Осмотр показал, что большая часть коридоров затоплена. Прислушиваясь к ощущениям, чисто интуитивно выбрал один из оставшихся. Через сотню шагов мы оказались в новом зале. Здесь проявились первые признаки обитания человека — серый пепел вперемешку с черной золой, перья и останки животных, на вид кабана и курицы. В дольмене нашли остатки крупы и корок хлеба. Здесь же находился большой резервуар с водой из источника. Тут факелы вспыхнули ярче, сигнализируя о близости потока воздуха. В конце площадки наткнулись на глубокое отверстие в стене, типа кротовой норы, куда мог пролезть один человек, не более. Это звучит странно, но из трех роанцев пролез только я, хотя имел не меньшую комплекцию, поэтому дал знак ждать меня четверть часа, а после уходить, по меткам нанесенным краской на стены. Так я попал на большое помещение, усыпанное сотнями человеческих скелетов и разложившихся трупов. Среди кусков истлевшей материи, нашел серебристые эмблемы роанцев, делая вывод, что это те, кто пришел сюда раньше, но не смог выйти обратно. Почему? Карта давно не совпадала с окружающей реальностью и перестала быть мне подмогой. Из этого зала хода не было, кроме как вернуться в кротовую нору. Но и это оказалось не возможным. Лаз оказался заточен так, что беспрепятственно пускал лишь в одну сторону. Мышеловка!

Я стал ощупывать камни, пытаясь отыскать скрытый механизм, но тщетно. И все же потайная дверь обнаружилась, хоть и не скоро. Дальше оказался неприметный провал с дорожкой посередине, оплавленной по краям. Сделав шаг, резко отшатнулся назад. С правой стороны окружающее пространство накрыло стеной огня, сметая все живое на своем пути в пропасть. Все живое, кроме меня. С детства я имел странную, ничем не объяснимую особенность устойчивости к огненной стихии. Не то чтобы я не горел, но мог продержаться несколько дольше, без ожогов и иных повреждений, свойственных обычным людям. Вот что имел ввиду лорд Бейли, отмечая желание отца послать Вальгарда. Вот почему понадобился именно я. Что ж. Вперед!

Разделся, и оставшись абсолютно голым, обмотал одежду веревкой. Обувь, меч обхватил руками и накрыл телом. Сделал шаг вперед. Пламя накатило со спины, но я настойчиво двигался дальше. Пауза между всплесками всесметающей волны составляла секунды три, за это время я пытался осилить как можно большее расстояние. Первое время боль не ощущалась, но постепенное пощипывание превратилось в мучительную пытку. Продержаться! Поздно поворачивать назад.

Преодолев препятствие, вышел в другом зале в полной темноте и сел отдышаться. Здесь же на ощупь оделся. Одежда опалилась, кожа болела. Да, ожег я получил, но, что странно, огонь не тронул волос! Я никогда не погружался в пламень с головой, но вопрос о сохранности прически интересовал меня сейчас в последнюю очередь. Приведя себя в порядок, двинулся вперед, улавливая слабые отблески света. Я шел очень долго, пока не достиг нового отсека, с запахом еды. Здесь начиналась обжитая зона, где обитал Валлийский пес. Похоже я достиг рубежа, избежав ловушек. Сейчас мне хотелось поскорее завершить тягостное задание, покинуть лабиринт и вернуться в Таласс.

Сквозь щель каменной кладки просачивался свет. Стены зала оказались сплошными полками, забитыми книгами. Неужели легендарная Валлийская библиотека вопреки расхожим мнениям сохранилась? Ее прятали здесь, в подземном лабиринте?

Валлийский пес сидел за столом в пол — оборота к двери и листал древние манускрипты, которых здесь было не счесть. Я видел его лично на поле боя и хорошо запомнил внешность. Сейчас он выглядел странновато: растрепанные волосы, землистый оттенок лица, темные круги под глазами, что объяснялось недостатком солнечного света и воздуха.

Издавна считалось в подземелье властвуют покойники. Именно по спиралям должны проходить души мертвых, чтобы затеряться в лабиринте и не возвращаться обратно к живым. То есть, лабиринт открывал душам умерших людей дорогу в иной мир. Так вот сейчас пес казался мне не краше мертвеца.

Не желая раскрывать личности, я натянул на лицо платок, и прокрался в помещение. Никакой охраны. Рядом примыкала еще она дверь. Опасаясь, что там кто — то есть, я машинально задвинул засов, и он скрипнул. Руэрриган встрепенулся, озираясь по сторонам, пока его глаза не застыли на моей фигуре, облеченную в черные кожаные доспехи с серебристым четырехлистником на груди. Нападать исподтишка со спины не в моих правилах. С безоружными не дерусь, другое дело, если меч утрачен в ходе схватки.

— Роанец? Интересно, как ты сюда попал? — размышлял Руэр на чистом истерроском. — А я уж начал сомневаться в способностях ри Грея убирать врагов.

— Бери меч и дерись, — кивнул я на лежащее орудие. — Мне нужна твоя голова, так что расклад прост: умрет один из нас — ты или я.

— Кто ты? — спросил Руэр, хватая за рукоять и делая выпад.

Сейчас мы кружили перед друг другом на открытой площадке. Неровная поверхность пола грозила сыграть дурную шутку: любой из нас мог споткнуться и упасть.

— Не важно, — ответил я. — Дерр не оставляет следов. Он будет подсылать отряды снова и снова. Не я, так другой, рано или поздно, он все равно достанет тебя, пес.

— Папа! — из — за двери, что я запер мгновением ранее, раздался отчаянный голос мальчика. Морис здесь? Точно, это его ребенок!

Услышав сына, противник озверел и бросился в атаку всем телом. Я поразился силе бывшего правителя Валлии, которая отнюдь не соответствовала его изможденному виду. Внешность оказалась обманчива!

Отразив несколько выпадов и извернувшись по — кошачьи, перекатился и оказался за спиной нанося первую рану в его правое предплечье. Ру больше не шел напролом, теперь нападал и отходил, нападал и отходил. Дождался, когда я откроюсь и нанес ответный удар, зацепив область шеи. Через какое — то время мучительного противостояния мой клинок вошел ему в бедро. Теперь противник хромал. Он прикрыл глаза, понимая, что больше не может бегать, а унижения не желал, поэтому просто сел на пол и часто дышал. Взметнулся «Коготь дракона», острие нацелилось ему в грудь, нанося новую рану, глубже и серьезней. Звон стали, и острая боль заставили его открыть глаза.

— Будь мужчиной. Покажи лицо… — выдохнул пес. Из его рта стекала струйка крови.

Стянул платок, давая понять, что тот уже проиграл. Пусть смотрит.

— Вальгард. Молва не обманула. Красив, сукин сын… — подытожил Риган с неприязнью. — Теперь мне ясно, почему она тебя соблазнила. Но скажи, после всего, что между вами случилось, ты не заметил странных ощущений?

Слова валлийца откинули меня назад в прошлое, к истории с пленом и Шаали. Откуда он мог знать то, что случилось в подвале? Не по его ли указке дикарка выхаживала меня? Зачем?

— О, да. Я в полной мере оценил всю прелесть валлийского яда, как и галлюцинаций, что он вызывает.

— Я не о яде! Разве ты не задавался вопросом почему император ненавидит тебя? Почему бесится? Все просто: ри Грей подсознательно чувствует более сильного соперника и это не дает ему дышать.

— Ты слишком много болтаешь! — смело возразил в ответ. — Я никогда не соперничал с Аароном и не стремился к власти.

— Рано или поздно все начинают хотеть власти, и я уже вижу жажду в этих глазах. В тебе есть то, чего нет в нем, — рот поверженного соперника прыскал кровью, а грудь вздымалась все чаще.