Однако едва автомобиль миновал арку парковых ворот и углубился в переплетения улиц, как девушка села ровно и принялась безмятежно щебетать о том, куда мы едем, вызвав гримасу недовольства на лице Нордана.

А я до самого магазина не могла избавиться от кислого, разъедающего чувства, будто предала Пушка.

Не знаю, от кого Валерия узнала об этом магазинчике. Находился он на окраине Эллораны, маленький, тесный, забитый одеждой по самый потолок, низкий, с облупившейся штукатуркой. Магазин пах пылью, залежавшимися вещами и слабо лавандой. В узких его проходах между стойками с костюмами едва можно разойтись двоим. Вопреки моим ожиданиям и опасениям, девушку не смутили скромность, откровенная непрезентабельность места и впервые попавшим в кондитерскую ребенком она приникла восторженно к ближайшей стойке, зашуршала азартно одеждой. Нордан поморщился, то ли раздраженно, то ли брезгливо, но нам не оставалось ничего другого, кроме как последовать примеру наследницы.

Выбирала я долго. Впрочем, Нордана, похоже, тоже не устраивал предлагаемый магазином ассортимент, я слышала его недовольное ворчание, слышала, как он снимал поочередно со стойки с мужской одеждой костюмы и сразу вешал их обратно. Валерия же, наоборот, бегала в примерочную с каждым, видимо, мало-мальски приглянувшимся костюмом нужного размера. Время от времени она крутилась передо мной в наряде то русалки, то богини, то книжного персонажа и спрашивала моего мнения, однако я только качала неопределенно головой, удивляясь рискованной длине, разрезам за гранью приличий, декольте, из которого, по моим представлениям, грудь выскользнет при легчайшем наклоне вперед. Я не рискнула объяснять Валерии, что настолько откровенные костюмы не уместны для девушки ее лет. Да и для леди старше годами тоже.

Отыскав наконец платье, все-таки прикрывающее тело, а не выставляющее его на всеобщее обозрение, длинное, блестящее, моего любимого цвета ясного неба в летний полдень, я прошла в тесную примерочную кабинку. Переоделась, надеясь искренне, что после возврата одежду хотя бы стирают — продавец, лысеющий толстячок средних лет, с порога сообщил нам, что здесь мы можем как купить костюмы, так и взять их напрокат за меньшую сумму.

Не уверена, что в Феоссии была бы возможна подобная ситуация. Что на моей павшей родине единственная наследница трона смогла бы сбежать на тайное свидание к возлюбленному. Что одна из фрейлин легко подменила бы ее, не вызвав подозрений у охраны. И что будет по возвращению сопровождения Валерии во дворец? Фрейлина продолжит изображать ее? Но как, если только девушки не похожи, словно близнецы? И разве не говорила сама Валерия, что окружение ее ненадежно, что свита обо всем докладывает императору?

И надежен ли сын герцога?

Легкие шаги за цветастой занавеской кабинки, аромат тумана и мха. Я выглянула из-за края ткани, но так, чтобы было видно лишь мое лицо.

— Это самый вменяемый вариант, который нашелся в этом борделе.

Коричневые брюки, светлый жилет с позолоченными пуговицами, белая рубашка с широкими рукавами, старомодным жабо и кружевными манжетами. Сюртук в тон, перекинутый через руку.

— Когда-то нечто подобное было модно, — добавил Нордан, окинув себя хмурым взглядом.

— Мне нравится, — улыбнулась я.

Мужчина из другой эпохи. Знакомый и все же загадочный. Завораживающий. Притягивающий.

— А твой?

Я отодвинула занавеску. Минуту Нордан рассматривал мое платье, кажется, пристальнее, чем накануне для клуба.

— На самом деле оно вовсе не такое открытое, как кажется, — пояснила я торопливо.

Вставки телесного цвета создавали иллюзию откровенности, оставляя ощущение, будто наряд располосован ножом, но даже слишком низкое декольте было закрыто до ключиц. К сожалению, ткань оказалась полупрозрачной, позволяя разглядеть край нижнего белья, однако я готова подписаться под словами мужчины о наиболее вменяемом варианте. Розовая туника богини любви, по сравнению с которой мое платье для клуба выглядело почти целомудренно, прельщала меня куда меньше.

— Ну да, — произнес Нордан и поднял взгляд на мое лицо.

Несколько растрепавшихся каштановых прядей падали на лоб мужчины. Я потянулась поправить непослушные завитки, машинально, не задумываясь, отметив только, что волосы вьются немного. Прежде я и внимания на это не обращала.

Мои пальцы коснулись нечаянно кожи, и я застыла, сообразив, что прикоснулась первой, без острой нужды или хотя бы простой необходимости. Мы оба застыли, лишь глядя друг на друга, ожидая, ища что-то неведомое в глубине глаз, опасаясь вспугнуть замерший яркой бабочкой момент. Я осторожно провела пальцами по лбу под выбившимися прядями, виску, скуле, щеке, уже чуть шершавой. Нордан молчал и только глаза медленно светлели, словно лед под зимним солнцем.

— Надеюсь, у кого-то из вас есть деньги, чтобы заплатить. — Занавеска соседней кабинки открылась резко, звякнув металлическими кольцами, заставив меня вздрогнуть, отдернуть руку и отвернуться от мужчины. — Потому что в противном случае нам придется украсть эти костюмы.

Я заметила, как Нордан поспешно отвел от меня взгляд, обернулся к Валерии.

— В свою очередь надеюсь, что ты, вооруженная опытом своего отца, помнишь, что мы не оказываем услуг безвозмездно, — голос насмешлив, тон непочтительно пренебрежителен.

— Помню. Но мы же не будем обсуждать это сейчас?

— Нет. Однако я делаю пометки, и список растет.

Наверное, даже под пытками я не смогу объяснить, что только что произошло. Будто нам по шестнадцать лет, будто между нами ничего еще не было, кроме разве что робкого поцелуя украдкой, будто каждый взгляд, каждое прикосновение впервые.

Очередной эффект привязки? Но привязка должна действовать иначе!

— Кстати, не уверен, что твой отец одобрил бы этот костюм. Танцовщица из дешевого клуба или представительница древнейшей профессии?

— Фея, вообще-то, — вызов мешался с возмущенными визгливыми нотками. — Переодеваться не будем, поедем в поместье так.

— Тогда накинь что-нибудь. Не хочу, чтобы меня приняли за… владельца феи.

Я забрала свои вещи из кабинки, вышла из тесного закутка.

— А говорила, что оно не настолько открытое. — Нордан коснулся моего бедра, где заканчивался единственный разрез на платье, обнажавший мою левую ногу. Прикосновение, легкое, мимолетное даже, вдруг вызвало причудливую волну тепла и мурашек, породило мучительное желание, чтобы мужчина опустил руку немного ниже, к разрезу в складках юбки, дотронулся до кожи под гладкой тканью.

— Самый вменяемый вариант, — повторила я недавние слова мужчины, опуская глаза, опасаясь, что он догадается о моих мыслях.

— Действительно. — Нордан снял свою одежду, брошенную небрежно охапкой на перекладину стойки, достал из внутреннего кармана куртки несколько купюр и отдал куртку мне. — Надень, пожалуйста.

Забрал мои вещи, оглянулся нетерпеливо на Валерию, натягивающую поверх чего-то маленького и ярко-розового жакет от костюма для верховой езды.

Мы выбрали подходящие маски в большом лотке возле прилавка, мужчина заплатил за костюмы, оформив покупку как прокат. Хотя более чем очевидно, что никто из нас не поедет сюда для возврата.

Но вслух, разумеется, об этом никто не упомянул.

Оставшуюся часть пути мы молчали, даже Валерия только смотрела в окно, кутаясь зябко в жакет. Постепенно дома закончились и вместе с ними, кажется, закончился и город. По обеим сторонам дороги, широкой, пустынной, потянулись поля, лишь иногда вдали появлялись зубцы то макушек деревьев, то крыш. Солнце клонилось к закату, окрашивая светлое небо и облака нежнейшим розовым цветом.

Я связанная. Связующий должен быть в моих мыслях, в моих чувствах. Это объясняло влечение, вихрь пугающих эмоций. Если причиной создания привязки действительно послужило некое неосознанное Норданом полностью желание, то последствия для него тоже вполне естественны — отсутствие интереса к другим женщинам, страсть ко мне, по крайней мере, пока не наступит пресыщение объектом. Запах и стремление защищать связанную не совсем обычны, но речь все-таки не о чистокровных людях, не о человеческой магии.