Мужчина шикнул, швыряя стакан на стол, а Виолетта подошла к нему, пытаясь помочь.
— Съеби нахуй, где стояла, да! — ругался он, собирая кровь губами, другой вынимая ещё один бокал, — Что тебе налить? Джина, рома или моей крови, которую ты пьёшь, да, уже пару лет?
Виолетта сделала два шага назад.
— Твоей крови, только без лжи, лицемерия и приторно-сладких невыполненных обещаний, — прошипела она, поджав губы, и тонкое стекло пролетело над её головой, ударяясь о дверь и разбиваясь в дребезги.
Девушка не шелохнулась, судорожно моргнув и сощурив веки. А еврей нарочно запустил в неё стакан чуть выше. Знал, что она не дернется. Так уж вырастили мисс Чангретту.
— По-твоему, я тебе врал, а? — опустился он в кресло, отпивая светлый ром, держа бутылку раненной рукой, — Я наёб на стороне ребёнка?! Я не отвечал на письма почти полгода?! Я забивал хер на тебя?! — тыкал он в Виолетту пальцем.
— Зачем я здесь? — сменила курс девушка, и Соломонс с отчаянием опустил глаза, зная, что не добьётся от неё честных ответов, не добьётся хотя бы сладкой лжи, если уж не горькой правды.
— Потому что я так захотел, а моё желание — всегда закон, — проговорил он, следя за её руками, что распахивают халат, и как обнажется незнакомое ему по сей миг тело.
Альфред не почувствовал тепла или нежности, на него налетело отвращение.
— Я тебя просил оголяться, а? Скрой этот срам итальянской заносчивости! Отрастила пизденку, теперь думаешь, что мир у твоих ног? — гавкал он неприязненно, — Я тебя даже глазами обводить не желаю, не то что брать таки. Не заслужила ты чести на еврейский член присаживаться, — ворчал он, стряхивая со стола невидимые крошки.
— Почему же? Для чего тогда были эти письма?
Альфред приподнял взор.
— Когда мы ворковали, то ты была ещё чистенькой и хорошенькой девочкой. Слово «девочкой» — ключевое. Я брезгую тебя отныне. В тебе были итальянцы, — потёр он бороду, убирая бутылку, — То, что натрахано макаронниками не вычистить и кюреткой, да?
Виолетта стерпела оскорбление.
— Так, — Алфи отпил из бутылки ром, — Завтра тебя осмотрит повитуха, — проследил он за её реакцией, что была определённо заметна, девушка занервничала, — Вдруг ты там больная или беременная. Сдохнешь ещё, а мне за тебя отвечать потом перед инстанциями. Работа — ничего личного, мисс, — ехидно улыбнулся он.
— Какая ещё работа? — задергалась Виолетта.
— Обычная. С десяти вечера и до трех утра — ты будешь работать обычной стриптизершей здесь, внизу, — указал еврей пальцем в пол.
— Нет, — отчеканила твёрдо Виолетта.
— Да. Не спорь, не спорь со мной, блять, дорогуша. Не буди во мне зверя, глупышка! — поддался он вперёд.
— Или что?
Виолетта осталась отрицать, тогда Алфи нехотя встал из-за стола, натянув улыбку и поправив рубашку побрел в коридор, тихонько посвистывая и прикрывая за собой дверь.
Грузными шагами он вошёл в спальню, где спал маленький Тед. Руки его вложенные в карманы так и остались там, пока сам Соломонс склонился над грудничком, изучая его вблизи, а после хватая того на руки держа за тело, возвращаясь уже вместе с ним в кабинет.
Виолетта вскрикнула и попыталась забрать мальчика, но еврей ловко вскинул руку над собой в которой кряхтел новорождённый мальчик.
— Какой пацан слабенький, — вертел его как щенка еврей, умело удерживая маленькую шею, что ходила бы иначе ходуном, — Дохлик, жить хочешь? — спросил он его, всматриваясь с интересом в тёмные глаза, притягивая ребёнка ближе к лицу, пытаясь обнаружить знакомые черты самой Виолетты и того мужчины, что был отцом этого ребёнка.
Еврей бушевал внутри, в нём бились злость и обида, которых разнимали жалость и человечность.
— Хочешь? — грубо пробасил он, испугав и без того напуганного ребёнка и тот заплакал, — Слушай, — поднял на Виолетту глаза еврей, — Он жить хочет, а ты не хочешь раздеваться с десяти до трех, мм? Несостыковочка какая-то, — Алфи положил мальчика себе на плечо, — Чего ты уакаешь мне на ухо? — спросил его еврей, покачиваясь из стороны в сторону, — Разжалобить меня хочешь? Мамашу лучше свою проси впрячься за тебя. Она здесь решает за вас двоих, — взял Соломонс в свободную руку бабочку, раскрывая её лезвием, крутя его в руке и Виолетта взвизгнула, подлетая к еврею, забирая из его руки мальчика, что стих на сильном плече Соломонса.
— Я… я-я согласна, — подтвердила она, — Буду раздеваться, только отпусти его, — тянула она руки к малышу, а еврей все дальше отодвигался не позволяя ей взять ребёнка.
Алфи был хозяином ситуации и его это тешило, поэтому он улыбался, водя ножом перед лицом некогда любимой девушки, плавно покачиваясь в кресле, продолжая придерживать Теда за маленькие и худенькие бедра, что согрелся и задремал в руке мужчины.
— Дай мне ребёнка!!! Я же согласна работать!!! Что тебе ещё надо?! — нервы её сдавали.
— Он спит, — заметил Соломонс приглушенно, а малыш закричал от голоса Виолетты, — А ты орёшь, как потерпевшая. Хуевая из тебя мать, однако, — шёпотом заметил он и мальчик снова стих, — Завтра у тебя экскурсия. Нава! — позвал он в сторону двери и в ней через минуту появилась пожилая женщина, — На! Забери ребёнка! Ей не давать! — указал он пальцем на Виолетту, что держалась от слез, содрагаясь всем телом, — Она на грани срыва! — женщина осторожно переняла ребёнка, завернув в пелёнку, — Он есть, наверное, хочет. Накорми, при необходимости помой там, прибаюкай! Алфи указал пальцем на Наву, после чего женщина спокойно удалилась.
Еврей повернулся к Виолетте.
— А ты вали к себе. Утром тебя ждут первые трудности, — хлопнул он слегка по столу, опускаясь в кресло и закрывая усталые глаза, — Поблагодари за всё своего славного старшего брата.
Комментарий к IV.Ложь приходит потом
Спасибо большое WorthIt ❤️
========== V. Становиться мудрее – всегда больно ==========
Комментарий к V. Становиться мудрее – всегда больно
Спасибо тебе WorthIt ❤️
Спасибо читатели 🤗 стараюсь радовать вас главами быстрее)
***
Альфред проследил за тем, как дверь в его кабинет закрылась, а девушка за ней исчезла.
Он опустил лицо в раскрытые руки, потирая красные глаза, понимая, как же сильно устал за эти дни. Сколько он потерял, сколько приобрёл и окончательно нашёл ответы на свои вопросы. Ждать было трудно, жить в неясности ещё тяжелее, мысли не давали спать, мешали, прикидывали разные моменты и встречи с Виолеттой.
А произошла она ожидаемо, но не так, как хотелось еврею, да и самой девушке.
Алфи вздохнул, поднимаясь и хватая с края кресла пиджак, перекидывая его через плечо и направляясь к машине, что ждала его уже битый час.
Тёмный силуэт с прихрамывающей походкой направлялся к автомобилю, ощущая на себе взгляд всё тех же карих глаз, что остались провожать в полумраке ночи и тумане слёз. Виолетта прижалась лицом к стеклу, игнорируя шум заведения внизу и холод с улицы в щелях старого здания.
А Соломонс не обернулся, хоть и был испепелен жгучим взором итальянки, усаживаясь в машину и наблюдая, как водитель звонко захлапывает за ним дверь.
Еврей прибыл домой, швыряя на крючок пальто. Тело его изнывало в усталости, и он прошёл всего два шага к центру прихожей, как на Альфреда налетел мальчик шести лет, запрыгивая на руки и обнимаю того за шею.
— Пааап! — вскрикнул ребёнок, обнимая отца сильнее, а еврей ласково целовал мальчика в светлую макушку и висок, взъерошивая густые волосы.
— Привет, — целовал Алфи сына, — Привет, мой сорванец, да, — улыбался он через усталость и боль, наблюдая, как на лице его маленького мальчика заживают мелкие ожоги, покрытые тонким слоем бриллиантовой зелени, — Как твои болячки, Луи? — спрашивал его мужчина, проходя к столовой, неся сына на руках.
— Почти прошли, но дядя Эдди просил не снимать лоскуты, иначе попадёт грязь, — рассказывал мальчик, демонстрируя отцу намотанные плотные бинты на детские руки.
— Дядя Эдди правильно говорит, — заметил еврей, опуская сына на стул, почти не замечая прислуг и няньку.
