«Какое свинство!»— подумала Гринграсс, провожая взглядом уходящего гриффиндорца с девушкой на руках.

— Я абсолютно солидарна с вами, мистер Малфой, но для выяснения обстоятельств нам потребуется время, не так ли, мистер Росс? — Минерва повернула голову и строго посмотрела на мужчин в голубых мантиях, почувствовав своим кошачьим нутром приближение угрозы. От внимания ее светлых глаз не укрылось отсутствие преподавателя по ЗОТИ.

«Он опять позволяет себе исчезать без предупреждения.» — подумала женщина, ожидая ответа от руководителя комиссии.

— Это всего лишь стандартная практика, недавно одобренная специальным советом.— слегка пожав плечами, с равнодушием произнес Терлак. Его серые глаза посмотрели на пустующий выход, где не так давно прошел избранный.— Я считаю, что данную информацию необходимо раскрывать для широкой публики, как еще одно подтверждение нашей безоговорочной победы. — аврор перевел свой грязный взгляд на побледневшего Драко. Молодой человек сильно сжал челюсти и сделал неуверенный шаг назад.

«Какая занимательная выйдет картина, если и этот бледный трус упадет следом за своей подружкой.»

— Это перечеркивает все нормы морали!— возмутилась директор школы и сама сократила расстояние между собой и Россом. — Наша ученица потеряла прежде всего своего отца, единственного родственника и главу рода, а это, как минимум, должно оставаться личным делом мисс Паркинсон. — четко проговорила волшебница каждое слово. Ее ровная дикция заставляла нервничать всех присутствующих, кто следил за их противостоянием.

— У вас неверные данные, госпожа Макгонагалл. — поправляя воротник своей мантии, уточнил Терлак. — Главой рода Паркинсонов уже несколько лет является наша единственная…свидетельница в деле о нападениях.

Слишком громкое заявление взбудоражило толпу студентов. В Большом Зале поднялся шум множества голосов. Ученики были явно шокированы подобной новостью. Исторически, было зафиксировано всего несколько случаев, когда глава чистокровного рода добровольно передавал всю свою магическую силу и права наследования ближайшему родственнику. В общей суматохе и накалившейся обстановке, никто не заметил осторожных передвижений Теодора Нотта. Слизеринец незаметно применил манящие чары к волшебной палочке Паркинсон, лежавшей на полу возле стола. Девушка обронила ее в предобморочном состоянии. Несколько секунд он изучал древко, проверяя длину, гладкость и удобство в применении. Однако магическое орудие аристократки оказалось заблокировано, что неприятно поразило молодого человека.

Он несколько раз взмахнул ею над столом, но та в ответ лишь слегка заискрилась на кончике.

— Это не твое! — Дафна быстро подошла к нему и почти вырвала из рук волшебную палочку подруги. Она с подозрением и неодобрением посмотрела на сокурсника, отмечая у того слишком изможденный вид, словно он таял на глазах, становясь похожим на обтянутый кожей скелет.

«Видимо до наркоты дошел, чертов придурок!»

Тео растянулся в своей, привычно отталкивающей улыбке. Он откинул голову назад, убирая мешавшие пряди челки с глаз.

— Насколько я помню, такое волшебство применялось Пожирателями Смерти, для сокрытия следов, — парень тихо хмыкнул, лениво оглядывая блондинку, а потом заметил первокурсника когтевранца, который следил за ним своими пронзительно синими глазами. — Странно, что твоя подружка не выполнила указания представителей Аврората.

— Тебя это не касается. — грубо отчеканила Гринграсс. Ее спину неприятно охладило плохое предчувствие, но заметив приближение Алекса, девушка немного расслабилась.

«Не спроста он заострил на этом внимание…»,— она спрятала палочку Панси в карман своей мантии и решила поговорить с Блейзом.

Дафна еще продолжала сомневаться в решении рассказать все своему маленькому кавалеру, но дальнейшее молчание угрожало обернуться настоящей трагедией. Тем более, первогодка уже отметил странный поступок Нота.

Слизеринка предположила, что во время допросов, у некоторых студентов могли проверять волшебные палочки с помощью заклинания Приори Инкантатем. Оно позволяло выяснить, какое именно волшебство исполнялось в последний раз. Магическая блокировка не одобрялась Авроратом, так как существовало множество случаев, когда преступник, с помощью данного обряда, заметал следы своих заклинаний. Блондинка с неохотой признавала правоту подозрений засранца Тео, который мог прямо сейчас настучать по этому поводу Россу.

«Проклятие, Панс! Во что ты вляпалась?!»

***

Возвращение в реальность приносило настойчивую боль, что разносилась по сосудам вместе с медленным потоком ненавистной, чистой крови. Ее слегка покачивало, но тело было заключено в приятное и знакомое тепло сильных рук. Слабый запах парфюма, смешанный с табаком маггловских сигарет, искрами оседал внутри легких, принося тоску и желание прижаться плотнее, зарыться глубже и просто дышать.

Без слов и истерик, без слез и обломков искалеченной памяти.

Панси раскрыла глаза, фокусируясь на колючем подбородке парня. Поттер нес ее на руках, плотно сжав губы. Его прямые брови не двигались, словно мимика лица замерла на тревоге и упрямой решимости.

«Львиный рыцарь, спасший даму от позора…»— еще до смерти матери, девушка пообещала себе не романтизировать добродетельные поступки посторонних в отношении себя.

Но это был Гарри Поттер. Золотой мальчик, вечно поступавший по зову собственного благородства и своеволия. Хотя для нее, данный поступок можно было расценить, как проявление заботы и открытой эмоциональной привязанности.

Они прошли к концу главного холла, где за высокой аркой скрывалась широкая лестница. Бледные щеки Паркинсон стали медленно розоветь, но слабость не давала точно сконцентрироваться потоку мыслей.

— Поттер, отпусти меня. — охрипшим шепотом попросила аристократка. Она дернулась и зашевелила ногами, желая обрести твердую опору самостоятельно.

Гарри остановился и слишком долго возвращал слизеринку в вертикальное положение. Его руки удерживали плечи брюнетки, а зеленые глаза следили за выражением лица.

— Тебе нужно в больничный корпус. — речь героя была слишком спокойной, в то время, как в ней разрасталась буря негодования.

— Зачем?— Панси хотела отойти назад, но гриффиндорец не отпускал ее, чем еще сильнее приводил к неизбежному взрыву. — Зачем, мать твою, ты это сделал?! — она закрыла руками пылающее лицо, выдыхая слишком резко. Ее пересушенные губы неприятно потерлись о ладони. Хотелось скорее содрать остатки кожи в кровь, глотая слезы с привкусом железа.

«Неужели ему все равно на последствия?»— Паркинсон отказывалась верить столь сомнительным доводам.

Теперь, после этого унижения, поползут неприятные слухи, что привлекут к ней нежелательное внимание. А ведь всего-то, надо было просто не высовываться из скорлупы дурной стервы, не искать путей очищения и облагораживания своих планов на жизнь. И не соглашаться на продолжение непонятной связи, что зародилась из страха и темноты.

— Ты хоть понимаешь, что теперь будет?! Что ты скажешь своим дружкам?! — на ее устах застыл еще десяток вопросов, но боль потери ломала гибкий язык, а короткие всхлипы усиливались со свистом.

«Жизнь так ничему меня не научила…», — ей нельзя было поддаваться панике, нельзя сбрасывать балласт вины, что тянул на дно, уничтожая надежду и спокойствие.

— Я должен был это сделать, иначе ты бы головой ударилась. — Гарри поправил очки, но другую руку не убирал с ее плеча, хотя девушка предприняла попытку избавиться от настойчивого прикосновения.— И на этом я не собираюсь останавливаться.

«Не стоит давить на нее сейчас, хотя она может легко сломаться.» — избранный понимал, что столь жестоким способом мог получить ответы на свои вопросы. Главное вовремя усмирить собственную совесть.

— Ты знаешь, кто это сделал? — ему нужен был более близкий контакт с ней. Руки сами собой тянулись, сминая слизеринскую мантию, что скрывала источник его бед и восторга, огня и острых игл противоречий. Сладкий опиум, вселявший в разум дурь, с которой даже не хотелось бороться.