— Профессор Трансфигурации…— проговорил Блейз, пожирая голодным взглядом тело девушки. Он сжал подлокотники, стараясь сдерживаться от желания развернуть ее и припечатать лицом к столу.

— Господин министр…— ответила ему Гермиона, усаживаясь сверху. Член проскользнул в тугое отверстие, под звуки ее протяжного стона.

— Ты…торопишь события…— мужчина сжал ладонями женские ягодицы и сильно толкнул на себя, погружаясь до основания в одурманивающее тепло.

Гермиона знала о том, что Кингсли Бруствер планирует сложить с себя полномочия и передать их своему заместителю. Начав трудовую деятельность в министерстве, Блейз превратил себя в хищную акулу, которая уверенно плавала среди горстки мелкой рыбешки.

— Лишь констатирую…неизбежное…ах!— девушка схватилась за его плечи и раскрыла губы в коротком стоне.

Забини равномерно толкал ее на себя, не забывая уделять внимание соскам. Кресло шаталось и слегка скрипело в такт глубоким фрикциям. Пучок вьющихся волос рассыпался, пока молодая профессор протяжно мычала от заполняющих ощущений. Нервный узел внизу живота становился туже, а щекочущие волны пронизывали одновременно кожу, мышцы и кости.

«Сколько жадности…» — подумал Блейз, рассматривая девушку, которая самозабвенно двигалась на нем, откинув голову назад.

Сейчас, ее нельзя было назвать скромницей, да еще с такими звуками и гибким позвоночником…

Мужчина сжал вместе зубы, чувствуя приближение разрядки, которую ускорило созерцание разгоряченной, полной страсти и огня женщины.

— Моя кон-фе-та…— пальцы Забини больно впились в нежную кожу. Он немного спустился, продолжая равномерно проникать в желанное тело.

Поза совсем не изменилась, в отличие от глубины. Член скользил по передней стенке, мягко задевая конец шейки матки, отчего каждый позвонок начинал вибрировать.

— О-о…— Гермиона раскрыла глаза и завертела головой. Щекотка усилилась, вместе с сильным жаром. Она перестала самостоятельно двигаться, потеряв ясность мышления. Абсолютно все внутри нее сконцентрировалось на пульсации маленького узла внизу. Мозг удобно подкидывал картину того, как он увеличивался с каждым новым толчком и свистящими вдохами Блейза.

Мулат смотрел только на раскрасневшееся девичье лицо. Его тонкие и плавные линии отпечатались на сердце волшебной нитью того, в чем он так сильно нуждался.

«Это наше…Только наше.» — Забини начал сильнее толкать на себя таз Грейнджер, выплескивая свою суть в горячие недра пульсирующего естества.

Гермиона издала короткий писк, а потом задергалась в конвульсиях удовольствия. Матка сжалась в ответ на испускаемую теплоту самого дорогого для нее мужчины.

Сильные руки обняли ее и наклонили для поцелуя. Девушка дышала ртом, слегка высунув язык от усталости. Все тело ломило от жара, а пот охлаждал недостаточно сильно. Живот и бедра продолжали вздрагивать, пока они обменивались шумными выдохами.

Блейз собрал рукой мягкие волосы шатенки и погладил губами висок с бровью.

«Сегодня за ужином…» — он успел забрать из банковского хранилища кольцо, которое станет символом их нерушимого союза.

Мужчина слегка улыбнулся, удерживая безвольную ладонь Гермионы и переплетя ее пальцы со своими.

Она приподнялась, лениво поцеловав своего парня в переносицу. Румянец на щеках добавил ей еще больше очарования, с учетом того, что ее тело продолжало удерживать член внутри себя.

— Здесь дети получают знания…— с легким укором проговорила девушка и еще раз поцеловала мулата.

— Безусловно и мы еще не были в твоей кладовой… — открыто намекнул Блейз.

— Ты просто неисправимый, порочный наглец. — проговорила Гермиона, посмотрев в его глаза.

В этот момент, она отчетливо осознала, насколько легко и по-настоящему может любить, не боясь собственного будущего.

«Вместе с ним.»

— Надеюсь, ты помнишь о планах на эти выходные? Поттеры будут ждать нас на торжество. — Блейз поцеловал ее в подбородок, поглаживая пальцами линию позвоночника.

— Разумеется. — девушка вытянула шею, чтобы его губы продолжали спускаться вниз. — Янлину* исполняется четыре года и он становится таким милашкой…м-мм…— она опять замычала, подставляя грудь для мужских рук.

— Может…— Забини ухватился за правый сосок зубами и пытал его языком несколько минут, обдумывая нелепую, собственническую мысль. — Стоит отправить тебя в декретный отпуск?

Гермиона перестала дышать после такого вопроса, а мулат воспользовался ее замешательством и лишил возможности ответить, успев завладеть раскрытыми губами.

***

Больница Святого Мунго. Отделение душевных заболеваний и опасных проклятий.

Музыка: Arctic Monkeys «Do I Wanna Know?»

— Я уже не раз говорила, чтобы музыка в его палате не останавливалась и не изменялась! — строгим тоном проговорила целительница, быстро преодолевая просторный коридор светлого здания.

— У сэра Макнамара было такое грустное выражение лица, когда я дала ему зеленое яблоко… — быстро ответила колдомедик, поправляя на ходу свой форменный платок. — А песня звучала недостаточно громко…

— Его прокляла собственная мать, чья одержимая любовь переросла в ненависть! Для его чувствительного слуха увеличение громкости сродни крику обезумевшей женщины. — Панси сжала в руке палочку и подошла к светлой двери с небольшим окошком. Она прищурилась, наблюдая, как пациент бьет себя по лицу и тихо всхлипывает.

— Он зависим от своих детских воспоминаний…— целительница открыла дверь заклинанием и очень осторожно прошла вперед.

Мужчина сжался в удобном кресле, рядом с кроватью. С его глаз текли крупные слезы, а правая ладонь продолжала наносить свистящие удары.

Панси посмотрела в сторону небольшого граммофона и с помощью бытового заклинания вернула тихое звучание колыбельной песни. Ее каре-зеленые глаза с укором посмотрели на вошедшую следом женщину.

— Передайте ему еще раз яблоко и не разрывайте контакт глаз в течении нескольких минут, — она дождалась, когда колдомедик выполнит ее указание и с облегчением выдохнула.

Молодой мужчина взял яблоко обеими руками и с такой преданностью посмотрел на светловолосую женщину, которая стала ассоциироваться у него с погибшей матерью, что у той покраснели глаза от слез.

— Не забывайте, что вы являетесь для него проводником в реальность, куда он должен придти и отбросить прошлое. — с помощью палочки, Панси собрала осколки небольшой вазы с полевыми цветами и вернула ей прежнюю форму. Она прикрыла шторы, чтобы не запускать в комнату яркий солнечный свет. — То, что он позволяет вам прикасаться к себе уже говорит о построении доверия, но оно еще очень хрупкое.

— Благодарю вас, леди Поттер. — колдомедик закивала головой и продолжила робко поглаживать руку мистера Макнамера.

Молодая целительница вышла из палаты и остановилась, задумавшись на мгновение. Она развернулась, передумав возвращаться в кабинет старшего целителя больницы.

В самой дальней палате всегда было светло и тепло, а частые приходы многочисленных родственников нарушали мирный покой этих стен. Семейство Уизли, даже с подросшими детьми, продолжало создавать неловкие ситуации, с шумными, не стихающими разговорами и извечной торопливостью.

Самым частым гостем для особенной пациентки был старший брат Рональд. Когда его сестре предъявили обвинения в пособничестве Пожирателям Смерти, а также покушению на жизни юных волшебников, лучший друг ее супруга навсегда изменился. Он стал более серьезным, а повышенная строгость к самому себе послужила неплохому росту по карьерной лестнице в министерстве магии.

Панси заглянула в окошко светлой двери. Рыжеволосая девушка сидела по-турецки на кровати и с блаженным видом на лице смотрела на кружащих у потолка бабочек. Половина ее лица так и осталась обугленной, а яркое пламя волос было заплетено в тугую косу.

Воздействие крестража Тома Риддла подавило Джинни Уизли, как личность. Хотя брюнетка склонялась к версии, что сама Джиневра абстрагировалась таким способом от действительности, фокусируя свою боль, тревогу и ненависть в облик некогда красивого юноши.