Встреча на празднике с законной женой стала для него мучением: Катерина была подчеркнуто доброжелательна с ним, но ничего более. К собственному удивлению, это его очень расстроило, и он ревниво посматривал на нее весь вечер, чувствуя, юношеские приступы влюбленности. К концу вечера он решился и предложил проводить ее до дома. Катя весело болтала всю дорогу, а потом просто взяла его за руку и завела домой, где устроила своему законному мужу экзамен на выносливость в постели.

Утром Катя за чаем безмятежно предложила снять одну общую квартиру для «экономии средств», отчего Мошков чуть не подавился булочкой, но мгновенно согласился, с трудом сдержав восторг.

Известие о продаже привилегии на «нефтяной» двигатель инженеры восприняли по-разному. Молодежь была явно обескуражена, а вот Мошков воспринял новость с пониманием. Хуже оказалось то, что ему предстояло целый месяц отвлечься от основной работы, но спорить он не стал, а просто отправился на завод Нобеля. Он сумел управится раньше срока, но в последний день его вызвали в дирекцию.

— Предлагаю вам жалованье в два раза больше, чем платит Аркадьев, — без вступления проговорил Людвиг Эммануилович. — Кроме того, за каждую разработку отдельно. Если не устраивает — я готов на любые условия.

— Простите, но меня ждет много работы на «Русском двигателе», да и тружусь я не на графа, а на общую нашу цель. Уйти сейчас — будет предательством, — сердито прервал того Мошков и покинул кабинет.

Через два дня после возвращения на завод Аркадьев попросил после совещания остаться Мошкова.

— Ну что, переманивал тебя Нобель?

— Было, конечно. Но я остался верен вашему сиятельству и бескорыстным друзьям, — съехидничал Саша. — Да и что может предложить этот скряга. Он еще не знает, что двигатель нужно доводить не один год.

— Думаю, при таком уровне технологий на его заводе, они справятся за 3–5 лет, но вот цены будут неподъемными. Я прикидывал, что 20-сильный такой двигатель будет стоит не меньше 3 000 рублей, а мощнее — еще больше. Наша задача — опередить их на земле и в воздухе, а на море пусть они балуются, — неторопливо произнес Евгений.

Появление больших денег, а также перспектива подобной же операции с заводами в Германии, неожиданно выявили проблему: как их потратить с толком, говоря по-русски. Вспомнив все, что знал о поточном производстве, Аркадьев написал примерный план расширения производства на два года вперед. По расчетам вроде удавалось уложится в бюджет.

Чтобы не отвлекать инженеров от производства, он собрал их в последнее воскресенье февраля, особо подчеркнув, что явка по желанию. Предсказуемо пришли все — не энтузиастов Евгений быстро выбраковывал.

— Все вы в курсе последних событий, поэтому я просто кратко ставлю ближайшие глобальные задачи: первое — максимальное расширение производства двигателей, автомобилей и мотоциклов, второе — удешевление продукции, иначе будут большие сложности с продажами, третье — постоянное обновление продукции и расширение ассортимента. У меня есть кое-какие идеи, но сначала хочу послушать вас, — как обычно безразличным тоном начал совещание Евгений.

— У нас есть проект строительства новых пяти цехов и большого сборочного; надо быстро строить и все, — первым вылез Присс.

— Ага, настряпаем авто по такой цене, кто брать будет? — быстро сказал Брагин. — Сейчас-то берут только богачи и князья.

— Ну и за сколько, по-твоему, будут брать? — заинтересовался Аркадьев.

— Серийный народный автомобиль должен стоить не дороже 1200 рублей, — насупился Брагин.

— Ох и умный ты, Валера! Да это как раз себестоимость машины, а прибыль должна быть? — сразу взвился Присс.

— Стоп! — поморщился Евгений. — Брагин прав, а себестоимость надо снижать. Собственно, за этим я вас и собрал, а не эмоции ваши слушать.

Инженеры быстро успокоились и начали уже предлагать варианты. Аркадьев внимательно слушал, не вмешиваясь, но делая пометки в тетради. Честно говоря, ему уже надоела роль всезнайки, и он ждал решения от сотрудников, немного подталкивая их в нужную сторону. Через полчаса накал споров значительно потускнел, пока Мошков неожиданно не вспомнил:

— Недавно читал в английском журнале, как в Чикаго на бойнях разделывают туши коров: подвешивают на крюк, и она едет вдоль строя рабочих, которые и обрезают мясо при движении.

— Ты предлагаешь машину подвесить? — захихикал Брагин, но остальные задумались.

— То есть, рабочие всегда на одном месте, а двигается изделие? В этом что-то есть. — сразу отреагировал Костович.

Тут уж заговорили все и спорили то вместе, то отдельными группами, перебивая друг друга. Аркадьев с удовольствием смотрел на них со стороны: «Украли мы лавры у Форда, украли, теперь только запустить конвейер и обеспечим всю Европу механическими повозками». Послушав целый час споры, Аркадьев хлопнул ладонью по столу:

— Считаю, какое-то решение найдено, осталось только проработать технологию. Как всегда, инициатива поощряется исполнением, поэтому главным за разработку конвейера назначается Александр Мошков, все предложения несите ему, а я уезжаю в Германию — авось и там продать удастся, но только после испытания нового самолета.

Евгений помолчал, глядя на притихших сотрудников:

— Ну а пока пошли в ресторан — обед за мой счет. Все-таки поощрение мы заслужили.

Самолет выглядел совсем неплохо и напоминал Евгению давно забытое будущее, хотя над ним еще работать и работать. Похожий на «кукурузник» его времени, только поменьше и с двумя моторами на крыльях и открытой кабиной, экспериментальный аппарат производил впечатление уже серьезной машины, а не этажерки с пропеллером.

Испытатель Дубинин небрежно опирался на крыло машины, пока механики проверяли управление. Одетый в кожаную куртку и краги, он излучал такую уверенность, что Аркадьеву стало завидно.

— Что, Борис, уверен в машине? — обратился он к пилоту.

— Ну так, десять раз прогнал по полю. С такой мощью можно лететь хоть до Москвы.

— Нас с тобой поднимет?

— Ага, только первый раз — я один, не сердитесь, — покачал головой Дубинин.

— Ладно, повороты крутые не делай, может сорваться в штопор.

Тот кивнул, явно усмехаясь в душе очередному советчику, но вслух не стал говорить.

Моторы взревели и самолет быстро рванул по дорожке, затем легко оторвался и плавно ушел над деревьями. Сделав большой круг, самолет четко сел.

— Давай теперь со мной, — прокричал Аркадьев, занимая второе место.

«Вроде не первый раз лечу, а какой-то мандраж и нехорошее предчувствие — совсем мнительный стал», — забеспокоился он. Земля ушла вниз и ощущение легкости полета вытеснила беспокойство. Неожиданно ему захотелось махать руками как крыльями, чтобы помочь моторам. Облачность была низкой, но дождя не обещали, а солнце в Питере появляется только в праздник, вернее, в городе праздник, когда солнце.

Договорились сделать пять кругов над взлетной полосой. Аркадьев с удовольствием смотрел свысока на маленькие фигуры людей вдалеке.

Удар молнии и почти сразу же чудовищный звук грома рядом с ними ослепил и оглушил Евгения и пилота.

— Садись! — заорал Евгений, но Дубинин уже заложил вираж в сторону полосы.

«Только успеть, только успеть …» — шептал он, всем организмом надеясь, что следующий удар молнии будем далеко от них.

Вспыхнуло все мгновенно и звука Евгений уже не услышал, а аппарат, разваливаясь, падал на землю.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ