— Куда же делись остальные? — Дрэйк говорил, братство менялось.

Братья менялись. Разве они не бессмертны?

Или врет молва?

— Чем шире становилось влияние братства на жизни людей и целых государств, тем больше разногласий назревало в его недрах. Иногда споры решались радикально. В конце концов, метод «иногда проще убить собеседника, чем доказать ему свою правоту» заметно поубавил количество братьев. И уж не знаю, что там произошло у той расы, то ли ее представители перестали навещать наш мир, то ли начали поголовно предохраняться, но больше полубожественных сыновей не находили, равно как и славных баллад уже не слагали.

— Значит, и Дрэйк, и Нордан…

— И все братство — дети мужчин той расы и человеческих женщин.

— А дар змеиной богини?

— Дар богини — яд, как я теперь понимаю, в комплекте с клыками. И дар бога смерти — свобода от его власти. Какие-то там варварские кровавые ритуалы, объединение в круг, от которого зависит сила и бессмертие братства. Говорю же, мало информации, подробностей я не знаю.

— Значит, они все-таки бессмертны? — но как же тогда братья избавлялись друг от друга?

— Бессмертны, — подтвердила Лиссет. — Однако, судя по ошибкам прошлого, способы убийства собрата существуют, надо только, как говорится, знать места и пароли. Ну вот, собственно, это все, что о них известно. Есть еще, разумеется, слухи, но в них и с собаками не разберешься.

В моем теле, в моей крови яд.

Браслет рабыни можно снять. Настоящую татуировку свести. Но возможно ли очистить мое тело от яда?

Дрэйк упоминал о последствиях необдуманных действий Нордана, но ни разу — о самом клейме. Не сказал, что избавит меня от черного цветка. Не потому ли, что это невозможно?

— Долго мы будем гулять?

Ветерок, легкий, ласковый, коснулся моего лица, игриво перебирая волосы. Разрисовал речное зеркало причудливыми изломами ряби и запутался в листве деревьев, будто кошка в размотанном клубке.

Белые кружевные зонтики одуванчиками вокруг, модные шляпки, скрывающие в тени лица хозяек.

А мы без шляпок наперекор моде и приличиям, открытые ветру и солнцу.

— Наверное, побродим еще немного. — Лисица пригладила непослушные рыжие пряди. — Или ты уже обратно хочешь?

— Не хочу, — но вернуться придется.

И Дрэйк все поймет.

— Слушай, а поехали потом ко мне? — предложила вдруг Лиссет. — Места у меня, конечно, немного…

— Поехали, — согласилась я.

Знаю, я опять тяну время в попытке отсрочить неизбежное. Боюсь посмотреть в глаза Дрэйку и понять, что он все знает, что мой запах изменился и не привлекает мужчину больше. Но, по крайней мере, есть и положительная сторона: Нордан наконец оставит меня в покое.

Лиссет жила в кирпичном семиэтажном доме. Пятый этаж, небольшая квартира за черной металлической дверью. Маленькая прихожая, кухня, одна комната, вместившая в себя и спальню, и гостиную. За окнами улица, шумная, полная транспорта и людей, напротив такой же дом зеркальным отражением.

— Вот и мое логово. Удивлена, да?

— Есть немного, — призналась я, рассматривая обстановку, скромную, без изысков, но уютную по-своему.

Растения в горшочках на подоконнике. Книги на полках. Россыпь маленьких ракушек и разноцветных стеклянных шариков на тарелке. Свечи. Сосновые шишки в плетеной корзинке на кофейном столике и маленькие подушки с кисточками на диване.

— Снимать частный дом мне не по карману, увы. — Лисица бросила в зеленое кресло сумочку. — Нанимать штат прислуги тоже. У меня только водитель и то потому, что не люблю общественный транспорт… хотя кто его любит, конечно… а такси не всегда поймаешь.

— Маркиза без прислуги?

— Ага. Да и какая из меня маркиза? Титул так, для солидности. И потом я с детства привыкла обходиться без слуг. Мой кровный отец погиб, когда я была еще лисенком… ой, то есть ребенком, я его даже не помню, только по маминым рассказам. И так получилось, что мы с мамой после его смерти остались в чужой оккупированной стране без средств к существованию и возможности уехать. Прошло несколько лет, прежде чем второй папа сумел нас разыскать и забрал оттуда.

— Прости, ты сказала, второй папа?

— Да, — Лиссет неожиданно хитро улыбнулась. — У нас женщина может иметь двух мужей единовременно. У моей мамы тоже было два мужа: мой кровный отец, кицунэ, и отец, который меня вырастил, маг-человек.

Два мужа. Одновременно.

Неслыханно. Скандально. И странно.

— У нас? — повторила я растерянно.

— У многих оборотней двоемужество в порядке вещей. Мы и так не слишком многочисленны, самок рождается меньше, чем самцов и любой стае требуется иногда свежая кровь.

— Разве не разумнее в таком случае мужчине иметь несколько жен?

— И гарем из наложниц, как принято у некоторых народов? — рассмеялась лисица. — Нет, у нас женщин почитают, мы матери, дарующие новую жизнь, воспитательницы, хранительницы, нас надо беречь и защищать. Большинству оборотней и в голову не придет без крайней нужды обидеть или оскорбить женщину, тем более ударить, изнасиловать или убить. Ну и с практической стороны полно плюсов. Понимаю, для тебя это дико, но скажи, почему женатым мужчинам можно иметь любовницу, а то и гарем, если традиции или средства позволяют, а женщинам нет? И мы же говорим о мужьях, а не о беспорядочных связях с каждым приглянувшимся самцом.

— А дети?

— Дети воспитываются вместе и различий между ними не делают. И мы знаем, кто именно отец. Мама рассказывала, что почувствовала почти сразу.

Ребенок.

Пол под ногами качнулся вдруг, и я ухватилась за спинку кресла.

А я об этом и не задумалась даже.

— Лиссет…

— Что? Что с тобой? Ты побледнела.

— А что, если я… я… беременна?

— Спокойно. От членов братства не залетают, разве что на тот свет. Предположительно они в принципе не могут иметь детей, и отсутствие даже случайных отпрысков этот факт подтверждает. Так что выдохни и не дергайся, — лисица задумалась на мгновение. — Да и ледышечка — папа? Извини, но Нордан с младенцем на руках представляется с трудом.

Мне тоже.

А Дрэйк, наверное, был бы хорошим отцом.

— Ну что, может, поужинаем, Ай… как там дальше? — Лиссет посмотрела на меня выжидающе.

Что ж, это всего лишь имя.

— Айшель.

— Хорошо. Рада познакомиться, Айшель, — лисица улыбнулась одобрительно. — Ужин?

— Да, было бы неплохо. И… могу я воспользоваться твоей ванной?

— Конечно. Скажи, что нужно — у нас есть почти все.

Я хотела только умыться, но по некоторому размышлению все же решила принять душ. Горячая вода успокаивала, наполняя разум и тело сонной негой.

Вернуться придется, однако я не знала, когда, да и не хотела знать. Все равно в особняке никто не ждет меня по-настоящему и если и беспокоятся, то лишь как об оплаченном товаре. И жертве чужих необдуманных действий.

Когда я покинула ванную комнату, одетая в одолженный Лиссет махровый рыжий халат, лисица неспешно обошла меня кругом, разглядывая внимательно, критично.

— Что тебе сказать. Обычный твой запах по-прежнему при тебе, но отметка Нордана стала ощущаться сильнее.

— А… а магия? — от волнения голос мой прозвучал сипло.

— Говорю же, не изменился. Для меня, во всяком случае. А что конкретно с твоим даром — ответить можешь только ты.

Не могу. Я и хочу знать, и в то же время боюсь, отчаянно, до дрожи в руках.

— Он точно должен исчезнуть после первого раза?

— Точно. В храме в качестве предостережения рассказывали о падших жрицах, и моя мама была одной из них. Мама с юных лет воспитывалась в храме, училась, прошла посвящение. Ее дар пробудился в шестнадцать, и мама твердо намеревалась всю свою жизнь посвятить служению Серебряной. Пока однажды не встретила моего папу. Они полюбили друг друга, тайно поженились. Мама покинула храм, но папина семья, по-моему, так и не приняла ее до конца, — я заметила вопросительный взгляд Лиссет и добавила: — Папа из знатной, уважаемой семьи, а мама своих родителей почти не помнила, ее привели в храм маленькой девочкой.