В квартиру поднимались на лифте, так я научился пользоваться ещё одной машиной. Я внимательно наблюдал за спутником, примечая, как он управляется с замками, включает свет, вновь запирает дверь. Он разулся, входя в жилище и я тоже скинул обувь. Пока он раскладывал еду по предназначенным ей местам на кухне, я бегло осмотрелся. Довольно просторная комната оказалась заставлена непонятным оборудованием, спальня была маленькая и всего одна, зато я нашёл идеальное для меня помещение: кладовую без окон. Если сдвинуть в сторону коробки, то на полу как раз хватит места для днёвки вампира. Всё, я решил, что останусь здесь, какого бы мнения по этому поводу не придерживался мой сосед.

Отказаться от еды под предлогом сытости было несложно, а горячего чаю я попробовал. Вспомнил с грустью Дрента, который всегда норовил хотя бы напитки мне готовить вкусные, раз накормить твёрдой пищей не мог. Мёда у Гратиса не нашлось, но сахар вполне его заменил. Белый, я такого и не видел никогда.

Выведать у человека его обстоятельства оказалось, по обыкновению, несложно: люди любят говорить о себе. Внимательный слушатель всегда в выигрыше. Я решил больше узнать о новом приятеле прежде чем излагать свою, выдуманную, естественно, историю.

Работал он дома, занимался, как он сам сказал, всякой всячиной в надежде, что хоть какое-то его увлечение начнёт обстоятельно кормить, пока же делал расчёты для одной фирмы. Я понял, что нашёл именно то, что искал. Выслушивая жалобы парня (он разливался соловьём), я машинально пропускал мимо сознания весь этот бред, выделяя лишь то, что для меня было важно. Жил он один, платить за съёмную квартиру мог с трудом и компаньона, который готов делить с ним расходы и мало на что претендует готов был принять, не слишком вникая в его трудности. Совсем немного мягкого внушения, и через полчаса мы стали лучшими друзьями.

Отправив Гратиса в постель, я прихватил ключи и вновь выбрался в город. Мне настоятельно требовалось поесть и раздобыть денег. Искать в поздний час прохожих не стоило, зато я обнаружил ночное заведение, где люди веселились до зари и вот здесь подкараулил одного из гостей.

Кровь подвыпившего человека не слишком приятна на вкус, но парень был молод, относительно здоров и хорошо внушаем, я подкормился сначала на нём, потом на его задержавшейся в дамской комнате подружке, позаимствовал часть наличности у того и другого и вернулся домой. Совесть меня не мучила. В своём мире мне повезло, что происходил из приличной семьи и мог себе позволить жить в замке, не скитаясь в поисках лишней монеты по тавернам, а то ведь промышлял бы тем же способом. Вампир тоже должен как-то жить, пусть люди спасибо скажут, что не убил и не обобрал дочиста.

Вернувшись в скромную квартирку, я немедленно налил себе горячей воды и залез в неё по уши. Как хорошо! Вот бы мне у себя в замке наладить водопровод и подогрев. Вообще, если научиться делать достаточно прочные трубы, то заботу эту удастся решить. Электричества у нас нет, но можно срисовать устройство паровой машины и применить её для закачивания жидкости снизу наверх. Даже старую лошадь пустить по кругу, чтобы вращала подъёмное колесо, и то слугам выйдет облегчением. Кстати, если кадку делать не круглой, а вытянутой как это металлическое корыто, то расход воды снизится.

Я плескался в роскошной ванне ушедшего далеко в будущее мира, а мыслям был в своём старом. Досада взяла: да что же я так держусь за потерянную часть планеты? Там я невольник, никто, игрушка чужой прихоти, а здесь могу стать кем захочу. Здесь я свободен! Я не вернусь и точка!

Растерев тело чудесными мохнатыми полотенцами, я надел новое бельё, на всякий непредвиденный случай штаны и рубаху и улёгся спать в своей крохотной комнатушке. Для вампира и жёсткий пол не такое суровое испытание, мы малочувствительны к комфорту, но однажды я и здесь заведу себе замок со множеством комнат и слуг. Этот мир просто ждал завоевания, и я готов был принять его капитуляцию, тем более что нигде, бродя по городу, так и не унюхал даже слабого следа других вампиров или драконов. Если нет соперников, то моя судьба в моих руках.

Спал я так крепко, что смутно воспринимал происходящее вокруг. Мой друг Гратис встал рано, трудолюбиво приготовил завтрак, подмёл пол с помощью мерзко жужжащей машины и уселся за доску с буквами с помощью которой он управлял изображениями на нескольких экранах. Он мне ночью показывал эти вещи, называя компьютером, но я решил разбираться с оборудованием по мере необходимости.

Затем до меня донёсся женский голос, довольно капризный, неприятный, Гратис спорил с его обладательницей так устало и робко, что я не выдержал и проснулся, чтобы вмешаться.

В большой комнате, где происходило общение и что-то ещё мне непонятное, я появился как был в узких штанах, называемых джинсами и распахнутой на груди рубахе, босиком. Окна здесь выходили на север, как я убедился заранее, так что дневной свет не слишком пугал. Надо сказать, что появление моё не осталось незамеченным. Почти раздетая девушка ойкнула, хотя совсем не испуганно, судя по тому, что вместо того, чтобы прикрыть обнажённый живот, она выпятила ещё больше и без того немаленькую грудь, которой скудная тряпочка с лямками служила весьма условной защитой.

Я остановился на пороге, легко прислонясь к косяку, чуть склонил голову набок, чтобы локоны выигрышно упали на плечо и сказал:

— Дорогая, мой друг — замечательный художник. Если вы будете слушать его указания, портрет получится превосходным.

— Да, — пролепетала она.

Дыхание участилось, глаза заблестели мягче, грудь вздымалась так, что казалось ещё миг, и она вывалится из своего ненадёжного убежища.

Гратис немедленно взялся за работу. Насколько я понял из нашей беседы, он делал изображения людей и другие картинки, которые назывались фото, и пытался их продать, а иногда такие вещи ему заказывали. Я наблюдал, как мечется бедный парень с ручной машиной или пользуется той, что стояла на треноге, перетаскивает с места на место лампы. Командовал он теперь куда увереннее, чем прежде, и девушка слушалась беспрекословно, кося иногда глазом на меня. Она садилась, вставала, поворачивалась, демонстрируя как я понял ту самую тряпочку. Время от времени она меняла одну на другую, ничуть не стесняясь при этом нас обоих.

Гратис краснел и отворачивался, а я смотрел: зачем отказываться от зрелища, когда его предлагают без всяких условий, впрочем, и соблазна особого не испытывал. Человеческие женщины, да ещё такие распущенные действительно не слишком сильно меня привлекали.

Когда работа закончилась, девица оделась и удалилась, жадно на меня оглядываясь, Гратис остановился рядом, положил ладони мне на плечи и ткнулся лбом в грудь.

— Бен, спасибо! С тобой она как шёлковая была, и снимки вышли отличные.

— Да не за что.

Он глубоко вздохнул, отстраняясь, а потом его взгляд сосредоточился на мне, жадно заскользил по телу, лицу, волосам. О нет, только не в кровать! Нельзя же видеть во мне единственно вещь, годную к использованию, я сам по себе, здесь я свободен! Я уже открыл рот, чтобы заявить о вновь обретённых правах, когда он спросил без тени страсти, а с деловитой жадностью творца:

— Бен, а ты не хочешь сняться в рекламе?

— Лифчиков что ли? — уточнил я, немного растерявшись от его напора.

— Можно и лифчиков, кстати. Ежели барышню обнимет красавец вроде тебя, каждому станет ясно, что бюстгальтер она купила именно тот, что следовало. Ладошку ещё куда надо положить. Покажи руки, красивые они у тебя? О, высший класс. Жаль Реса ушла, сейчас бы и попробовали, хотя нет, лучше я сделаю для начала несколько индивидуальных снимков.

Он вытащил меня на середину комнаты, стащил рубашку с плеч, всучил другую, потом и её заставил снять, когда я послушно надел. Синяя его, наконец, удовлетворила.

— Голову наклони. Так, нет, волосы на другую сторону, а один локон сюда. Пуговицу на джинсах расстегни, приспусти их слегка, большой палец за пояс.