Вечером, включив телевизор и найдя на каком-то канале криминальные новости, Герасим уселся в кресле и налил себе коньяку. Он был уверен, что репортаж про взрыв на кладбище появится в эфире. И не ошибся. Сюжет шел вторым, после отчета об аресте высокопоставленного деятеля одного из банков, будто бы вымогавшего с бизнесмена взятку за льготный кредит. На экране появилась развороченная взрывом могила, на дне которой виднелись доски гроба. Памятники на соседних могилах были повалены взрывной волной.

– Сегодня ранним утром, – говорил в микрофон журналист, – на Троекуровском кладбище произошел мощный взрыв. Уже второй раз неизвестные закладывают взрывное устройство в могилу профессора МГУ Кана Савинского…

Корреспондент рассказал, кто такой Савинский, чем он занимался помимо преподавательской деятельности, а потом попросил прокомментировать происшествие одного из милиционеров. Тот коротко сообщил, что взрывное устройство, по предварительным данным, было эквивалентно нескольким килограммам тротила, начинено гвоздями и, видимо, рассчитано было на взрыв при большом скоплении народа. Но по какой-то причине устройство сработало раньше; видимо, работник кладбища Зенон Лебяжин видел, как его закладывают, и хотел обезвредить. Произошел взрыв, и Лебяжин погиб. У следствия имеется несколько версий, все они проверяются.

– На месте трагедии присутствует известный многим телезрителям руководитель детективного агентства «Ольга» Сергей Дорогин, – продолжил корреспондент. – Он был знаком с профессором Савинским и тоже, как и правоохранительные органы, занимается расследованием его гибели.

Среднего роста худощавый человек лет пятидесяти посмотрел прямо в камеру и сказал:

– Мы пока не знаем, кто убил Савинского. Но узнаем, уж в этом не сомневайтесь. Скажу одно: Кан Самуилович был прекрасным человеком. Он сам пострадал от наркотиков, вы, вероятно, знаете, что из-за этой гадости у него умерла первая жена, и поэтому тех, кто распространял наркоту, Кан ненавидел лютой ненавистью. Они, вероятно, отвечали ему тем же.

«Еще бы, – подумал Герасим. – Все в своем праве. И ты и я… Тут уж сила на силу. Око за око, как говорится».

Сюжет сменился, теперь на экране мелькала расплывчатая фигура мелкого воришки, снятая камерой наблюдения в супермаркете. Барон нажал на кнопку пульта и выключил телевизор.

– Василий! – позвал он сына, который в это время был у него и разговаривал о чем-то в соседней комнате с одним из людей отца. – Подойди сюда!

Когда сын вошел, Герасим спросил:

– Тебе имя Сергей Дорогин ни о чем не говорит?

Василий наморщил лоб, вспоминая.

– Это не директор сыскного агентства?

– Он самый. Что ты про него знаешь?

– Известная личность. Его агентство – одно из самых «крутых» в Москве. По слухам, ходит под одним очень серьезным человеком, уральским миллиардером. Кроме того, опять же по слухам, имеет «крышу» в ФСБ и МВД.

– Ох, я уже испугался, – протянул Герасим. – прямо дрожу… Этот сыщик, судя по всему, собирается на нас наехать. Вроде бы он друг Савинского.

– Плохо это, – покачал головой Василий. – За друга он землю рыть будет. Это тебе не менты, которые за зарплату работают. Это волк еще тот. Вцепится – не отпустит.

– Зубы поломает, – пробормотал барон. – Но, от греха подальше, нужно от этого сыщика избавиться. Возьми это на себя, Василий. На каждого волка должен быть волкодав.

– Сергей Андреевич, я сделал, что вы просили, – заглянул в кабинет к Дорогину Леонтьев.

Директор сыскного агентства, который в это время заканчивал говорить по телефону, приглашающе махнул рукой.

Заместитель уселся на стул и положил на приставной столик тонкую папку с несколькими листами бумаги.

– По кладбищам и ритуальным услугам вообще… картина вырисовывается неприглядная. Кругом криминал.

– Ладно, оставь, я посмотрю, – сказал Дорогин. – По руководителям кладбищенским есть что-нибудь?

– Есть. Непосредственно руководит всеми ритуальными услугами некто Хвостов Матвей Иванович. Недавно назначен. Бывший десантник, служил в разведке, долго был в Афганистане, ранен, потом работал в префектуре Северо-Западного округа. Судя по всему, человек честный. Мы неделю к нему присматривались, собирали информацию. Короче говоря, по отзывам, он прямой, как шпага. И такой же опасный. Был, во всяком случае. Один мой знакомый служил с ним в Афгане. Далее, курирует кладбищенский бизнес заместитель мэра Купцов Руслан Альфонсович. На этом «герое» клейма ставить негде. Как до сих пор не сел – непонятно. Скорее всего, где-то имеет очень волосатую лапу, в правительстве, а то и в Администрации Президента. На него никогда не заводилось ни одного дела, его никто не проверял, но у коллег из Конторы на него чемодан компромата. Видимо, этот Купцов принадлежит к тому кругу, членов которого трогать запрещается. Может, он сам на кого-то из очень больших людей имеет компромат…

– Так чем он занимается, этот Купцов? – спросил Дорогин. – Я имею в виду, не у себя в кабинете…

– «Крышу» делает.

– Это понятно. Кого же он «крышует»? По-моему, мы с ним никогда не сталкивались… Или сталкивались?

– Было однажды. Помнишь, Сергей Андреевич, «наезд» на бизнесмена Селиверстова? Ну, того, кто, кстати, венки и могильные памятники производит?

– Фирма «Память»? Как же, помню…

– Так вот, этот Селиверстов отказался платить некому большому чиновнику, и тот на него банду скинхедов натравил. Типа этот «изменник родины» дает работу «чернозадым эмигрантам». Скинов мы тогда прижали, а вот откуда ноги растут, так и не докопались. Я потом узнал, что Купцов «держит» весь кладбищенский бизнес. Это как в книжке про Таню Гроттер, ее сейчас Славка читает, так я заглянул, чего, мол, он так хохочет. Там одна девочка другой письмо пишет. Я даже выписку сделал.

Леонтьев достал из папки лист и прочитал, отодвинув бумагу подальше от глаз:

– «Живу у родителей, они с меня пылинки сдувают. Папашка сильно продвинулся: распределяет участки на кладбище. Оградки, скамеечки, обелиски, венки – все тоже идет через нашу контору. Хочешь работать – плати. Не хочешь – твои оградки нарушают эстетику кладбища, а венки создают пожарную опасность, так что вали отсюда». Вот примерно таким макаром. Только все гораздо жестче.

– Черт бы его побрал, – выругался Дорогин. – На костях бизнес делает… Ладно, прижмем со временем. Что по цыганскому барону?

– Пока ничего нового. За домом следим, дали сведения нашим друзьям из органов, они просили пока самостоятельно поработать.

– Хорошо. Работаем дальше.

В то самое время, когда в сыскном агентстве «Ольга» перемывали косточки заместителю мэра Москвы Купцову, этот самый Купцов преспокойно сидел в летнем кафе на Арбате в обществе Даниила Хвостова. У них тоже происходила своего рода планерка, где подчиненный отчитывался перед начальником о своих успехах.

Даниил явился на встречу в строгом костюме с галстуком, Купцов же щеголял в белых полотняных штанах и такой же рубашке.

– Я, понимаешь ли, в отпуске, – сообщил он Даниилу, который с некоторым удивлением оглядел своего «благодетеля». – Послезавтра улетаю в Индию, хочу на храм Каджурахо полюбоваться.

Хвостов-младший ухмыльнулся. В этом известном на весь мир древнем храме действительно было на что полюбоваться – многие тысячи вырезанных их камня человеческих (и не только) фигурок занимались сексом во всех его формах и проявлениях. В том числе, на взгляд европейца, и весьма странных. Например, представить себе ослицу в качестве сексуального партнера Даниил не мог. А какой-нибудь индус, судя по храмовой скульптуре, не видел в этом ничего экстраординарного. Хотя бы потому, вероятно, что ослы в Москве не водятся, а на полуострове Индостан их столько, сколько у нас бродячих котов.

– Значит, Камасутру поедете изучать? – полюбопытствовал Даниил. – Приятная, надо сказать, штука.

– Тебе-то откуда знать? – подколол его Купцов. – Жена ушла, секретаршу, насколько я знаю, ты прогнал…