Через какое-то время старик остановился, а весельчак, врезавшись в него на полном ходу, упал на каменный пол. Совершенно не смутившись, он быстро поднялся, отряхнулся и встал как ни в чём не бывало, уставившись на деревянный стол с одиноко стоящей колбой на краю. Идеальный порядок вокруг очень контрастировал с недавней обстановкой в цехе: всё выглядело очень стерильно и опрятно. Старик присел на единственный стул и положил книгу рядом с собой. Его спутнику оставалось только стоя наблюдать за происходящим с максимальной вовлечённостью, на которую он был способен. Карлик вставал на носочки, кряхтел, извивался в попытках вытянуть шею, чтобы хоть что-нибудь увидеть на массивной столешнице, доходившей ему примерно до середины носа.

Лысый старик, оказавшись за своим рабочим местом, чуть изменился в лице, стал более серьёзным, сосредоточился и как будто забыл, что в комнате он не один. Белоснежная гладкая кожа словно светилась слегка голубоватым оттенком, и ни одна морщинка, несмотря на внушительный возраст, не коснулась его светлого лица.

Мастер закрыл глаза и начал что-то бубнить себе под нос. Содержание не представлялось возможным разобрать, и процесс затянулся, заставив весельчака заскучать. Минут через десять, на его счастье, старец наконец открыл глаза, потянулся за колбой с синей жидкостью и, направив её на свет, посмотрел на содержимое. Немного взболтал, дождался, когда маленькая воронка в сосуде полностью остановится, открыл колбу и отложил пробку в сторону. Даже совсем неопытному наблюдателю было очевидно, что делает это он далеко не в первый раз, в чём и убедился толстячок, внемля чётким отточенным движениям мастера. Последний же с ювелирной точностью вылил содержимое в миниатюрное отверстие на обложке книги, не пролив ни единой капли, что вызвало крайний восторг у его единственного зрителя. После незамысловатой процедуры круглая щель стала медленно затягиваться и через минуту полностью исчезла, а кожаный корешок, покрывшись еле заметной рябью, наполнился жизнью и медленно задышал, периодически надуваясь. Только после этого старик позволил себе расслабиться и посмотрел на своего неуклюжего сопровождающего, у которого по щекам текли слёзы: такой сильный восторг вызвал у него факт присутствия на этой «церемонии».

– Новая душа, – только и смог пробормотать он, потирая глаза и с восторгом глядя на медные буквы по центру обложки, которые теперь переливалась всеми цветами радуги.

Старик улыбнулся, встал и пошёл к выходу, наблюдая за тем, как толстячок послушно плетётся за ним след в след. Всем привычный озорной весельчак шёл, погружённый в свои мысли, и, натянув счастливую улыбку до ушей, был спокоен и умиротворён, как никогда раньше. Шаркающей походкой он создавал почти единственные звуки в помещении, и через минуту, когда двое мужчин скрылись в запутанных тёмных коридорах, в комнате воцарилась полная тишина, лишь изредка нарушаемая треском факелов.

Даня сидел в здании суда, глотая спёртый воздух, и внимательно изучал шнурки на своих туфлях, изредка меняя положение ног. Обыденный процесс нагонял скуку, и мозг судорожно искал развлечение по вкусу, пытаясь бороться со сном. Старая деревянная мебель и неудобный расшатанный стул, который был явно не по размеру почти двухметровому Даниилу, угрожающе скрипел при каждом его движении, что ещё больше омрачало процесс.

Суд, на котором разбирали дело о незаконном строительстве винного завода, начался на два часа позже запланированного времени, и бесконечные минуты, тянущиеся словно вечность в преисподней, накаляли терпение до предела. Даня, представляя сторону защиты, всем своим видом демонстрировал внешнее спокойствие и безразличие, которые не могли остаться без внимания судьи. Адвокат время от времени что-то говорил, заручившись полным доверием своего клиента, и его слова изредка долетали до помутнённого сознания глухим эхом, отдаваясь острой болью в тяжёлой голове. Периодически поглядывая на своих партнёров по бизнесу, сидевших в зале в качестве свидетелей со стороны защиты, Даниил слегка улыбался, и на его лице, в ответ на одобрительные кивки, появлялась еле заметная складочка в правом уголке губ.

«Давай, крепись. Скоро всё закончится», – примерно так можно было перевести еле уловимые жесты его друга Антона, который даже в самый безнадёжный момент умел поднять настроение своей широкой улыбкой, демонстрирующей идеально белые и ровные зубы.

Даниил прошёлся взглядом по присутствующим зевакам, с кислыми лицами наблюдающими за происходящим, с недовольством отметил присутствие журналистов, которые, сидя на задних рядах, отстранённо рассматривали потолок, и, засмотревшись на грудь одной дамочки, настроенной явно агрессивно по отношению к нему, погрузился в свои глубокие думы о великом, накручивая на палец выдранный с бороды волос. Из этого мыслительного процесса его вывел лёгкий толчок в бок, и пытливый взгляд адвоката, который, выпучивая чёрные, как смола, глаза, пытался вытянуть из него, очевидно, заготовленный текст.

– Ваше слово! – достаточно громко и, судя по всему, не в первый раз повторил судья, играя глубокими складками на лбу.

– Уважаемый суд, мне нечего добавить! – опомнившись, ответил Даниил. Слова, в смысл которых он вряд ли вдумывался, прозвучали уверенно и в то же время достаточно мягко.

Судья кивнул, нервно сгрёб бумаги со стола, пробурчал что-то малоразличимое и удалился. Все остальные тоже поднялись со своих мест и, как только складки чёрной мантии скрылись за дверью совещательной комнаты, вышли в коридор.

Глеб, товарищ и напарник Дани, сразу же схватил телефон и отошёл, по-видимому, для какого-то очень важного разговора. Антон же, облокотившись на стену, по обыкновению, не упускал удачного момента и уже заигрывал с двумя милыми дамами, которые вечно крутились возле него, как кошки вокруг сметаны. Этого милого парня вряд ли можно было назвать красавцем, но своей открытой улыбкой и природным обаянием он способен был завоевать внимание любой девушки. Светлые волосы с рыжим оттенком густыми прядями свисали до плеч и непослушно спадали на слегка кривоватый сломанный нос. Широкие светлые брови почти одного цвета с кожей и большие голубые глаза с пышными ресницами создавали образ рубахи-парня, который очень гармонично вписался бы в тусовку хиппи где-нибудь на островах. Чёрный костюм сидел слегка неуклюже на высоком жилистом мужчине и разрушал романтичный образ наивного юноши с соблазнительными глазами и яркой харизмой, которые так сильно привлекали слабый пол. Антон играючи пользовался сложившейся популярностью и ещё ни разу в своей сознательной жизни не показался в свете с одной и той же девушкой.

В это самое время обладательница пышной груди, которая так вдохновляла Даню на великие мысли во время суда, высокомерно задирая свой длинный нос, сверлила его ненавидящим взглядом, полным злобы и неприязни. Каждый раз, когда их глаза встречались, она показательно отводила взор в сторону, чуть качнув головой назад и ещё больше нахмурив брови. Но стоило Дане посмотреть чуть в бок, как она снова брала его на прицел, превращая и без того бесконечное ожидание в тяжкую пытку временем. В своём присутствии здесь она явно ощущала большую значимость и, судя по всему, приложила немало усилий для широкой огласки всей ситуации с незаконно построенным заводом в бывшей заповедной зоне.

Напряжение снял Антон, который невозмутимо встал между ними, загородив обзор свой спиной, и весёлым голосом обратился к Дане:

– Ну что, дружище, сегодня отмечаем победу? – прихлопнув в ладоши и чуть пританцовывая, спросил он, снова обнажая свои белые зубы.

– В общем-то, да, Сашка уже заказала еду на вечер. Надо только в магаз заехать.

– Какая она у тебя заботливая! Когда свадьба-то?

– Как только, так сразу. Тебе самому не надоело постоянно спрашивать?

Антон открыл было рот, чтобы сказать какую-то шуточку в своём стиле, но его перебила стоявшая сзади женщина, которая пребывала в диком бешенстве от того факта, что кто-то посмел лишить её возможности наблюдать за своей жертвой. Фигуристая мадам оставила свои отчаянные попытки просверлить в спине Антона две дырки и решила заявить о себе иным способом.