— Нет. Мне нравится боевое искусство.

— Корвейн, а зачем вас все-таки прислали сюда? Неужели, действительно будет война?

Он остановился, вынуждая и меня сделать то же самое:

— Рони, ты боишься высоты?

— Не знаю. А к чему этот вопрос?

— Хочу показать тебе кое-что.

Он взял меня за руку и повел за собой по гравийным дорожкам. Мы вышли к одной из охранных башен. Корвейн толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь.

— А нам сюда можно?

— Можно.

Мы поднимались по каменным ступеням наверх, и я чувствовала себя участницей какого-то таинственного приключения. Подниматься пришлось высоко и я даже запыхалась, когда мы, наконец, вышли на смотровую площадку. Мы здесь были не одни. Два боевых мага, видимо несших службу, повернулись в нашу сторону.

— Корвейн?

— Расслабься, Густав. Мы побудем здесь немного и уйдем.

Он подвел меня к перилам и я невольно поежилась. Корвейн встал у меня за спиной, будто закрывая от ветра. А я смотрела перед собой. В подступившей темноте окрестности за пределами Института выглядели чем-то нереальным. Дорога, скользящая среди лугов и уводящая куда-то в сторону, казалась серебристой лентой среди мерцающей темноты.

— Видишь, вон там вдали огни?

Да, я хорошо видела яркие вспышки у самого горизонта.

— Это и есть Аргон.

— И вы здесь охраняете нас от мятежных магов?

Корвейн рассмеялся:

— Не совсем. Это ваш ректор потребовал выделить отряд боевых магов. Но, уверен, студентам ничего не грозит.

— Почему?

— Видишь ли, в южной провинции студентов считают еще детьми. Возраст совершеннолетия там гораздо выше, чем по всей Империи. Маги Аргона не будут нападать на детей.

— Откуда ты это знаешь?

— Я учился в Аргоне. И знаком с кодексом чести боевых магов. Так что вам нечего бояться.

От Корвейна исходила такая уверенность, что у меня не возникло и тени сомнения в его словах. Спиной я ощущала его присутствие, его руки прикасались к перилам по сторонам от меня. Было так уютно и спокойно рядом с ним.

Тишину и романтику момента нарушили тяжелые шаги позади нас. Я еще не успела оглянуться, как ощутила, что воздух вокруг словно густеет и наполняется липким страхом.

— Вот, господин Главный Целитель, с этой смотровой площадки хорошо виден Аргон. И боевые маги и днем и ночью на страже покоя наших студентов, — я узнала голос ректора, а потом увидела и его грузную фигуру. Мы посторонились и к перилам подошел Сафран. Он побарабанил пальцами по полированной поверхности перил и передернул плечами:

— Я и не думал, что Аргон настолько близко. Вы уверены в безопасности такого соседства?

— Император выделил нам один из лучших отрядов, — голос ректора сочился гордостью.

Сафран поморщился, а я явственно ощутила в воздухе раздражение:

— Возможно. И все-таки при малейшей опасности, вы меня понимаете…

Они удалились, а я с грустью констатировала, что очарование вечера померкло.

Спустившись с башни, мы с Корвейном неторопливо шли по дорожке, которая вела в сторону общежития. Проходя мимо зарослей акации, я прислушалась. Сложилось ощущение, что кто-то совсем рядом плачет. Я остановилась и приложила палец к губам, подавая знак своему спутнику. Корвейн тоже прислушался и до нас отчетливо донеслись чьи-то всхлипы. Звуки доносились именно из зарослей и я полезла через кусты. Обогнув заросли, я добралась до источника звука. Каково же было мое изумление, когда я увидела сидящую на земле и самозабвенно рыдающую Эжен. Я испугалась. Что же должно было случиться с блондинкой, чтобы она рыдала не в самом подходящем месте? Опустившись на коленки перед Эжен, я легонько потрясла её за плечо:

— Эжен? Что случилось? Тебя кто-то обидел?

Девушка только помотала головой и продолжила рыдать. Я потянула её за руку, чтобы помочь подняться, но она отняла руку и, обняв себя за плечи, продолжила плакать. Рядом со мной присел и Корвейн:

— Похоже у неё истерика.

— Сама вижу. Думаю, надо её в больничный корпус отвести. Тем более, там её брат дежурит.

Так как сама Эжен отказывалась куда-либо идти и вообще не реагировала на наши слова, Корвейну пришлось поднять её на руки. Сделал он это таким отработанным движением, что у меня невольно возник вопрос: откуда у боевого мага такие навыки? Но озвучивать его я не стала: мы с парнем едва знакомы, какое вообще мое дело? Да и не до разговоров сейчас. К счастью, до больничного корпуса мы добрались без свидетелей. Видимо, немногие парочки для своих встреч выбрали места романтичнее, чем окрестности больничного корпуса.

На мой стук дверь отворила помощница целителя и, бросив взгляд на вздрагивающую и всхлипывающую Эжен, указала на кушетку в приемном покое. Корвейн осторожно усадил девушку.

— Что случилось?

— У неё истерика. И мы не знаем почему. Она не говорит, — я виновато посмотрела на хмурую сестру милосердия. Она наверняка уже дремала, а тут мы.

— Сейчас позову дежурного целителя. А пока, вот, — он налила из кувшина воды и протянула мне стакан:

— Напоите её.

— А что это?

— Обычная вода. Но при истериках помогает.

Помощница ушла за целителем, а я села рядом с Эжен и поднесла стакан к её губам:

— Давай, Эжен, выпей.

Блондинка, как ни странно, отреагировала адекватно. Сделала пару глотков и перевела дыхание.

— Может, расскажешь, что случилось?

Губы Эжен повело, и она дрогнувшим голосом ответила:

— Роган. Я… понимаешь, мы с ним давно дружим. И мне казалось, то что между нами — больше чем просто дружба. Он… всегда был таким… внимательным. А сегодня я увидела его с Лоньер. Ненавижу её!!! — Эжен бросила стакан в стену и он разлетелся на осколки.

— Ненавижу!!! — крик Эжен отозвался у меня в висках и я физически ощутила её ненависть. Словно раскаленный воздух она проникла в мои легкие, обожгла изнутри. Спазмы в горле не давали мне вдохнуть, перед глазами все поплыло, в ушах зашумело.

— Рони! — откуда-то издалека послышался встревоженный крик, но я уже не была уверена в реальности происходящего. Последнее, что я почувствовала, как чьи-то руки подхватывают меня.

Монотонный голос раздражал. Хотелось попросить обладателя этого голоса замолчать и дать мне выспаться. Я приоткрыла глаза и сначала не поняла, где вообще нахожусь. Это точно не моя комната в общежитии. Но запах знакомый. Пахло обеззараживающим раствором, травами и сосновыми почками. Повернув голову на бок, увидела рядом с собой аккуратно застеленную койку, прикроватную тумбочку и стул для посетителей. Я в больничном корпусе? Да еще и в качестве пациента?

— А вот и наша пациентка проснулась, — надо мной нависло улыбающееся лицо магистра Льюиса.

— Как вы себя чувствуете?

Я прислушалась к ощущениям — вроде ничего не тревожит. Только небольшая слабость.

— Со мной все в порядке.

Магистр довольно кивнул и обратился к кому-то, кто не попадал в поле моего зрения:

— Думаю достаточно всего лишь укрепляющего настоя.

Раздался снова тот монотонный голос:

— Хорошо, магистр Льюис.

Это же голос Истона?

И в подтверждение моей догадки старшекурсник подошел ко мне ближе:

— Ну, давай теперь ты расскажи, что вообще случилось. Ночью из сбивчивых слов Эжен и твоего приятеля я вообще ничего не понял.

Я приподнялась и уселась на кровати. Надо же, отдельная палата. Какая честь. Магистр Льюис уселся на стул и тоже ждал моего рассказа.

— Да я и сама плохо понимаю, что случилось. Точнее, совсем не понимаю. Мы привели сюда Эжен, потому что она плакала и мы не могли её успокоить. Потом она успокоилась и… В общем, у неё случилась личная неприятность, и она была очень расстроена. И все. А потом мне стало плохо и я потеряла сознание.

Истон явно был недоволен моими словами.

— У тебя был не просто обморок. Ты была в крайне тяжелом состоянии. Что-то должно было спровоцировать. Ты что-то ела, пила на празднике? Может, тебя угостили веселящим порошком?