«Нужно выпить бодрящий чай с лимоном, иначе я усну и пропущу патрулирование.»

Свое состояние она связывала с промозглой погодой и не желанием приходить на чертов маскарад. Вот только надоедливый внутренний голос с тихим смехом нашептывал ей, что у ее озлобленности и нетерпения есть лицо. Наглое, самодовольное и такое раздражающее. После того поцелуя, шатенка всячески показывала свое равнодушие и отсутствие интереса, однако стоило ей разозлиться, как тело словно оживало, возвращая разум к тем мокрым ощущениям на губах и изнывающему неудобству между ног. Она даже отважилась переступить через себя и пойти на поводу своей благородной совести, навестив вчера Рональда. Он так и не посмел посмотреть на нее, только спросил, почему к нему не приходит Гарри. На что девушка честно ответила, что не знает. У ее избранного друга были свои проблемы, касаемо младшей Уизли и ее одержимых преследований. Гриффиндорка изначально была против их союза, лишь один раз высказав Поттеру свое мнение.

Но что больше всего поражало, так это отсутствие с ее стороны какого-либо эмоционального ответа на встречу с Роном. Казалось бы, влюбленные должны испытывать тоску или что-то похожее, но видимо она действительно стала слишком сухой, как чистый, старый пергамент, на котором никто не захотел написать свое имя.

Как только портрет Полной Дамы пропустил ее вперед, Гермиона насторожилась. Со стороны гостиной издавались странные звуки, похожие на плач или мокрые всхлипы.

— Мне надо было пойти с тобой, но наш дорогой декан и словом не обмолвился про этот треш. — Забини медленно гладил Паркинсон по голове, пока та позволяла себе рыдать в мантию друга.

— Я уверена, Д-долиш спец-циально спровоцировал меня на этот вызов. Вот как я теперь найду пострадавшего? Еще неизвестно, согласится ли он на это, а если это нес-совершеннолетний, то придется уговаривать как-то родителей. — Панси громко шмыгнула носом и опять слегка взвыла от обиды, дергаясь плечами в истерике. — За что они так со мной, ведь я ничего плохого не сделала!

Они сидели на диване, напротив камина. Молодой человек обнимал одной рукой плечи слизеринки, продолжая успокаивать ее. Со стороны создавалось впечатление, что это была влюбленная парочка, решившая устроить посиделки у огня.

— Скоро прозвучит сигнал отбоя, а в комендантские часы ученикам полагается находиться на положенных им местах. — проговорила строгим тоном Гермиона, стараясь не заострять внимание на ревущей девушке. Она прошла к столику и громко положила на него учебник.

От внезапного появления Грейнджер, Панси испуганно вскрикнула, а Блейз поднялся со своего места.

— Твою мать! — брюнетка вскочила на ноги, вытирая мокрый нос. — Охренела совсем, так пугать?!

— Все в порядке, Панс, Грейнджер у нас просто ярая блюстительница высокоморального и нравственного поведения. — Забини усмехнулся, рассматривая заалевшие щеки гриффиндорки. — И скорее всего решила разыграть сцену, — он специально тянул слова, надеясь увидеть ее лицо.

Это упрямое создание слишком долго делало вид, что его словно не существовало, прибегая к извечной тактике наивных простушек, думая, что он не замечает ее косых взглядов и напряжения в теле.

«Похоже не один я с утра пытаюсь успокаивать себя ледяным душем.»

Гермиона резко развернулась и послала ему самую настоящую смерть, через беспроглядную черноту своих зрачков. Она была готова атаковать, сжимая руки в маленькие кулачки, а волосы еще сильнее закрутились в упрямые кудри.

— Блять, Грейнджер! — неожиданно вскрикнула Панси, прижимая ладони к груди. — Ну конечно!— она подошла ближе к шатенке. За время ее нытья, которое она выливала, не переставая причитать, Блейз в шутку обмолвился, что староста Гриффиндора являлась ненормальной невротичкой.

Слизеринка сложила мозаику следствия, вспомнив, как еще вначале седьмого курса, Драко Малфой обмолвился, о том, что грязнокровка слишком жутко орала в его доме, после встречи с «тетей Беллой». Он не вдавался в подробности, потому что боялся, что его за это могли осудить, как отца.

— Хватит так выражаться! Или вас не учили нормальной речи в своих аристократичных домах?— Гермиона обычно пропускала мимо ушей ругательства и оскорбления, но сейчас злость кипела в ней, как лава в жерле вулкана.

«Или ревность?»— спрашивало крошечное создание в виде мини-черта на ее левом плече.

— Сколько времени длилось воздействие Круциатуса? — Паркинсон даже не заметила ее колкого вопроса.

На этот раз Грейнджер напряглась и с подозрением уставилась на нее. Старый шрам, удачно спрятанный на руке словно запылал от не прошенных воспоминаний.

— Тебя это не касается. — тихо пробормотала девушка бесцветным голосом.

Забини нахмурился, внимательно наблюдая за реакцией шатенки. Он слышал что-то про пытки в Малфой Мэноре, но официальных фактов не было предоставлено. Ему стало очень интересно, что же на самом деле произошло там с этой «конфеткой».

— Блейз, оставь нас одних, пожалуйста. — Панси обратилась к нему, по-прежнему смотря только на Гермиону. — Это очень важно.

— Ладно, девочки…— после недолгого молчания ответил мулат. — Только не шалите тут без меня, а то я обижусь, — он медленно удалялся. На самом деле ему очень хотелось остаться и узнать, какие тайны скрывала эта лохматая пташка, которая совсем недавно стонала в его руках, послушно отвечая на поцелуй.

— Паркинсон, вообще-то через пять минут прозвучит сигнал отбоя. — Гермиона скрестила впереди руки, с неохотой опираясь поясницей о стол.

— Проклятие истинного Круциатуса, влечет за собой фантомные боли и приступы бесконтрольного тремора мышечных волокон. Нервная система отказывается поддаваться общей терапии из магических заклинаний, нарушая психосоматическое восприятие реальности и контакта с внешним миром. Как итог, происходит полное истощение жизненных и магических сил потерпевшего, которое приводит к летальному исходу. — Панси громко выдохнула, после такой насыщенной медицинскими терминами речи.

Шатенка зависла на несколько секунд, оценивая столь обширные познания слизеринской принцессы в подобном вопросе.

— Эмм…чего? — гриффиндорка тряхнула головой, сбрасывая с себя легкое оцепенение.

— Как долго ты находилась под влиянием Круциатуса мадам Лестрейндж и как именно она подвергала им тебя? — Панси не унималась, подойдя ближе к ошарашенной девушке.

—Зачем это тебе, Паркинсон?— Гермиона часто заморгала, доставая с заднего кармана джинс палочку. Такое внимание со стороны подружки Забини немного настораживало.

— Черт возьми, просто ответь. Грейнджер! Чтобы я смогла разработать план исцеления, пока ты еще находишься в состоянии ремиссии. — брюнетка уже начала терять терпение, ожидая ее ответа.

— Ты не являешься целителем и точно помочь мне не в состоянии. Я прекрасно справляюсь сама, без…

— Очнись, это краткий период, а потом все будет намного хуже, ты даже палочку в руках держать не сможешь! — перебила ее слизеринка.

— Слушай, я понятия не имею, зачем тебе все это и делиться с тобой не собираюсь, хотя твои познания действительно впечатляют. Ты возможно первый человек, давший точное определение симптомам, которые для меня не существенны и не приносят дискомфорта.— Гермиона упорно отказывалась верить, что эта девица искренне желала понять, а главное помочь в ее проблеме.

— Мою мать пытал Темный Лорд. Влияние непростительного длилось не больше трех с половиной минут, он дважды выводил магический круг, произнося четко заклинание и плавно, с ленью, направлял палочкой на жертву. Возможно он бы послал третий раз такой удар, но она потеряла сознание, а через семь месяцев мамы не стало.— Панс произносила страшные слова без запинки и сомнений в том, что таким личным необходимо было поделиться с Грейнджер.

Гриффиндорка закрыла рот ладошкой, которая затряслась от услышанного, а теплые глаза заблестели сожалением и болью.

— Господи…,— она устало рухнула в кресло и медленно покачала головой. — Я не знаю, что ответить на это, потому что точно помочь никак не могу, но какой тебе толк во всем этом? — она посмотрела на слизеринку, которая раньше бросалась в ее адрес теми же оскорблениями, что и Малфой со своими подхалимами.