– Брайан, ты чего молчишь? - врывается в мои смутные мысли голос Билла.

– А? Извините, задумался. Что вы сказали?

– Что не стоит пороть горячку. И вообще, утро вечера мудренее. Нужно хорошенько выспаться, а потом все проанализировать еще раз.

– Да, конечно, Билл. До завтра.

Двери лифта закрываются, Билл уезжает вниз, а я сажусь прямо на пол возле стены, закрываю глаза и продолжаю размышлять.

Итак, сведем все мои галлюцинации воедино. В них я был не только Стином и Григом, но и маленькой девочкой Агишей. Потом эта девочка выросла, встретилась с Григом на празднике Растущей Луны, стала его женой, а затем погибла. Исток связал Грига и Агишу, "дал им общую душу", и ее воспоминание могло достаться мне опосредованно - через память Грига.

Дальше Стин. После школы он вступил во Внешний Патруль, а Григ стал учиться в Горном Институте, но потом Григ перешел работать в некий Центр и повстречался там со Стином. Затем Григ получил известие о смерти Агиши и что-то случилось с планетой маоли. Кстати интересно, Агиша погибла вместе с другими жителями во время катастрофы или как-то иначе?

Ладно, поехали дальше. Григ со Стином попали в армию, только Григ стал штурмовиком, а Стин… да, теперь я точно "вспомнил", кем стал Стин - сотрудником стратегической разведки, ведущим специалистом отдела тактических разработок. А Паук соответственно его коллега и соперник.

Григ и Стин не виделись больше пятнадцати лет, а потом Стин эффектно появился перед Григом, когда тот с остатками своего отряда загибался на крошечной планетке-спутнике под ударами пиратской крепости. Стин вытащил Грига в самый последний момент и сказал, что им надо срочно поговорить.

Потом Григ со своими парнями предпринял налет на некую военную базу, в центре которой в подземном бункере хранились какие-то сведения. Стин под именем "мистера Смита" шел с отрядом Грига. Стин скачал с компьютера из бункера какую-то информацию на допотопный накопитель, а затем Григ и Стин "поменялись душами". Что бы это могло означать? Я пока не знаю. И вообще, дальше в моих галлюцинациях обрыв. Есть еще два куска, когда Григ и остатки его отряда сражались за лайдер среди белых как снег песков. Тот бой происходил на некоей Фиоре, если я правильно понял пьяный бред Лонга. И еще мне было видение, что Григ в плену и из него выбивают какие-то сведения. Вопрос, куда потом делся Стин, остается открытым.

М-да. Пробелов многовато, и не все кусочки мозаики встали на свои места. Впрочем, часть пробелов сможет закрыть Лонг. Набираю нужный код и без предисловий спрашиваю:

– Когда Григ попал в плен?

– Э… тринадцать месяцев назад, - отвечает Лонг, не выказав ни тени возмущения, что его снова бесцеремонно разбудили. Если он спал, конечно.

– А ты сражался против отряда Грига?

Пауза. Затем мрачное:

– Да.

– А почему? В смысле, вы с ним служили в армиях разных стран?

– Нет. И он и я служили в армии Земли-3.

– Что-то я не понимаю…

– А чего тут непонятного? - раздражается Лонг. - Григ и его парни напали на одну из наших военных баз. Взорвали ее к четям собачьим! Они пошли против своих, нарушили присягу и стали военными преступниками. Нас подняли по тревоге и приказали захватить Грига и его людей. Захватить или уничтожить.

– И что? Вам удалось выполнить приказ?

– Почти. Из отряда Грига в живых осталось всего несколько человек. Они сумели уйти от нас, а Григ… он вернулся, и мы… - Лонг издает странный звук: то ли кашляет, то ли матерится. - Короче, Грига мы взяли живым.

– А вы сражались с Григом на Фиоре? - уточняю я.

– Ну, как тебе сказать… В общем, и на Фиоре тоже.

– А на Фиоре есть такое место: руины среди белого песка?

– Да. Именно там и закончился наш бой с Григом.

– Вы сражались за лайдер, - вспоминаю. - Но почему? Зачем вам был нужен тот лайдер?

– Чтобы убраться с планеты… Видишь ли, оттого, кому достанется этот лайдер, зависело, кому жить, кому умереть.

– В смысле? - не понимаю я.

– Фиора - весьма пакостная планетка, - поясняет Лонг. - Ее орбита проходит очень близко от местного солнца, и поэтому дневное полушарие раскаляется, как адская печь. Ночью на Фиоре еще можно выжить, а вот днем… Наш бой с Григом начался ночью. Мы рассчитывали расправиться с ним за пару часов, но… короче к утру нас осталась чертова дюжина, а в отряде Грига насчитывалось и того меньше. И мы все знали, что день на Фиоре не переживет никто. А чтобы успеть сдернуть с Фиоры до рассвета, нужен был лайдер. А он был мало того, что один на всех, но и лежал так, что не подступиться - вокруг открытое, простреливаемое пространство. Короче, в те - последние - минуты боя речь шла уже о наших собственных шкурах, потому что если бы лайдер достался ребятам Грига, то мы сдохли бы в тех песках.

– И кому он достался? - уточняю я.

– Григу.

– Но ты же жив! Ты "не сдох в тех песках"!

– Жив… - Лонг замолкает, мне слышно только его прерывистое хрипловатое дыхание.

– Лонг, - окликаю я.

– Григ вывез своих парней и вернулся за нами, - очень тихо говорит он.

И снова на меня обрушиваются воспоминания. Едва успеваю сказать:

–Пока, Лонг, - и разорвать с ним связь, как моя лестничная клетка исчезает, и я оказываюсь в руинах среди странных белых песков…

…Нас осталось семеро живых среди множества мертвых тел. Один из нас, Тимми, тяжело ранен - он лежит на животе, неудобно перехватив автомат одной рукой, а вместо второй торчит перемотанная окровавленными тряпками культя. Остальные заняли позиции среди руин и зло отстреливаются короткими скупыми очередями. Бой длился всю ночь, сейчас раннее-раннее утро, и у нас почти не осталось времени.

Предрассветное небо обжигающе красное, словно пролитая кровь, а пески, напротив, кажутся ледяными - ослепительно белыми, будто это не песчинки, а хрусталики снега. Но это не снег - это песок, потому что даже сейчас, ранним утром, от него идет сильный жар, да и воздух раскален и горяч, точно адская печь.

Мне (то есть Григу) невыносимо жарко. Видно, терморегуляция скафандра нарушена - пострадала от взрыва, странно, что я-то уцелел, отделался легкой контузией. А Павел погиб - его разорвало на куски. И Барри погиб. И Марк. Хорошо хоть Питер уцелел. Он склонился надо мной с походной аптечкой, пытаясь привести в сознание. Я хочу ободряюще улыбнуться ему и сказать, что со мной все в порядке, но не могу - лицевые мускулы не слушаются, да и тело как чужое, а в голове странный шум - последствия контузии.