Спустившись вниз, я увидела артефактора. Он был как всегда одет с безупречным вкусом, на лице довольная улыбка. Я подошла к нему с решительным видом, и прежде чем он что-то успел сказать, выпалила:

— Алиан, я отказываюсь дальше участвовать в эксперименте. Ты утаил от меня, что моя мама пострадала от подобных опытов и я не желаю чтобы её участь постигла и меня. Забери назад ментальную магию и разойдемся каждый в свою сторону.

Улыбка медленно сползла с губ Алиана. Выражение глаз сменилось: теперь он смотрел без доли доброжелательности, холодно и отчужденно. Несколько мгновений мы сверлили друг друга взглядами. Наконец, Алиан ответил:

— Рони, боюсь что на данном этапе ты уже не можешь отказаться от дальнейшего сотрудничества. Прежде всего потому, что только я могу спасти твою жизнь и уберечь тебя от участи постигшей твою маму. Когда магия начнет просыпаться тебе не поможет ни один целитель, поскольку процесс пробуждения магии нельзя остановить или замедлить.

Я почувствовала холод, пробежавший по спине:

— Тогда просто выпусти магию наружу, пока она еще спит.

Алиан недоуменно поднял брови:

— С какой стати? Зачем мне это? Я вложил много средств и сил в этот эксперимент и меня интересует конечный результат. А если ты самовольно разрываешь нашу договоренность, то обходись как умеешь. Тебе может повезти — и магия проснется без какого-либо вреда для тебя. А может случиться как с твоей мамой — ты потеряешь рассудок. А может тебя и вовсе разорвет на части.

— Ты же говорил, что мне ничего не угрожает! — вот же негодяй.

— Я и не отказываюсь. Под моим присмотром и наблюдением тебе ничего не угрожает. Но если ты будешь упорствовать в завершении эксперимента — то я ни за что не ручаюсь.

Алиан сложил руки на груди и смотрел на меня холодным взглядом. А ведь пока я была покладистой он совершенно иначе вел себя. Но я не собиралась сдаваться. Я больше при всем желании не могла ему доверять, да и не хотела. У меня остался последний аргумент:

— Твой эксперимент противозаконный!

— Разве? Совет магистров так не считает. Очень многие из них заинтересовались результатами. Рони, я понимаю, что после того как ты узнала причину болезни мамы тебя одолевают сомнения…

— Сомнения?! Алиан ты в своем уме?! Твой магистр искалечил мою маму, а ты говоришь об этом как о каком-то пустяке! Я больше не желаю участвовать в этой безумной затее!

— Как знаешь. Я дам тебе время на раздумье. Я надеюсь ты образумишься и мы продолжим начатое. Но предупреждаю: мое терпение не безгранично. Я могу и силой взять то, чего хочу.

Алиан спустился по ступеням крыльца и удалился по одной из дорожек. А меня же просто колотило от возмущения, гнева и ненависти. Как хорошо что артефакт, блокирующий чувствительность, я ношу при себе, а то так и рвануть может раньше времени. Меня так вымотал этот разговор, что я просто уселась на ступеньки крыльца, не обращая внимания на проходящих мимо студентов. Сколько просидела не знаю, меня окликнул Истон, возвращающийся с дежурства.

— Рони? Все в порядке? Или ты опять кого-то караулишь с целью попасть на аудиенцию к принцу?

Я даже не пыталась острить в ответ:

— Боюсь, мне теперь даже сам Император не поможет…

Я думала, что Истон пройдет мимо, но он уселся рядом и просто спросил:

— Так что все-таки случилось?

Это было что-то новенькое. Истон не перестает меня удивлять:

— Тебе действительно интересно, или тебе просто нечем заняться и ты решил убить пару минут, разговаривая со мной?

— Рони, тебе хочется пространной беседы ни о чем?

— Пространных бесед ни о чем мне уже достаточно. Я только что виделась с Алианом. Просила его забрать назад магию, но он отказался. И еще предупредил, что только он знает, как спасти меня от смерти если что-то пойдет не так.

Истон вздохнул. И этот вздох убил последнюю искорку надежды, что он знает, как меня спасти.

— Рони, тут выход один. Спящая ли магия или просыпающаяся, или даже проснувшаяся — в твоем случае не имеет значения. В тебе она держится только посредством артефакта. Если его убрать, то магия вытечет из тебя и проблема решится. Но в том-то и дело, что твой запирающий магию артефакт — это не вещь, а татуировка.

— Но ведь татуировку можно как-то свести? Удалить?

— Обычную — да. Но твоя татуировка — артефакт. И я понятия не имею как она отреагирует и можно ли её свести. Тут если кто и знает ответ, только магистр Фэжж. Но он сейчас полностью занят принцем. Его освободили от всех занятий, чтобы ничто магистра не отвлекало от Его Высочества. Я не знаю когда смогу с ним поговорить.

— Спасибо, Истон.

— За что? Я выполняю свои профессиональные обязанности. Ты моя пациентка, я твой целитель. Так что не стоит благодарности.

Я не удержалась от вздоха. Как все-таки все просто оказывается, а я ищу чуда. В Истоне говорит профессиональный интерес, ведь мой случай — первый не только в его практике и он возится со мной не по доброте душевной, а просто потому, что это его работа.

Тут из общежития выбежали мои соседки:

— Рони, ты идешь? — Саами хмыкнула, увидев, что мы с Истоном сидим рядышком на ступеньках. А Эжен остановилась и окинула нас ревнивым взглядом:

— Чего это вы тут сидите?

Истон поднялся, легонько щелкнул сестру по носу и удалился под возмущенное фырканье Эжен.

По дороге в зверинец на практику блондинка не унималась:

— Рони, у тебя с Истоном что? Не получилось с Корвейном, решила замутить с моим братом? Не теряй время. Он, конечно, не воспользуется тобой, но…

Саами расхохоталась:

— Эжен, тебе не кажется, что твой брат сам разберется?

— Уймитесь. У меня с Истоном ничего нет. Мы с ним беседовали о моем случае и о том, что теперь делать.

Только мы с Саами принялись за уборку вольера Шустрика, как в зверинце начался переполох. И очень скоро мы с полукровкой оказались в самом центре этого переполоха. Как оказалось, принц Михаэль решил лично наведаться в зверинец и посмотреть на маленького лжедракона. И теперь вся процессия во главе с принцем толпилась возле вольера. Виновник внимания в это время сладко посапывал в своем домике, свернувшись клубочком, как котенок. Крупный такой, упитанный котенок.

Михаэль, опираясь одной рукой на трость и заметно хромая, вошел внутрь. На его левой ноге все еще была магическая повязка. Магистр Фэжж находился тут же и по его недовольному лицу было ясно, что он против того, чтобы его пациент разгуливал по зверинцу. Пациенту императорских кровей полагалось послушно лежать в палате. Рядом с магистром Фэжж переминался магистр Дэлью. Он еще не знал обрадоваться визиту принца в его вотчину или уже биться в истерике.

Мы с Саами переглянулись, отвесили поклон Михаэлю, который проигнорировал наши реверансы. Но вот на Саами его взгляд чуть задержался. А потом он доковылял до домика Шустрика и нагнулся, чтобы заглянуть внутрь, так как из-за поврежденной ноги не мог присесть на корточки.

— Он спит. Проснется вечером, — Саами как ни в чем не бывало, принялась мести пол вольера.

— Почему вечером? — принц выглядел раздосадованным. Еще бы, такой переполох устроил, поругался с магистром Фэжж, а все зря. Дракон спит.

— Так он ночной образ жизни ведет. Вам лучше прийти вечером, дракончик любит гостей. Только сладкое с собой захватите. Он еще совсем малыш.

Я не вмешивалась в беседу Саами и Михаэля. Все что хотела я уже сказала в палате принца. А сейчас при магистре Дэлью лучше не озвучивать просьбу об освобождении Шустрика. Неизвестно как аукнется.

— А сколько ему?

Магистр Дэлью вышел вперед:

— По нашим предположениям, основанных на осмотре и повадках животного, лжедракону несколько месяцев. Когда нам его принесли местные жители, он был совсем истощен и его отпаивали молоком из бутылочки, как младенца. В принципе на тот момент он и был младенцем. Сейчас он уже в состоянии есть сырое мясо.

— И зачем он вам? — принц недобро покосился на магистра. Тот смешался, покраснел и промямлил: