А Тедди — это тот, кто может продолжить их род. Поэтому Лука не простит ей гибель своего сына.

Девушка заснула под утро, и, конечно, проспала свой подъём и была разбужена грохотом двери, потому что в комнату ввалился Соломонс как танк.

— Подъём, — тряхнул он её в плечо, — Заебись спится в Лондоне? — потёр он свои руки от ощущения холода и подошёл к окну поднося ладонь к щели, ощущая, как тянет ледяной воздух.

Виолетта открыла глаза, опухшие и сонные, поднимая их на Алфи со злобой, а тот на секунду повернулся к ней, снова возвращаясь к изучению щелей в комнате.

— Ещё раз так злобно на меня зыркнешь, выну твои карие глаза и отправлю твоему братику почтой, ясно, да? — водил он рукой, ощущая сквозняк, проталкивая пальцы в щели, где истончалась пакля.

Виолетта скинула одеяло и поежилась.

— Почему Лука тебя ещё не забил, как мамонта?

— Потому что вылет до Лондона из-за непогоды задерживают, да? — съязвил он, поворачиваясь к девушке, — А ты вчера плакала, — показал он пальцем на её глаза, — Слезами горю не поможешь, но мочевой пузырь чуть-чуть таки разгрузишь, ага?

Девушка смотрела в одеяло, посильнее зарываясь в него.

— Лука же тебя убьёт, ты знаешь? — давила на него Виолетта, — А если мой крестный папа узнает? Тебя и твою мнимую империю разнесут ко всем чертям!

Алфи встал напротив Виолетты, внезапно срывая с неё одеяло и девушка съежилась.

— Твой крестный папочка по развитию кое-как успевает за пятилетним. Рисует картинки, жует морковь и мочится в штаны. А ещё он на грани банкротства и смерти. Он даже не вспомнит, кто ты такая с десятого раза, да? — потёр Алфи бороду, — Это во-первых, а во-вторых, Капоне уже давно не тот, что был раньше. Да и мнимая здесь ты, а моя империя очень даже существует.

— Когда я смогу забрать Тедда? — спросила Виолетта, думая лишь о своём, игнорируя выпады еврея.

— Как отработаешь косяки Луки, так и получишь назад своего щенка, лады? Собирайся, через десять минут я тебя жду внизу. Живо! — сорвал он окончательно с неё одеяло, швыряя на пол и покидая комнату.

***

Соломонс стоял возле лестницы, замечая, как тихо в борделе. Все или спят, или засыпают после весёлой ночи.

Виолетта подошла к нему, не ведая, что будет дальше, глотая судорожный ком, протирая влажное после умывания лицо.

Она осматривавала бордовые стены, ширмы и перегородки. Отдельные комнаты с дверями, и за ними смех девиц. Наконец, еврей почувствовал её присутствие за спиной, и они прошли к залу и остановились, вместе осматривая холл, где на сцене поблескивали три шеста и сиял яркий свет.

Навстречу им вышел молодой мужчина, приветливо протягивая руку еврею.

— Мистер Соломонс, — улыбнулся он, вынимая из-за пазухи четыре больших пачки денег, вручая их еврею.

Алфи смутился.

— О, да не стоило! Как неудобно, — замотал он головой, — Ох, какой же я трудяга всё-таки, ладно, давай сюда, да? — Алфи взял себе всё, отсчитал парнишке процент, и тот остался доволен.

Виолетта всё изучала заведение, откуда ночью доносился шум. Большой бар, забитый напитками, около десяти столиков, и тихая и приятная для утра музыка.

— Так, — Алфи схватил Виолетту за плечо, заметив что она с ним на одном уровне, немного негодующе осматривая её обувь без каблука, — Чем вас кормят в Италии, что вы как лошадки ломовые, а? Неужели чудеса творят макароны? — стебался он над девушкой, что опустила голову, не поднимая глаз.

Еврей дал ей почувствовать своё место.

— Это Виолетта. Имя у неё как и блядский псевдоним, танцевать будь под ним же, менять не надо, — начал еврей, смотря на девушку, — Буйная итальянская кобылка, — провел он рукой по её талии, и парень ухмыльнулся.

— Сколько лет? — вежливо улыбнулся парнишка.

— Ей уже давным-давно можно, Маркус, — заверил его Алфи, — Даже нужно, да? — подмигнул он Виолетте.

— Немая чтоли? — ехидничал Маркус.

— Ах, если бы, ах, если бы, — пробурчал себе под нос еврей, — Короче, её на шест и догола, давай! — толкнул её Алфи в спину, и девушка споткнулась.

— Нет! — вскрикнула она, сделав шаг к шесту, — Я никогда не буду обнажаться для кучки таких же еврейских ублюдков, как ты! — крикнула она в лицо еврею, — Я лягу под любого недомерка, и не важно, итальянского, английского, немецкого, но перед тобой, жидом, голой не предстану! Мне как-то западло! Слыхал такое слово? — передразнила она еврея, — И ещё и танцевать для тебя? Много чести, которую ты не заслужил, кроме как в письмах! — выплюнула Виолетта.

Маркус вытращил голубые глаза, следя за реакцией босса.

Алфи сохранил каменное выражение, немного сочувствующие и доброжелательное какой-то мышцой лица. Грудь его плавно вздымалась, висок отбивал кровный ритм и сильная ладонь потянулась в брюки за пачкой сигарет.

— Мм, ладно, — крякнул еврей, взяв в губы сигарету и щелкая зажигалкой пару раз, вытягивая успокаивающий цнс дым.

Маркус возмутился. Все знали бурный нрав Соломонса, и здесь он расходится перед какой-то девчонкой.

— И вы ей это спустите? — разочарования в лице парнишки было не занимать.

Алфи кивнул.

— Я разберусь сам, Маркус, — процедил еврей, — Пойди и приготовь свободную комнату, мой милый, — кивнул в бок Соломонс, и парнишка исчез из вида с возмущением на лице.

Виолетта поджала губы, ожидая гнева Алфи.

— Под любого говоришь лучше, чем танцевать, да? Под итальянцев, немцев лучше, говоришь, однако? — опустошенно проговорил еврей, дергая жвалой под бородой от ревности, — Ммда, — поддакнул он самому себе, — Я лишь одного понять таки не могу, да? — стал он нервно чесать бороду, — Когда ты успела стать такой, Виола, а? — смотрел точно в глаза Соломонс, медленно моргая и растерянно выискивая в карих очах правду.

Девушка молчала, злобно ухмыляясь, зная что поразила Альфреда в самое сердце, что сейчас приостановилось в его груди.

— Чтож, — потёр он руки, — Попробуем, однако, воплотить твоё желание в жизнь, — пихнул он её в спину и схватил за шкиряк платья, волоча за собой.

POV/АЛФИ

Хотелось ли мне причинять страдания Виолетте? И да, и нет. Она взяла меня на понт, зло и принцип. Я взял её на слабо.

Она стояла и смотрела на меня, как маленький дьявол из которого только и рвётся беспутсво и злоба, а я никак не мог рассмотреть в прежних чертах её милого ангела, словно его там никогда и не было.

Это уже не прежняя Виолетта, а какой-то маленький бес на крыльях. Её слова цепкие, ранящие меня в самое, блять, сердце, по самое, блять, не хочу. А её это улыбает. Ей приятно, ей хорошо от того, как мне плохо.

Мисс Чангретта знает, что я чувствую, слышала и видела, что я чувствовал к ней раньше, а сейчас она бьет меня ниже пояса не ногами, а словами, и я рушусь, плавлюсь и ломаюсь на части и куски от её слов.

Мне несказанно обидно. Я вложил в наши отношения душу, себя и свои мысли, подчёркивал как жирной чертой поступками, подарками, вниманием. А Виолетта в один из дней просто не дала ответ, и я остался с каждым днем всё дальше и дальше отодвигаемый от неё.

Мы как на шахматной доске, где остался я один, и она ходит. Из рук моих падает меч, я перестаю за неё сражаться, потому что рядом с ней есть конь и пусть он чёрного цвета, и противник, зато он рядом.

Моя беда в том, что за год общения я не смог сократить расстояние между Лондоном и Сицилией, чтобы сблизиться уже наконец и остаться счастливым.

Кто-то успешно занял моё место, увёл мою ветренную любовь, что сейчас ненавидя меня потирает разбитую бровь о полог паршивой кровати, где совершаются сотни экзекуций в неделю.

Я хочу отомстить, и мне тяжело сдерживать себя.

Виолетта закричала, когда я потащил её в свободную комнату и кинул на кровать.

А после как в беспяметсве встал в пороге, единожды и отчётливо произвёл звонкий щелчок двумя пальцами левой руки, и за моей спиной появился не парень и не мужчина, а самый настоящий мужик, желающий поживиться молодой девчонкой.

Мой исполнитель выше меня на голову, шире на четверть и сам по себе очень даже внушителен.