— Поклянись.

— Не буду, — пошел Кирилл в отказ. — Ты и твои собратья не в том положении, чтобы требовать такого. Я помогаю вам лишь по доброте душевной. Или считаешь, Ацтлан не обойдется без драконов?

— Ты и доброта? Не смеши.

— Почему я не могу быть добрым в отношении своих верных слуг?

— Кто родится от союза полубога с обычным человеком? — пока Кирилл во главе армии следовал через Курганы, было достаточно времени для посторонних разговоров. Виктория охотно отвечала на глупые вопросы.

— Обычный человек с даром к магии либо без него.

— А если два полубога заделают ребенка?

— Получится просто сильный маг. Наследование дара в той же мере, что у родителей, ничем не гарантируется. Тут на все воля судьбы.

— Скорее воля генетики.

— Чего? — нахмурилось божество, ехавшее на колеснице с мертвыми конями. — Ненавижу эти ваши с Квинтом непонятные словечки. Он вчера пытался мне про какой-то электромагнетизм рассказать… Я и половины не поняла. Наш старый мир сильно изменился за полтора тысячелетия.

— Магия, боги, суеверия ушли, местами по крайней мере, на их место пришла наука.

— Не хотела бы я жить в мире, где нет ничего кроме людей, их бездушных железок.

— Тебе бы понравилось.

— Старый Мир в последние мои годы пребывания там и так сильно обеднел. Магия угасала, боги лишались сил, волшебные существа погибали, погружались в спячку или уходили в мир теней, кто имел такую возможность.

— Туда им и дорога. В гробу я видел этих волшебных существ, если они утаскивают скот, подстерегают путников на дороге с целью испить крови, мешают судоходству, торговле, ведению сельского хозяйства.

— Мужчины… — проворчала Виктория. — Вы неспособны по-настоящему оценить красоту природы.

— Красота природы сводится к борьбе за выживание, где все стремятся друг друга сожрать или трахнуть. Легко рассуждать о красоте, будучи полубогиней. А поживи годик-другой в шкуре простой крестьянки. Как ты заговоришь, если твоих купающихся в реке детей утащит топляк, отправившийся на охоту муж станет закуской для ламии? — существо возрастом в несколько тысяч лет не нашло подходящих слов для ответа. — Молчишь? Ну и ладно.

— Квинт сказал, на Земле года три назад вернулась магия и боги.

— Укоротить бы ему язык.

Виктория подозрительно много времени стала проводить времени с американцем. То мило воркуют словно голубки, то куда-то пропадают из виду, после чего постная рожа Квинт становится чуть счастливее.

— Чего скрывать то? Мы дети одного мира, у нас общие цели.

Кирилл взглянул в карие глаза полубогини. Они словно гипнотизировали, манили своим очарованием. Не может же эта красавица нагло врать… Или может? Архилич помотал головой, избавившись от наваждения.

— Ох. ела, паскуда!? Я тебе за такие фокусы свой лом в жопу через пасть протолкну!

Виктория примирительно подняла руки.

— Извини, больше не буду.

— Сука и Квинта околдовала, значит!

Ехавшие следом на мертвых лошадях жрецы-личи приготовились применить боевые заклинания. На кончиках их пальцев, посохов заиграли разноцветные огоньки, искры.

— Нет! Он сам на меня запал.

— Тридцать секунд, чтобы дать убедительное объяснение своим гипнотическим манипуляциям, подкрепить его клятвой, иначе ты окончательно перейдешь в статус врага. Время пошло.

— Я… — замялось божество. — Не собиралась тебя подчинять, просто хотела… вызвать чуть больше симпатии. Да подкрепит магия мои слова! Ut un zavak akur fezam!

Над головой Виктории вспыхнул огненный символ.

— Неубедительно.

«Один глазик выколю, другой останется, чтоб знало говно кому кланяться».

Кирилл телекинезом подтянул божество к себе, ее шею обхватили тонкие костлявые пальцы.

— Прошу…

— Нет, я не убью тебя, — в свободной руке архилича появился разрыватель душ. — Только преподам урок.

Виктория неистово закричала, когда кинжал вонзился в ее левый глаз. Хлынула алая кровь. Полубогиня была отброшена на землю.

— Сволочь!

— Новый глаз отрастет нескоро, если вообще отрастет.

— Уничтожу! — прошипела Виктория, схватившись за окровавленный глаз.

— Осторожнее со словами, могу ведь обидеться.

— Ты ослепил меня! Тварь!

— Головой надо было думать, прежде чем применять свои трюки. Нечего теперь жаловаться.

Тут на шум прибежал Квинт. Он спал в повозке, плетущейся где-то позади.

— Что тут происходит? Вот черт! — американец склонился над полубогиней. — Кто тебя так?

Виктория указала на Кирилла.

— Он.

— Зачем? — скрипнул зубами землянин.

— Хотела мне мозги промыть своим гипнозом, за что получила, — пояснил архилич. — Пытаешься с ними по-человечески обращаться, а они тебе дерьмо подкладывают в самый неожиданный момент.

— Это правда? — вопрос был обращен к божеству.

— Да как ты… да, я попыталась применить очарование.

— На меня ты также влияла?

— Да я никогда бы! — воскликнула Виктория. — Наша симпатия имеет естественную природу.

— Уведи ее с глаз моих, — велел Кирилл. — И проведи разъяснительную беседу.

— О чем ты думала, применяя гипноз в отношении Кир… Кеоцикаля?

— Хотела вызвать симпатию к себе. Слабое внушение на него не действует, а сильное он почувствовал.

— За тысячелетия жизни мозгов у тебя видимо не прибавилось.

— Не смей говорить со мной в подобном тоне!

— А то что? Свернешь мне шею? Вперед. Или я должен упасть перед тобой на колени и трепетать? Олимпийская дура.

— Я лишилась глаза!

— Скажи спасибо, что не жизни.

— Так ты на его стороне?

— Скажем так, я бы наказал за попытку залезть мне в голову гораздо суровее. По местным меркам Кеоцикаль — гуманист, что многими придурками воспринимается как слабость.

— Я ему этого не прощу.

— Учти, если выступишь против него, поддержки от меня не жди. Сейчас есть более важные проблемы. Кеоцикаль со своими жрецами единственные, кто способен хоть как-то их решить.

— Оставь меня.

— Оставлю. И только не вздумай выкинуть глупости.

— Не выкину.

— Это точно? Ты ничего не путаешь?

— За кого ты меня принимаешь, Кеоцикаль? — недовольным тоном произнес Ундолим. — Мои сведения точны.

Кирилл переключил взгляд на Гемонамхет, помогавшей вести разведку.

— Все так, как он говорит.

— Ничего не понимаю, — помотал головой архилич, склонившись над картой Саварии. — Действия противника выглядят странно. Во встречном бою на открытой местности им не победить, тем не менее, они вывели войска за стены и выстраиваются в боевые порядки.

— Мы что-то упускаем, — высказался Ксочипеп. — Ромейцы уверены в победе, вероятно, у них наготове какая-то уловка.

— Какая? Вот бы знать.

— Нурийские маги, — поделился Квинт. — Они уже показали, на что способны. Саварийцы без помощи драконов никогда не сумели бы засеять такие обширные площади ловушками. Надорвутся.

— Чувствую, нас в очередной раз переигрывают, — Кирилл сжал кулаки. — Мы и так лишились пятой части войск, пока продирались через Курганы.

В паре метров от собравшихся на совет личей и прочих созданий распахнулся портал. Оттуда вышел Тлалок.

— Над Августой творится что-то странное.

— Сейчас посмотрим. — Кирилл, используя левитацию, устремился в небо. С высоты открывался достаточной хороший обзор. Августа, один из крупнейших городов Саварии. Сто с лишним тысяч населения, собственная коллегия магов, укрепления из зубчатых стен и рва по периметру, выступающие вперед башни с установленными скорпионами. Город находится на пересечении торговых путей, что позволило нажить немало богатств. Говорят, в Августе почти нет нищих и бродяг.

Войска саварийских римлян выстроились на равнине широким фронтом, изготовившись к наступлению. Конница, тяжелая и легкая пехота, пикинеры, лучники, стаи боевых бестий.