– Если ты ищешь справедливости, то ты ее найдешь! Кто ты и чего ты хочешь? – спросил Бар-Кохба.

– Меня зовут Аарон. Я из селения Цораа, что в долине. Двое моих сыновей сражаются у тебя, Шимон. Каждая семья из нашего селения дала тебе воинов. Есть такие, что уже потеряли своих мужей и детей на этой войне. Мы взываем о помощи, Шимон.

– Я слушаю тебя, Аарон.

– Мы арендаторы земли. Ее хозяин, Элиэзер, совсем потерял совесть. Он настолько поднял арендную плату, что нам самим ничего не остается. Что нам делать, Шимон, с голоду помирать? А вдовы павших, как им детей своих кормить? Вот, мы здесь все написали.

Было видно, что Аарон очень волнуется. Он приблизился и дрожащей рукой протянул папирус. Один из окружавших Бар-Кохбу воинов, спрыгнул с помоста и взял послание в руки.

– Подожди, – сказал Шимон.

Он встал со скамьи, спустился вниз, подошел к крестьянину и посмотрел на него с высоты своего роста.

– Так ты говоришь, что двое твоих сыновей у меня?

– Да. Близнецы Азриэль и Авнер. Недавно они приходили домой. Рассказывали, как разбили римский отряд… Вот и мои соседи. Они такие же, как и я. Мы все просим тебя, уважаемый наси…

Аарон обернулся к крестьянам, стоявшим за его спиной.

– И ты, добрый человек, взываешь меня о справедливости?! – спросил Бар-Кохба и в его голосе прозвучала скрытая ярость.

– Слушайте меня!

Его мощный голос загремел так, что достиг всех стоявших на площади.

– Всевышний дал нам эту землю одну на всех. Я не позволю, чтобы кто-то наживался на этих добрых людях! Эй, он обернулся в сторону писца, сидевшего за отдельным столом. Пиши мой указ. Этого Элиэзера в кандалы! Землю его я конфискую. Ты, Аарон, я вижу человек добрый и честный. Назначаю тебя ответственным за распределением земли. Ты мне головой отвечаешь, чтобы никто не был в обиде. Вдовам же павших воинов, я выдам особую помощь.

– Иегуда, – обратился он к одному из своих помощников, – Расспроси обо всем этих людей и помоги им.

– Машиах, – прошептал Аарон и рукой вытер набежавшие слезы.

Бар-Кохба повернулся и уже намеревался вернуться на место, но его остановил громкий голос, раздавшийся из задних рядов.

– Шимон! Подожди. Это я, кузнец Эльяким. Я приготовил тебе подарок.

Сквозь толпу, рассекая ее своим могучим телом, двигался человек по росту и стати не уступавший Бар-Кохбе. В руках он держал нечто, завернутое в холстину.

– Вот, держи! – произнес он и протянул сверток Шимону. – Я уж постарался, не так, как для римлян.

Бар-Кохба взял сверток и развернул. В его руках оказался великолепной работы меч с богато украшенными рукоятью и ножнами. Он выхватил меч и тщательно отполированный клинок засверкал в солнечных лучах.

– Вот это подарок! – восхитился он. Прямо по руке. На римлян, друг мой, я знаю, ты поработал еще лучше!

Бар Кохба громко рассмеялся и его смех подхватили со всех сторон.

– Ты столько наклепал им бракованных мечей, что теперь ими воюет добрая сотня наших воинов! Вот все бы так!2

– Мы все так старались! – раздались веселые крики с разных сторон.

Шимон Бар-Кохба поднялся на помост и встал во весь свой огромный рост.

– Слушайте все! Я знаю, что среди нас есть такие, которые думают будто Андриан хотел восстановить Иерусалим и отстроить Храм. Это ложь! Он хотел надругаться над самым святым, что есть у нашего народа, что завещано нам праотцами. Нам не нужно римских милостей. Нам нужна свобода и ради нее мы готовы сражаться и умирать! Мы выкинем римлян с нашей земли, мы отстроим Иерусалим и воздвигнем Храм. Вот этими самыми руками!

Он воздел вверх свои могучие руки. Клинок, который он сжимал в руке, снова засверкал на солнце. Со всех сторон послышались громкие крики одобрения и восторга. Многие выхватили мечи.

– Мы победим! – раздавалось со всех сторон. Всевышний с нами! Шимон Бар-Кохба – Машиах! Он принесет нам свободу!

Постепенно шум стал стихать.

– К нам кто-то скачет во весь опор! – закричал дозорный, стоявший на башне у ворот.

Люди повернулись в их сторону. Они начали расступаться, образовывая круг. В ворота крепости на полном скаку влетел всадник. Он резко остановил коня. Конь взвился на дыбы. Всадник упал на землю, словно мертвый. Несколько человек из тех, что были поближе, кинулись к нему. Кто-то опустился на колени, приподнял голову человека. Из его воспаленных губ они услышали только одно слово.

– Шимон, – шептал он, – Шимон.

Человека подхватили на руки. Кто-то побежал за водой. После нескольких глотков человек открыл глаза. Он был низкоросл и очень худ. Одет человек был в перемазанную землей рубаху, насквозь мокрую от пота.

– Шимон, – снова прошептал он.

Бар-Кохба стремительно соскочил с помоста и встал на колени рядом с лежащим.

– Я слушаю тебя, – сказал он.

– Два легиона, – прошептал человек. – Я слышал своими ушами. Я подобрался к ним…

Человек затих. Кто-то снова протянул ему воду. Человек судорожно глотнул. Было видно, он настолько изможден, что у него не было сил даже пить.

– Один легион, – продолжил неизвестный, – Идет на Бейт Гуврин, потом сюда. Второй тоже сюда, но через Азотус и Явне.

Человек вытянулся всем телом и закрыл глаза.

– Эльяким! – закричал Бар-Кохба.

К нему подошел кузнец.

– Возвращайся к Гиршону. Передай, легион надо задержать! Алон, – обратился он к бородатому человеку среднего роста. – Посылай гонцов по всем отрядам. Мой приказ – двигаться к ущелью. К тому самому, ты понял?

Алон кивнул головой. Бар-Кохба поманил его к себе.

– Самого проворного и надежного пошли к старой Ревекке. Пусть гонец передаст ей, что я просил. Она поймет, она знает, что делать.

Легат Луций Туллий Аттеан приказал легиону выступать с восходом солнца, чтобы успеть до жары преодолеть как можно большее расстояние. Дорога, ведущая из Явне, в столь ранний час была пуста, что также помогало передвижению большой массы войск.

Впереди легиона двигался авангард, состоящий из конницы и вспомогательных войск, в центре располагались основные силы и обоз. Замыкал походный порядок арьергард.

Туллий Аттеан гарцевал на своем любимом коне в центре легиона. Настроение у него было великолепное. Его легион умиротворил иудеев в Азотусе и Явне, оставив за собой немало крестов с распятыми мятежниками. Теперь он маршировал в сторону Бейтара. Тайно завидуя Непоту, который был наместником Аравии, Аттеан мечтал отличиться так, чтобы возвыситься в глазах императора.

Утром следующего дня легат Аттеан открыл и еще раз изучил карту. Он убедился, что цель его уже близка. Солнце, поднявшееся над Иудейскими горами, освещало дорогу.

Солдаты быстро свернули лагерь и легион выступил в путь. Кавалерийская разведка выдвинулась вперед и на фланги колонны.

Примерно через час после начала похода, разведчики, скакавшие впереди, заметили женщину, идущую им навстречу. Двое всадников немедленно направились к ней.

Ревекка увидела римлян издалека. Несмотря на свой преклонный возраст, она сохранила острое зрение.

– Шма Исраэль Адонай Элоэйну Адонай эхад ! – прошептала она слова молитвы. – Поддержи меня в мой трудный час, прости меня за ложь мою, ибо я буду лгать во имя свершения справедливости, дай мне силы и покарай врагов твоих…

Увидев приближающихся кавалеристов, она воздела вверх руки и произнесла по-гречески.

– Хвала богам, что я встретила вас!

Всадники остановились. Перед ними стояла старуха. Она была одета, как эллинка, в хитон и плащ с покрывалом для головы. Ее одежда была черного цвета в знак глубокого траура. Она была истрепана и густо покрыта дорожной пылью. Седые волосы старухи, более похожие на неприбранные космы, торчали из-под покрывала, едва прикрывавшего голову. Лицо женщины было похоже на маску. На нем отражалась печать страшного горя. Старуха снова воздела руки и направила их по направлению к римлянам.