Алфи рыл землю, поеживаясь от ветра.

— Такой медведь под девяносто килограмм ерзал на маленькой хрупкой девочке! — злил себя, других братьев и самого Томаса Артур, — Уму непостижимо!

— Я вешу восемьдесят, — ответил еврей.

— Это уже не важно, потому что ты всё равно покойник, — заметил Джон.

— Ты ещё и ребёнка ей сделал, жид ебучий! — взорвался Артур.

— Да, я хорошо потрахался с твоей любимой доченькой, которую ты, — Алфи указал на Томаса, — Взял из приюта в качестве куска мяса! Благодетель, блядь!

Томас поджал губы в правде и одним прыжком подскочил к затылку еврея, который застыл и пистолет уже стучал ему в голову.

Алфи сощурил глаза.

Безумный выстрел.

Осечка и Алфи выдохнул.

Ещё один быстрый выстрел и ещё одна осечка.

Соломонс развернулся и вцепился в лицо Томаса, роняя его на землю начиная бить.

— Ты взял её как кусок мяса! Как приманку! — кричал он, ударяя Шелби, пока другие оттаскивали его восемьдесят кг, — Она была мишенью, живой мишенью! Сирота из приюта!

Алфи оторвали и подняли, но он продолжал пинать Томаса.

— Заткнись! — кричал Артур, — Это не твоё дело!

— Кто из нас ещё, блять, животное? — кричал еврей, вырываясь из рук Артура, — Сука, отпусти меня, или я тебе твои бешеные глаза вырежу!

Артур не задумываясь вынул из брюк нож и дважды ударил еврея в область живота так, что горячая кровь тут же плеснулась на снег и землю.

Алфи согнулся и схватился за раны, а Артур в злости продолжил полосовать тело еврея мелким ножиком.

Тонкие пальцы держали сталь, что проходилась по рубашке и оставляла порезы. Алая кровь тут же заливала ткань и впитывалась почти полностью.

Алфи расслабил сильные руки и опустился на выкопанную ямку, облокотившись шеей на снег.

Кровь лила из брюшины, пока сам Соломонс пускал её ртом, смотря в небо. Чёрное и звездное.

Эта была хорошая ночь, чтобы умереть.

— Ева, — хлебал свою кровь Алфи, — Сирота. Где жила её мать, Томас? Кто её мать, скажи мне!

Соломонс побелел и прикрыл глаза, желая услышать ответ от цыгана.

— Добейте его или что, мать вашу! И закопайте! — закончил Шелби вместо ответа, проходя через Алфи, перешагивая его тело и направляясь к машине.

Джон осмотрелся.

— Я не хочу его закапывать. Пусть валяется. Прожил как скотина и сдохнет как скотина.

Артур опустился к Алфи и поднёс два пальца к сонной артерии.

— Уже… — поднял он глаза на Джона, — Сдох.

Мужчины присыпав Соломонса тонким слоем земли и отряхнув руки ринулись отогреваться в машину, где их ждал Том.

***

Ева лежала на ледяной каталке в операционной, накрытая белой простыней, прикрыв карие глаза и не чувствуя уже ничего. Ни боли, ни страха, ни жалости.

— Давление падает, — заверил себя и других врач, снимая с руки тонометр, наблюдая как медсестра укладывает ноги Евы на железные подставки.

— Кровотечение, — заметил другой доктор, опуская глаза и наблюдая как сочится алая жидкость.

— Попробуешь извлечь?

Мужчина стал осторожно извлекать «орудие», медленно и робко, роняя его в конце концов в железный тазик возле ног.

Рука доктора в перчатке вошла внутрь и Ева не дернулась, продолжая крепко спать под наркозом.

— Матка целая, зев закрыт.

— Ложный ход?

— Да, беременность на восемь-девять недель. Будем сохранять, — поднял он глаза на девушку, продолжая надавливать на живот.

Комментарий к Глава двенадцатая

Извините за короткие части. Не успеваю, много дел. Всем спасибо ❤️

========== Глава тринадцать ==========

***

Алфи очнулся звонко и отрывисто вдыхая холодный больничный воздух.

Резкая попытка встать и он упал на подушку из-за боли в области живота, где были наложены четыре шва.

Еврей осмотрелся украдкой и, заметив спящую на посту медсестру, поднялся с кровати сделав терпеливый вдох, а после бесшумно побрел к выходу, выдрав пальцами иглу из вены.

Алфи прошёлся до конца отделения, осматривая пустые палаты и слабый свет ламп, а после, не дойдя до перехода каких-то пять метров заметил лежащую на постели возле поста Еву, которая крепко спала после наркоза, совсем как он.

Милая, но такая бледная, без одежды, накрытая тонким одеялом и бьющаяся в ознобе она спала на спине.

Совсем серое лицо, такое безжизненное, но все ещё красивое для еврея. Бледные руки раскинуты по кровати, также как и ноги, но низ живота хоть как-то был накрыт тонкой простыней. Всё остальное — обнажено.

Альфред придерживая свои швы, шипя от боли опустился рядом с ней на край кровати. Глянув на соседнюю кровать, Соломонс быстро сообразил и рывком схватил с другой койки шерстяное одеяло.

Алфи приложил прохладную руку к ещё более прохладному лбу Евы, покрытому липким потом.

Сухие губы потрескались, а сон её был абсолютно глубок.

Алфи осторожно опустил одеяло, обводя округлые формы, ведя взор к самому забвенному — к низу живота.

Синюшные губы его опустились к бледной коже и стали оставлять поцелуи, едва ощутимые.

— Маленький мой, что твоя мама творит, одному Богу известно, да? Глупая мама, как пташка, — водил он губами и рукой по её животику, прислоняясь ухом, чувствуя как от кровопотери дрожит его тело, — Ты ведь ещё там, правда же?

Алфи стал укрывать Еву двумя одеялами как можно плотнее.

— Замёрзли, наверное. Сейчас папа вас укроет… — шептал Соломонс, подбивая её одеяло, укутывая девушку, как снеговика.

Внезапно раздался звон телефона и медсестра вскочила вместе с евреем, отвечая на звонок, а уже после готовя гнев на Алфи.

— Что вы делаете на чужой постели рядом с девочкой?! — возмутилась пожилая женщина, подходя к нему, ловя его напуганно-мальчишечий взгляд, — Мистер Соломонс! Немедленно вернитесь на свое место! — кричала она Алфи, который пытался всё уладить.

— Я лишь встал в туалет, а она тут полуголая, я и решил её укрыть, мэм.

Женщина погнала Алфи к своей кровати, злобно осматривая кровавое пятно на рубашке, где недавно была капельница.

— Ну, негодяй!

— Я помочь хотел! Вас и танком не разбудишь!

— Поговори мне ещё! На эту девку даже дышать нельзя, не то что трогать! Дочка Томаса Шелби лежит после операции! Во как! — ворчала она, шагая за Алфи и подгоняя его в развалку.

— Что за операция? — шикнул еврей, волоча ноги к своей кровати, чувствуя как содрогается тело от слабости.

— Вешалку себе между ног ввела. Хотела куда поглубже, да попала только в шейку, — зашептала запыхаясь женщина, — Крови как с поросёнка было, полчаса отмывали коридор!

Алфи якобы не заинтересованно угукнул и поежился от неприятных ощущений где-то в паху, снова хватаясь за швы и придерживаясь за край кровати, укладываясь поудобнее.

— И что? Детям с серебряной ложкой во рту заняться нечем в наше время? — спросил он непринуждённо, а после громко шикнул от введённой иглы в вену.

— Детям? Какое же она тебе детё? Ребёнок-жеребенок уже с пузом ходит! Беременна она.

Алфи опустился на подушку, осмотрев Еву издали, спящую в одеялах.

— Как же она себе сама «чистку» не сделала, раз во… Ну, внутрь себе что-то там ввела, а? — стал смотреть как капает жидкость еврей, продолжая любопытствовать.

— Не знаю я как. Знаю, что беременность сохранили. Полтора часа кропели, чтобы не только мать, но и детеныша из лап смерти вызволить, — закончила медсестра свои процедуры и болтовню не замечая счастливо лица Алфи, — Заболтал меня, негодник! Всё, не вставай!

Алфи довольно улыбался сам себе в отражении тёмного окна, где завывал ветер и мёл снег.

Его ребёнок жив, беременность девушки развивается, он тоже вроде пока цел, а значит, скоро сбудется его желание и он станет отцом.

Алфи думал о Еве, о том, почему Шелби поступил с ней не менее подло, чем еврей, когда взял девочку из приюта, чтобы она стала живой приманкой для ведения дел Томаса.

Мысли засоряли его голову. Сон не шёл, несмотря на глубокую ночь. Телефон всё трезвонил. Видимо, скоро привезут новых больных после операции, а пока в отделении их было трое. Алфи, Ева и медсестра-гоготушка.