукаво перебивает Лилька.

— Да нет, вообще… хотя и о сексе тоже — засмеялась я. — Понимаешь, вот вроде бы он именно тот мужчина, который мне нужен: и надежный, и добрый, и щедрый, и любит меня…, а сердце от него не прыгает. Слишком уж он какой-то благополучный… А с Вадимом все по другому: мы с ним на одной волне были. Оба какие-то неправильные, поломанные жизнью.