Занятый всю неделю на заводе до позднего вечера, Евгений оставлял на воскресенье более-менее творческие задачи, совсем забыв про культурные развлечения. В одно из воскресений в конце октября заявилась Катерина, на этот раз трезвая и со шляпой на голове.

— Что-то ты не выглядишь безутешным вдовцом, — не здороваясь заявила она, скинув пальто и шляпу.

— Будешь хамить — выставлю за дверь, — хмуро процедил Женя.

— Ладно, извини. Не умею соболезновать. Я сама ревела в три ручья, когда узнала про Анну Семеновну, — тяжело вздохнула Катя.

— Проехали. Что у тебя нового? От каких болячек избавила человечество?

— Не поверишь — каждый вечер раздуваюсь от гордости за прошедший день. Сама не ожидала, что спасать людей так приятно, хотя устаю, как лошадь на пашне. У тебя найдется что-нибудь поесть?

— Ты как обычно. Вон под салфеткой пирог и бифштекс — на утро себе взял.

— Обойдешься, утром зайдешь в ресторан — ты же у нас граф и капиталист.

— Сударыня, я вас терплю только в надежде, что вы меня как-нибудь аккуратно заштопаете, когда я разобьюсь на автомобиле или самолете.

— А ты все в облаках витаешь с самолетом?

— Самолет как раз приземлился, сломав несколько деревьев, свой корпус и пилоту руку с ногой.

— Читала я в газете про ваши похождения — весело живете. Авантюристы — самые верные пациенты врачей, — развеселилась Катерина, умывшись после ужина. — Надо иногда отвлекаться от стремления осчастливить человечество в пользу более простых чувств, ты меня поддерживаешь? — назидательным тоном высказалась Катерина и со скромной улыбочкой уселась на колени Аркадьеву.

— Рад сообщить, что мой организм с подъемом отреагировал на твой призыв, — заверил ее Евгений, запуская руку под блузку докторши.

Та решила не тратить время на диалоги и начала быстро раздеваться, периодически целуя от нетерпения и помогая раздеваться Евгению…

— Прости, что я тебя так замучила, — кокетливо потянулась в кровати Катя. — Все-таки почти полгода воздержания.

— Я вовсе не требовал от тебя верности, лишь бы заразу не подхватила, — пробормотал несколько утомленный Евгений.

— Когда уж твоя невеста приедет?

— Скоро. А что устала меня ублажать?

— Я — нет. Но лучше передам тебя в надежные руки, а сама найду невзыскательного любовника.

— Любите вы, девушка, шокировать своей прямотой.

Катерина еще раз потянулась, потом резво подскочила и начала одеваться.

— Завтра рано в больницу, а с тобой не выспишься, — объяснила она удивленному графу.

— Жаль, а у меня к тебе серьезный разговор.

— Замуж второй раз не пойду!

— Вообще-то совсем не об этом, — оторопел Женя. — Видишь ли, твоя сестра с отцом сделали антибиотик под моим чутким руководством. Теперь надо обеспечить его применение во всех клиниках. Поверь, это великое изобретение, но преодолеть консерватизм наших эскулапов ой как непросто. Поэтому ты должна помочь, ну и себе сделать продвижение.

— Хм-м, интересно, — Катя снова разделась и залезла под одеяло, по-хозяйски прижавшись к его телу. — Давай поподробнее.

В начале ноября 1883 года по Петербургу поползли слухи, что императору стало хуже. Официальных сообщений не было, но народ все понимал и готовился славить нового царя. 15 ноября Александр Второй скончался, на 2,5 года позже, чем в реальной истории.

«Лучше это или хуже — пока непонятно, по крайней мере, больших изменений точно не будет», — уверенно оценивал обстановку Евгений. — «Даже если политика нового императора изменится, то изменения будут заметны не скоро, а уж мышление генералов переделать — это целая эпоха. Рассчитывать на помощь военного министерства пока не стоит». Несмотря на объявленный траур, заводы работали, а вот чиновники устроили себе каникулы, видимо, сильно переживая смерть царя.

От Серафимы пришло очередное письмо, в котором она описывала события и достижения имения, но ничего — о своих чувствах. Только в конце короткое: «Очень скучаю».

— Умница! Сдержанная девушка, из таких получаются хорошие жены, правильно я выбрал, — похвалил себя граф. — Лишь бы столица ее не испортила.

Серафима написала, что Лиза родила здоровенького мальчика, но отдыхала ровно две недели, после чего, опять засела в своей лаборатории, отвлекаясь только на кормление младенца. Зато Артур прямо расцвел от гордости, что у него появился наследник, как и старший Мюллер, который стал навещать их в два раза чаще.

«Твой конверт с деньгами на продолжение исследований я сразу передала Лизе, когда она приступила к работе, — писала Сима. — Увидев, что там 3000 рублей, Лиза расцеловала меня от восторга и побежала хвастаться мужу». Даже в скупых строчках письма чувствовалась некоторая зависть Симы к семейному счастью подруги.

— Да-а… Предстоит тебе, любимая, узнать весьма неприятную весть о моем бесплодии. Как ты это воспримешь — одному богу известно, — поморщился Евгений. — Действительно, скорей бы приезжала, да «обрадую» тебя.

Цесаревичу, видимо, очень понравился автомобиль, и он стал предпочитать его каретам. Сначала великосветское общество с насмешкой отнеслось к причуде наследника, но, ближе к осени, поняли, что тот вот-вот станет императором. И сразу почти ежедневно поступал заказ, то от великого князя, то от знатного купца на изготовление непременно такого же автомобиля, только со своим гербом на боку. Для отделки таких заказов пришлось подписать договор с фабрикой Неллиса и почти прекратить выпуск «дешевых» автомобилей.

«Хорошо, пусть начинает ездить «цвет нации», а следом и остальные подтянуться», — потирал руки Аркадьев. На заводе все были довольны — заказов хватило на три месяца и каждый день добавлялись.

1 декабря наконец-то приехала Серафима. У Аркадьева екнуло сердце — на Серафиме была та же шубка, в которой приезжала Анна Семеновна. Она вышла из вагона, смешно прикрывая рот варежкой от морозного воздуха, но глаза буквально искрились от радости. «Ничего себе, какая она красавица! Как же я раньше не видел?» — удивленно спрашивал себя Евгений. — «Теперь хоть охрану нанимай, а то уведут». Все вещи невесты уместились в чемодан и саквояж. Женя поцеловал ее в губы, несмотря на мороз и шутливо спросил, показывая на багаж:

— Это все твое приданое?

— Да, мне много не требуется.

— А Анины вещи?

— Мне только шубка подошла, а остальное впору Лизе; я ей и отдала.

Аркадьеву стало реально стыдно: «Завтра же пойдем одевать будущую графиню, черт меня побери!». Неожиданно внутренний голос выразил другое мнение: «Ага, оденешь, как куколку и будешь ревновать к каждому столбу!».

Он устроил ей сюрприз, встретив в великокняжеском автомобиле, на который еще не были нанесен фамильный герб. Водителем вызвался Присс, всю дорогу веселивший их историями из нижегородской жизни и постоянно пикающий сигналом, отчего прохожие думали, что едет великий князь. Доставив их, Присс увез автомобиль на завод — доделывать, а Женя с Симой поднялись в квартиру, где она немедленно пошла в ванную — смывать дорожные впечатления.

— Я совершенно не спала ночью — со мной в купе были две пожилые дамы, которые и сопели и храпели, а я развлекалась, слушая кто из них громче, — обронила Сима, выйдя из ванной в халате с распущенными волосами и с грустью посмотрела на кровать.

— Ты права, надо немного отдохнуть перед ужином, — по-своему понял этот взгляд Женя, взял ее на руки и аккуратно уложил на кровать.

— Светло очень — мне стыдно, — покраснела Сима.

— Это просто решается, — и Женя укрыл их с головой одеялом.

Свадьбу после венчания сыграли довольно скромную в отдельном зале ресторана только для своих знакомых с тем, чтобы повторить потом в еще имении летом. Зато Аркадьев накрыл столы на заводе для рабочих и их жен, отпустив их на полдня раньше с работы.

Неожиданно для невесты выяснилось, что Аркадьев не умеет танцевать и Серафима две недели натаскивала его, чтобы совсем уж медведем не выглядел. После всех этих забот и страданий Евгений сказал себе: «Больше никогда женится не буду!».