Опустив ноги на теплый пол, Ирина наткнулась взглядом на видневшийся из-за кресла край темного кружева и неожиданно для себя усмехнулась — похоже, добрую часть утра придется потратить только на то, чтобы найти раскиданные вещи. Лишь бы Сашка не вернулся раньше времени…
***
Утреннее совещание прошло как в тумане — машинально раздавая указания, выслушивая отчеты, Ира, вглядываясь в знакомые лица, обреченно и тяжело прокручивала никак не желавший уходить бессмысленно-жалкий вопрос — и это все? Здесь была ее жизнь, в этой изнуряющей, порой действительно грязной и кровавой работе, в этих нескольких людях, сумевших понять и смириться, в тускло-блестящих звездочках и в этой форме, кажется, ставшей ее второй кожей. Утратить саму возможность вернуться к этому когда-либо? Увидеть презрение и отвращение в сейчас внимательно и уважительно смотревших на нее глазах? Как она сможет тогда жить?
Приглушенно хлопнула дверь за последним сотрудником, наполняя кабинет давящей тишиной. Разрозненная кипа бумаг, захламивших стол, приветливо мерцающий знакомой заставкой рабочий компьютер, на маленьком столике — забытая чашка с уже остывшим кофе… Все — такое привычное, изученное, родное. Необходимое. То, от чего никогда не сможет отречься.
Властным рывком дернула телефонную трубку.
— Ткачев, зайди ко мне.
========== Часть 25 ==========
— Не думаю, что нам это поможет, — Ира устало потерла ноющие виски и отложила на стол две бумаги — план квартиры и офиса Заварина, которые Ткачев каким-то чудом умудрился раздобыть. — У него там охрана на каждом углу, даже если получится пробраться, дальше все равно ничего не успеем предпринять.
— Ну и что вы предлагаете?
— Пока не знаю, — Ирина откинулась на спинку дивана, невольно прижавшись к руке Ткачева и даже этого не заметив. То, как Паша напрягся от ощущения легко притиснувшегося к нему расслабленного женского тела, тоже прошло мимо ее внимания. — Ну выбирается же он когда-нибудь из своей крепости? На деловые встречи, в аэропорт, когда на отдых летит, к проституткам, в конце концов… Кстати, — оживилась Ирина Сергеевна, выпрямившись и подобравшись, — он ведь не женат? И постоянной подружки у него нет?
— А вы это к чему? — моментально насторожился Ткачев, нахмурившись.
— Ну, я не думаю, что он охрану с собой и в постель потащит. Шутка, — добавила с усмешкой, встретив откровенно обалдевший взгляд. — Но сама мысль…
— Вы чего, с ним собираетесь… — сдавленно пробормотал Паша и, глотнув остывшего чая, закашлялся. Ирина Сергеевна, ласково похлопав его по спине, беззаботно повела хрупким плечиком, демонстрируя тонкую бретельку, на мгновение мелькнувшую из-под свободной домашней футболки. И такая казалось бы совсем незначительная и невинная деталь прошибла смущенно-горячей дрожью — как школьник какой-то, ей-богу!
— Да не буду я его соблазнять, успокойся, — фыркнула Зимина. — Просто как-то остаться наедине, отвлечь охрану… Ладно, об этом завтра, — прервалась, складывая подробную карту района с отмеченными непонятными значками. — Поздно уже, голова не соображает. Ты оставайся, нечего на ночь глядя туда-сюда мотаться.
— А… — стушевавшись, начал Паша, покосившись на дверь кухни.
— О господи, я же не сексом тебе заняться предлагаю, — выразительно подняв взгляд к потолку, проворчала Ирина Сергеевна. — Друзья иногда остаются на ночь, не слышал о таком? Сашка не маленький, все поймет. Все, не морочь мне голову, и так глаза слипаются.
— Спасибо, — пробормотал Ткачев, неловко принимая любезно выделенный сверток из подушки и пледа.
— На здоровье, — хмыкнула Зимина, прикрывая за собой дверь. Паша, проводив глазами тонкую фигурку, плюхнулся обратно на диван, подумав, что заснуть при всем желании сегодня вряд ли удастся.
***
— Паш, а женись на маме, я хоть завтракать нормально стану, — выдал Сашка, уничтожая последний сырник и щедро добавляя в кофе несколько ложек сахара — свежесваренный напиток из молотых зерен не шел ни в какое сравнение с привычной растворимой бурдой.
— Саша! — возмущенно одернула Ирина и для полноты картины даже скрестила руки на груди. — Тебе что, не нравится, как я готовлю? И вообще, ты мне такими шуточками последних друзей распугаешь, — добавила ворчливо, пока поперхнувшийся Ткачев безуспешно пытался откашляться.
— Ну-у, — замялся сын, — просто тебя дома почти не бывает…
— Иди уже, в школу опоздаешь. Шутник, тоже мне… — Проследила, как сын скрылся в коридоре, уловила, как хлопнула входная дверь. Глотнула почти остывшего, но все равно вкусного кофе, наблюдая, как Ткачев убирает в мойку грязную посуду, невольно усмехнулась. — А ты чего, в повара записался?
— Война войной, а завтрак по расписанию, — засмеялся Паша, с непонятной теплотой смотря на нее.
— Тоже верно, — усмехнулась Зимина и, взглянув на часы, моментально подорвалась из-за стола. — Ох ты черт, опаздываю уже! Паш, уходить будешь, ключи брось в почтовый ящик, — крикнула уже из коридора. — И как что-то новое узнаешь, сразу звони! — Торопливо простучали каблуки, с грохотом закрылась дверь и воцарилась тишина.
“Узнаешь что-то новое…”
Скривился от этих деловито-приказных слов как от явственной горечи, застывшей на языке. Внезапным раздражением отозвалась мысль: она что, считает его способным только тупо исполнять приказы и прятаться за чужую, тем более женскую спину? А если учесть, что Зимина ввязалась во все это именно из-за него… И что, он теперь позволит ей, и без того разбитой и обессилевшей, взвалить на себя еще одно жестокое и страшное решение? Да уж, рыцарство так и прет.
Паша решительно рванул с вешалки куртку, криво усмехнувшись: не нужно было обладать богатой фантазией, чтобы представить, что устроит Зимина, когда узнает о его самодеятельности. Впрочем, плевать. Он должен — он сделает.
***
— Меня ни о каком курьере не предупреждали, — охранник у дверей, окинув цепким взглядом, даже не подумал посторониться.
— Ну и отлично, — парень в кепке непринужденно пожал плечами. — Мне же лучше, у меня еще адресов хренова туча. Да и уволят не меня, когда узнают, что приезжал, а меня не пустили.
— Ладно, документы давай. — Охранник, внимательно изучив поданные бумаги, настороженно наблюдал, как курьер с коробкой в руках проходит металлоискатель, но, не обнаружив ничего подозрительного, коротко кивнул в сторону лестницы.
Когда за уже “пустым” курьером давно закрылась дверь, на стойке истерично затрещал телефон.
— Виктор Васили-ич кажется уме-ер! — провыла в трубку не обремененная интеллектом секретарша Людочка. — Делать-то чего-о?..
***
— Вот раздолбай! — высказалась Ира, в очередной раз услышав вместо гудков механическое “абонент временно недоступен”. — Где его только носит? — Закинула мобильный в сумку и устроилась за рулем, выезжая со стоянки в противоположную от своего дома сторону, хмуро подумав, что если хороших новостей у Ткачева для нее не найдется, ему же будет хуже — безумно тяжелый день сказывался непреодолимым желанием выпустить пар и испортить настроение кому-то, кроме себя.
Паша долго не открывал — Зимина, вслушиваясь в трель заливавшегося в глубине квартиры звонка, уже решила было развернуться и уйти, но тут дверь наконец распахнулась.
— Ну и видок у тебя, Ткачев, — саркастично протянула Ира, поморщившись от ударившего по обонянию запаха крепкого алкоголя. Помятый, раскрасневшийся и едва держащийся на ногах опер выглядел, мягко сказать, плачевно. — А что за повод, стесняюсь спросить? Ты информацию нарыть не смог и от большого горя решил набухаться?
Не дожидаясь приглашения, по-хозяйски прошла внутрь, и по ее виду Паша даже в своем нынешнем состоянии догадался, что мало ему сейчас не покажется: Зимина сначала не лишит себя удовольствия наехать, что он не выполнил ее просьбу, а уж узнав о его инициативе и вовсе придет в настоящую ярость.
— Ну, рассказывай, чем ты таким сверхважным был занят? — резко поинтересовалась Ирина Сергеевна, выпрямляясь на стуле. Заметив на столе полупустую бутылку и тарелку с нехитрой закуской, снова с досадой поморщилась, но ничего не сказала. И от этой молчаливой выразительности Паше стало еще паршивей: как-то странно-стыдливо задело, что она, такая собранная и деловитая, в светлом плаще и форме без единой складочки, едва ощутимо пахнущая дурманяще-тонкими духами, вынуждена наблюдать его, бухого, усталого, даже жалкого, в пыльной кухне, хранящей следы пьянки и тяжелый дух алкоголя.
