Ничего не понимая, я смотрела на нее.

— Да, это был дом наших настоящих родителей. Мы здесь с Вадимом родились и жили до… Ну, пока мама не … умерла. Во-от, а когда Валентина с Егорычем нас забрали к себе и усыновили … или удочерили. Короче, и то, и другое. Дом этот оформили на себя, а для нас соседний купили.

— А почему они этот вам не оставили, а продали его? Зачем такие сложности? — я совсем обалдела от услышанного.

— Да, просто нам тяжело было здесь находиться. Воспоминания разные. Вадим с тех пор сюда и не заходил. Это я ничего не помню, маленькая была, да и переделали здесь все. Поэтому мне все равно. Ладно, потом как-нибудь расскажу, если захочешь — на ходу продолжая говорить, она пошла к выходу, — спасибо за кофе, я завтра еще заскочу.

Я стояла, как пришибленная. У моего дома была история! И, похоже, как и моя, очень трагичная!

Завтра Лиля пришла, как и обещала. Потом послезавтра. Она настойчиво оккупировала мое личное пространство. Удивительно, но меня это ни как не напрягало. Мне было интересно с ней. Она меня развлекала и веселила. Вся эта бесшабашная веселая легкость, с которой она относилась к жизни, импонировала мне. Лилька потчевала меня цветистыми рассказами о своих запутанных любовных историях. Она ничего не боялась и была абсолютно уверенна в себе. В этом она напоминала Ромку.

Как-то вечером, после плотного ужина, мы сидели на диване, подогнув под себя ноги. Случайно речь зашла о ее брате.

— А он всегда был таким? — неожиданно для самой себя спросила я.

— Каким — «таким»? — переспросила она.

— Таким грубым дикарем…

— А, ты об этом. Дело в том, что наша мама, наша биологическая мама, умерла, когда мне было три года, а Вадиму — десять. Они ругались с отцом, он ударил ее, она упала, и как-то не удачно. И умерла. Конечно, он был пьяным и, конечно, он не хотел ее убивать. Но, его посадили. А нас с Вадимом отправили в детский дом. И два года мы там были. Потом за нами приехали Валентина Ивановна и Алексей Егорович и забрали нас. Для меня они: мама с папой. Это чудесные люди. Мы выросли в любви и заботе. Я их считала своими родителями, но Вадим был уже достаточно взрослым и помнил нашу маму, поэтому у него не получилось принять новых родителей. И он так и не простил отца. Замкнулся в себе, отгородился от всего мира. Для него наши приемные родители так остались дядя Леша и тетя Валя. Он после школы уехал в город, поступил в институт. А когда его закончил и начал работать, то сразу забрал меня к себе. Мне тогда только четырнадцать исполнилось. Родители пытались возразить, но его не переубедишь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Как же он справлялся?

— Не знаю. Но нам было хорошо жить вместе.

— А друзья? У него есть друзья?

— Он сторонится людей, потому что уверен, что его предадут или бросят. Единственный друг — это я. Он всегда защищал меня и даже дрался несколько раз с парнями, которые были слишком наглыми, как считал он.

— Так он еще и агрессивный?

— Скорее нет, дерется, только если его достанут, — словом из тех, кого нужно очень постараться довести до предела.

Она расхохоталась:

— Да ты не бойся его. На женщину он никогда не поднимет руку. Он вообще, очень добрый и нежный. И, кстати, он классный фотограф. Его даже в Финляндию работать приглашали в один журнал.

— Ну, не знаю. Я в нем никакой доброты и нежности не увидела.

— А ты приглядись к нему получше и поймешь, что я права.

Накануне своего отъезда Лилька присоединилась ко мне во время пробежки. Болтая о том, о сем, мы бежали, сопровождаемые Нордом.

В этот момент к дому подъехал внедорожник Вадима. Он вылез из машины и, увидев нас, направился к пляжу. Сзади раздался пронзительный вопль. К нему летела Лилька. Подбежав, она подпрыгнула и повисла на шее брата. Его лицо потеплело.

Я стояла на пляже и смотрела, как они уходят. Что — то рассказывая, Лилька припрыжку бежала рядом с братом, ей было радостно с ним. Судя по всему, и ему с ней, насколько он вообще умел радоваться.

Уже у калитки она повернулась ко мне и крикнула:

— Я приеду на Новогодние праздники. Не скучай. Звони, если что.

Она помахала мне рукой и громко засмеялась.

— Сумасшедшая, — подумала я, не зная, что эта девушка будет единственным моим другом в этой глуши и, как выяснилось потом, одним из лучших друзей, которые у меня будут в жизни.

Я очень скучала по Питеру: по его набережным, мостам, по маленьким кафешкам и тихим скверикам, и, конечно, я скучала по Ромке. Уже больше недели мы не разговаривали. Несколько раз я безуспешно звонила, но он не отвечал и не перезванивал. Приехали! Теперь я вынуждена охотиться за ним. Наконец, поздним вечером прозвучал долгожданный звонок.

— Ленок, прости. Как ты там? Только по-быстрому — у меня запара.

— И все-таки здравствуй! У меня все нормально. Слушай, может, приедешь ко мне. Я понимаю, у тебя дела, свои планы. Но скоро Новый год … Ну, хотя бы на пару дней, — вышло совсем жалобно.

— Боюсь, что на Новый год ничего не получится. Уже взял билеты в Амстердам на десять дней. Сейчас спешно подбиваю все на работе, чтобы ничего не вылезло не предвиденного. А то начнут звонить. Перебьют весь кайф.

— Ты что, с девушкой летишь? Неужели жениться собрался?

— Да ладно тебе, жениться… Просто, отдохнуть, то да се…

— Ну, что ж, хороших тебе праздников, — тусклым голосом пожелала я.

— И тебе. Не расстраивайся — я что-нибудь придумаю. Пусть ни на Новый год, пусть — позже, мы обязательно встретимся. Короче, вернусь — позвоню.

Он повесил трубку. Я еще какое-то время держала телефон у уха. Такого поворота событий я никак не ожидала. Мало того, что мои родители даже не пригласили меня к себе на праздники. Хотя, чему тут удивляться? Овдовевшая депрессивная дочка будет только нагонять тоску на их праздничном застолье. Теперь и Ромка бросает меня. Вот эту пилюлю проглотить значительно трудней.

Купленные в местном магазине игрушки и гирлянды и приготовленные уже на столе, я сложила обратно в коробку — приподнятое настроение улетучилось, и наряжать дом расхотелось. Гостей не будет. А нам с Нордом сойдет и так. Выпьем шампанского, посмотрим телик и завалимся спать.

Яркое зимнее солнце заливало комнаты, но идти куда-то не возникало не малейшего желания. Вот уже час я сидела на диване, тупо глядя в окно в мрачном настроении.

Неожиданно громкий стук в дверь нарушил тишину. Я нехотя пошла открывать. На пороге — Лилька! Без предупреждения, без звонка, на три дня раньше обещанного срока!

— Что сидишь дома в такую погоду? Надевай шапку, куртку и пошли, — она повисла у меня на шее. — Ну, привет, подруга.

— Не, что-то не хочется, — я по инерции пыталась вяло отказаться.

— А кто спрашивает — хочешь или нет? Просто одевайся и пошли.

Она взяла в руки мою шапку и куртку и демонстративно встала в дверях:

— Время идет… Сгоняем в магазин по быстрому и, к нам. Отец с мамой уже ждут.

Она была такой же как всегда: уверенной в себе, веселой и шумной. И ей удалось сотворить чудо. Сама того не желая, я начала смеяться. Она заставила меня пройти пешком по всему берегу озера.

— Чтобы вся хандра выветрилась.

Но «по быстрому» не получилось. За эти два часа, что мы мотались по окресностям, она успела мне рассказать свое новое любовное приключение, а еще о том, как она поссорилась со своей начальницей на работе, потому что она не хотела ее отпускать; как у нее опять сломалась ее старенькая «Жигулюшка» и ей пришлось стоя проехать четыре часа на автобусе, потому что не было мест. Она болтала без умолку, а я шла рядом, слушала ее и думала «как же мне хорошо».

Мы подошли к их дому, когда уже стемнело.

— А вот и мы! — крикнула она, открывая дверь.