Мы находились на краю терраформирования, на западе километрах в пятиста от базы уже вырос город, с небоскребами, причальными башнями, и даже небольшим космодромом. От города расходились словно лучи дороги, по которым сновала техника, я мог разглядеть только те, что уходили на север и восток, в нашу сторону практически никто не ехал. И от нас тоже. Так и знал, что в какую-нибудь глушь забросят. Базы располагали в шахматном порядке, каждая как раз примерно триста километров и обслуживала, и наша была на самом восточном рубеже, на севере и юге виднелись такие же строения, невысокие, уходящие вглубь.

А на востоке, на пределе видимости, тоже что-то такое было, километрах семьсот от нас. Пройдут годы — лет тридцать-сорок, на восток продвинутся новые базы, и новые поколения поселенцев обнаружат что-нибудь таинственное. Например, заброшенный космодром, или город, который начали строить, но потом решили, что в такой глуши никто не будет покупать апартаменты. В Африке таких тоже понастроили, думали. англичане туда рванут, будут саванну облагораживать. В итоге с большим трудом заселили туда прибалтов, но тем деваться больше некуда было.

Местные воздушные хищники сначала близко не приближались, а потом осмелели, пикировали прямо на штурмовик, приходилось резко замедляться и ускоряться, птицы так не могли, у них не было грав-системы от мойщика окон. Заодно проверил, как аппарат ведет себя на предельных режимах, на удивление и разгонялся, и тормозил он куда лучше, чем я ожидал.

Полетал над тракторами, пашущими на благо конфедерации, их вокруг нашей базы было множество, в отличие от нас, бездельников и неучей, способные зэки трудились день и ночь, чтобы заработать на свободу. Прокладывались дороги, строились какие-то непонятные сооружения, леса безжалостно уничтожались и высаживались в другом месте. Один трактор как раз этим занимался, перемалывая огромные стволы, а от него удирала семейка гиппо. Бедолаги, вот в кого надо дерьмом пуляться, а не в охранников.

Я понял, что люблю летать, лет в десять, когда отец усадил меня за штурвал настоящего боевого симулятора многоцелевого истребителя, нацепил шлем, пристегнул крепления перегрузочного костюма, отрегулировал вращающееся на центрифуге кресло, и я поднял самолет в воздух. Условно, конечно, к тому же разбивался много раз, пока не научился взлетать нормально, но это ни в какое сравнение не шло с вирткостюмами и компьютерной симуляцией. Полное погружение в шкуру пилота. Потом, когда переселились в Африку, такого оборудования там не было, но в один из приездов мне удалось уговорить отца на пробный полет, Намибия как раз закупила пробную партию российских истребителей, собиравшихся в Китае, а китайская корпорация, где он работал, не знала, что с ними делать — то ли оставить про запас, то ли повстанцам продать. Помню щенячий восторг, когда оторвал настоящий самолет от земли — вертикальный взлет поднимал его на тридцать метров, предоставляя место для разгона.

Сколько потом летал на пустотниках, все-таки настоящая атмосферная машина — это реальный драйв, сопротивление воздуха, управление элеронами, или как здесь, разворотом вектора гравитации, все это давало настоящее чувство обладания огромной мощью. На Су-77 стояли ракеты, способные превратить небольшой город в радиоактивную пустыню, здесь пушка могла в режиме покрытия целей уничтожить с сотню таких Сушек, даже на десятую долю не израсходовав боекомплект.

Внизу от семейки гиппо отстал малыш, он вроде как ногу повредил, а старшие даже не оглянулись, удирая от беспощадной техники. Которая была не одинока, примерно метрах в ста от бегемотика затаился огромный кузнечик, высотой метров в пять. Жвалами он спокойно перекусывал молодые деревца, но маленький гиппо — это гораздо вкуснее целлюлозы. Кузнечик замер, потирая лапки, приготовился к прыжку. Я завис как раз над ними, на небольшой высоте, и чуть не прозевал момент, когда это чудовище членистоногое прыгнуло. Бегемотик даже не заметил, он, прихрамывая, пытался бежать за своими родственниками. Кузнечик выпустил крылья, растопырил жвалы. планируя на жертву.

И разлетелся на мелкие хитиновые кусочки, или что там у него.

Вот и пушечку испытал.

Бегемотик остановился как вкопанный, когда на него обрушился дождь из ошметков насекомого, посмотрел наверх, увидел меня и что-то прогудел. Наверное, принял за очередного хищника. Тут и родители его опомнились, здоровая пятитонная туша мощными прыжками, вот уж не ожидал такой прыти, вернулась к детенышу, закинула его себе на спину и помчалась обратно, убегать от трактористов-ударников.

— Настоящим героям не нужна слава, — тихо сказал я сам себе, выводя штурмовик на маршрут облета. Еще кружок, и домой.

— Сколько мяса, — отреагировала Толстая Мо на запись моего полета. — Мы платим за синт-белок по пять кру, а тут, считай, порций на год вперед хватит.

— Ты про гиппо? — уточнил я.

— Дурак? — Мо даже обиделась. — Кому нужны эти горы жира. Посмотри на это чудесное создание, там же сплошные питательные вещества.

И она ткнула в кузнечика.

— Сможешь добыть парочку, скормим их пищевому автомату. Он из них такие вкусняшки сделает, язык проглотишь.

Лали и Калхи подтвердили, что да, лучше этого кузнечика еды на планете не найти. Но что штурмовик для этого не нужен, они спокойно такого красавца и на броневике подстрелят. Заодно и привезут, чего там. Как раз свободного времени навалом, картриджи топливные еще есть, да и Гниллсу надо прогуляться, а то сидит на базе, словно в тюрьме.

Мы посмеялись над удачной шуткой, а через несколько дней троица собралась и отчалила на охоту. Меня и Эре с собой не взяли, сволочи, а Мо и не собиралась — ей вообще наружу вылезать не хотелось.

— Природа меня пугает, — признавалась она. — Это каким идиотом надо быть, чтобы жить среди этой грязи, гниющих деревьев, каких-то непонятных существ, да еще под лучами звезды без всякой защиты. Ну и что, что предки так делали, это было сто тысяч лет назад, с тех пор все изменилось в лучшую сторону, и точка.

— Шестая группа, на выезд, — вдруг прямо посреди обеда появилась физиономия конфедерата. — Срочно, критическое событие на участке 47.

— А чего другие не едут? — я дожевывал какую-то штуку, стараясь не думать, из чего она сделана, и только настроился на нужный лад, даже почувствовал какой-то не очень мерзкий вкус, с нотками травы и пережаренного в подошву стейка, и тут этот придурок.

— Заключенный Дэн, к сроку прибавляется десять дней.

Я показал конфедерату фак, вряд ли он понял, что это такое, но смысл уловил. В общем, больше десяти дней штрафа за десять дней отсидки давать было нельзя, а для меня годом больше, годом меньше значения не имело. Предыдущее прибавление срока я получил, когда мы начинали собирать штурмовик, так что еще десять дней — в безопасности.

Так что этот напыщенный индюк только поморщился. Пропал.

Вместо него возникла голова женщины. Эта конфедератская тварь распределяла наши деньги, так что спорить с ней было себе дороже.

— Уже все идут, — даже не дожидаясь ее вопроса, сказал я. И швырнул доску с едой в голо-стену, стараясь, чтобы через голограмму этой бабы пролетела..

Голова кивнула и исчезла.

— Лали, — вызвал я бандита, — чем вы там занимаетесь? Где вы сейчас

— Гниллса дрючим, — отозвался Лали. Не знаю, пошутил он, или нет, проверять никакого желания не было. — Не отвлекай, хрен знает где мы, в лесу.

— Дуйте в сорок седьмой квадрат, там что-то случилось

— Ага, уже летим, — бандит сплюнул прямо в мою сторону. — Некогда нам, жратву добываем. Между прочим, для тебя стараемся. Тебе надо, ты и дуй куда хочешь. А нас не трогай.

И отключился.

Самое обидное, что индюка пришлось вызывать второй раз — разрешение на полет он давал, и быть сбитым какой-нибудь спутниковой установкой мне совсем не хотелось. Тот словно ждал, когда я прибегу на полусогнутых упрашивать.

— За свой счет, — скривившись, заявил он, увидев, что я уже занял место в штурмовике. — Коридор открыт. Высота не больше десяти километров, вылет строго по вектору.