«Уже нет.»

— Мы взрослые люди и сами несем ответственность за свои решения. То, что ты утаиваешь может навредить не только тебе, но и окружающим. — Гарри сократил дистанцию, пользуясь замешательством аристократки.— Неужели не понимаешь?

«Она еще не отошла от шока, но и я не могу больше быть в неведении.»

— Тогда…почему ты стоишь здесь, рядом со мной, а не сидишь спокойно в окружении своих однокурсников?— Панси наконец смогла четко всмотреться в переливы зелени его восхитительных глаз. — Или решил добровольно подписать себе приговор?— проговорила она слишком тихо и неуверенно.

Гарри позволил себе прикоснуться пальцами к девичьему лицу. Они мягко очертили заострившийся подбородок и более выраженные скулы. Паркинсон заметно похудела на фоне стресса и морального давления со стороны представителей Аврората.

— Я уже говорил тебе, что хочу помочь раскрыть паутину лжи и подозрений…,— большой палец парня очертил ее губы, вызвав резкий вдох.— Мне плевать, о чем подумают остальные, ведь к этому все шло…,— его вторая рука зарылась в темный шелк на затылке удивленной девушки.

«Давай же, Гарри, просто скажи.»

— Мы должны быть вместе, чтобы быстрее справиться с этим дерьмом. — Мерлин свидетель, гриффиндорец по-настоящему хотел этого.

Простое желание плоти смешалось с ревностью и намерением окончательно сделать Паркинсон своей. Заявить об этих отношениях миру, чтобы всецело заполучить руль управления в свои руки.

И вести ее за собой.

«На хер предсказуемые условности!»

В ответ Панси перестала дышать и замерла на одном месте каменной статуей.

«Салазар! Он же это не серьезно…», — ей нельзя было находиться здесь, рядом с ним.

Поттер принуждал ее сдаться своими словами, запахом и теплом сильного тела, к которому ей неимоверно сильно хотелось прижаться.

Именно в этот момент, Гарри очень крепко обнял брюнетку, пока она находилась в состоянии переосмысления. Он предполагал, что слизеринка может разрыдаться или попытается убежать.

«Я не отпущу тебя.»

— Гарри…

«Нет! Не смей так называть его, наивная идиотка!» — Паркинсон вздрогнула и резко вырвалась из спасительных, тесных объятий.

«Соберись!» — она сделала один глубокий вдох, насильно успокаивая свою взволнованную душу.

— Поттер, мой отец был Пожирателем Смерти. Я росла на утверждениях и идеях превосходства чистоты крови. И всегда считала это правильным, потому что так говорили те, кому я безоговорочно доверяла. — девушка попятилась назад, пытаясь справиться с волнами наступавших рыданий. — Я навсегда останусь дочерью Тибериуса Паркинсона, который был ищейкой и шпионом Темного Лорда. А ты продолжишь играть роль спасителя Магической Британии, — ее холодные щеки обожгли дорожки соленых слез.

Панси старалась обрести твердость в голосе, чтобы по-больнее ужалить того, кто не должен быть рядом и так спокойно протягивать руку помощи в поддержке недостойного.

Не должен.

— Все знают о твоей не легкой судьбе и гибели родителей от руки Волдеморта. Но я потеряла своих уже будучи в осознанном возрасте! — у нее не получилось сдержать свой крик, но Гарри продолжал молча смотреть на нее своими ласковыми, малахитовыми глазами. — Ты даже не помнишь их, в то время как я, успела полюбить всем сердцем…—аристократка хотела закрыть лицо руками, но вместо этого только обхватила свои мокрые щеки ладонями.— Я прекрасно помню, как отец подбрасывал меня вверх, когда я бежала навстречу его объятиям, как пахла моя мать, когда каждую ночь пела колыбельную…,— она громко шмыгнула носом, готовясь заново упасть. — Я все помню и не смогу забыть, как бы этого не хотела!

Гарри очень быстро подошел ближе и, не задавая новых вопросов, обнял ее так крепко, что заломило ребра.

— Ты абсолютно права…, — он гладил ее по волосам, пока она содрогалась от рыданий.— Мне намного легче оттого, что я не смог узнать родителей лучше и не испытал той привязанности, которая связывает их со своим ребенком. Но я хочу знать тебя. — гриффиндорец вновь сжал пальцами ее плечи, касаясь губами макушки.

Паркинсон перестала рыдать и сделала пару глубоких вдохов, вытирая мокрый нос о его мантию.

«Боже…Он хочет…Это же недопустимо!»

Девушка задрала назад голову, всматриваясь в лицо героя.

— Пожалуйста…отпусти меня, — ее похолодевшие руки пытались оттолкнуть твердую грудь, на которой остались слезы утраты. — Поттер…так не положено.

У нее получилось отдалиться от него на два шага и посмотреть с нескрываемой мукой на лице.

— Назови мне хотя бы одну сказку, в которой прекрасный принц выбирает злую ведьму? — аристократка опустила руки и только сейчас заметила, что где-то обронила свою палочку.

— Это не относится к нашей реальности.— уверенно проговорил избранный, сжимая одну руку в кулак.

— Я дочь Пожирателя Смерти и по всем законам морали не имею права…претендовать на сердце героя. — Панси усмехнулась от горькой истины своих слов, пока Гарри с настороженностью взирал на нее. — Просто не имею.

После этого, брюнетка обрела силу для спасительного бегства, ловко поднимаясь по лестнице, что вела в больничный корпус к мадам Помфри.

Поттер простоял еще несколько минут в одиночестве, пытаясь справиться с силой противоречивых эмоций, что зародились после ее ухода и тяжелой справедливости суждений.

***

Пожилая женщина в спешке добралась до своего пристанища. Тяжелая дверь директорского кабинета закрылась, оставляя позади своего верного стража в одиночестве. Каменная гаргулья точно знала, когда не следовало тревожить стены директорского кабинета, в котором пыталась найти успокоение Минерва Макгонагалл.

Волшебница оглядела просторную комнату и взмахом руки усилила свет магических сфер. Большой портрет предыдущего директора висел строго за письменным столом, согласно извечным традициям. Однако, она уже давно не могла поднять свой взор, чтобы встретиться с давним другом. Бывшему профессору трансфигурации было слишком тяжело переживать сожаление и стыд, за то, что она не смогла оправдать доверие великого волшебника.

— Минерва. — знакомый, мягкий голос вывел Макгонагалл из размышлений о прошлом, а не прикрытый темной шторой омут памяти холодно сверкнул, привлекая внимание ее покрасневших глаз.

— Прошу тебя. — Дамблдор очень редко обращался к ней по имени. В последний раз это было за несколько месяцев до его смерти.

Тогда директор Хогвартса вызвал ее к себе в кабинет и попросил дать ему обещание, последнее и единственное.

— Я сожалею, что потревожила вас, Альбус. — Минерва все еще отказывалась взглянуть на портрет.— Мне нужно просто немного… передохнуть.

Непонятно зачем, но она подошла ближе к месту, где стояла каменная чаша, в которой переливалась серебристым светом субстанция воспоминаний. Женщина задернула штору рукой, закрывая от себя уникальный магический предмет.

— Так непривычно видеть грусть на твоем лице. — произнес мужчина в жемчужной мантии с портрета. — В последний раз я видел подобное очень давно, когда тебя поглотило чувство вины за ситуацию с супругом.

— Ох, оставьте терзания прошлого. Пусть они там и останутся. — Макгонагалл наконец посмотрела на Дамблдора, который кивнул в одобрении с мимолетной улыбкой. — Я оказалась неготова к появлению новой угрозы и это, после тяжелой, кровавой победы над злом, — она покачала головой и опустила плечи, выдавая в своем облике сильную усталость.

— Потому что упрямо решила встретиться с ней в одиночку. — голубые глаза волшебника посмотрели в сторону небольшого сейфа, что находился в углу стены, рядом с книжной полкой и распределяющей шляпой. Там хранились два магических артефакта, принадлежавших основателям школы. Меч Годрика Гриффиндора и кинжал для обрядов Салазара Слизерина.

— Но ведь вы столько раз встречались с опасностью один на один и всегда выигрывали. — волшебница подошла к столу и аккуратно села на стул, громко выдыхая. — У вас получалось устранять все угрозы, что регулярно нависали над стенами этого замка, а теперь, призраки былого зла вернулись, принося сумятицу и страх, — ее тонкая рука прижалась к горлу, как в попытке усмирить беспокойно застучавшее сердце.