Она в миг обезумела и заразила этим Алфи.

— Тебе его даже не жаль?! — кричал он на весь особняк, — Зачем ты избавляешься от него, Ева?!

Девушка протерла рукавом лицо.

— Чтобы тебе сейчас было также больно, как и мне когда-то! — выплюнула она последнее.

Алфи рухнул на колени возле неё, пытаясь поднять девушку и уложить в постель.

— Не трогай меня! — рявкнула Ева.

— Милая, Евушка, девочка… — бормотал он, укладывая её на кровать, — Не дергайся, прошу тебя… — опустил он её бережно, зачем-то в неврозе накрывая девушку одеялом и протирая свои глаза, — Не своди ноги, — бормотал он, — Не делай себе хуже. Ты сама не ведаешь, что творишь!

Ева лежала, смотря в потолок. Ей плевать на клокотание Алфи. В коридоре и на лестнице стоял шум поднимающихся обитателей.

Мужчина положил грубую руку на девичий животик и, поглаживая, забормотал.

— Папа тебя не даст в обиду, маленький. Папа даст тебе жизнь.

Ева откинула ладонь еврея.

— Чтоб вы оба сдохли!

— Зачем ты так, а?! Ты же его выносишь, родишь и ещё будешь любить больше всех на свете, да? — поправлял одеяло еврей, смотря в одну точку, слыша вместе с девушкой крики и топот приближающиеся к двери, протирая свои мокрые глаза.

========== Глава одиннадцатая ==========

Тем же вечером

Алфи смотрел в одну точку, пока Ева заливала кровью кровать.

Секунда, две, три и в комнату влетел Томас, а за ним как верные псы все остальные братья.

Наверное, только глухой не мог услышать вопли и крики еврея, визг Евы и безумную перепалку.

И только слепой не мог заметить какая заплаканная Ева и какие красные глаза у Алфи.

«Причём тут он?» — подумал кто-то из братьев, а сам Томас понял всё ещё внизу.

Перед ним сидит змея, которую он пригрел на своей груди. Эта змея нагло смотрела на его дочь, которая до встречи с этим евреем была счастливым подростком. Она талантлива и умна, могла бы стать отличным врачом или певицей в хоре, но Алфи задушил весь её потенциал, все их старания пошли на смарку.

А Томас смотрел на залитую кровью постель, и вполне удовлетворенно молчал.

Знал ли он её беременности? Знал. Вся семья знала и вся семья решала, что делать с этим плодом насилия?

Ребёнком его никто и звать не хотел, словно это он виноват во всех гадостях, свалившихся на шею Евы.

Он был просто зачат, простыми движениями и с обычной затратой времени. Без любви, без желания, без хороших мыслей.

Этот ребёнок получился нечаянно.

«Не хочу его. Избавьте меня от него!» — молила Ева Томаса день за днём.

Но, что Шелби мог в этом смыслить?

«Ты не можешь так просто убить его!» — талдычила тётя Полли, и Ева начинала взбешенно кричать, топать ногами и злиться.

«Будешь рожать, также как и Эйда. Раз ей позволили оставить, значит и твоя судьба будет решена подобным образом! Всё! Точка!» — закончила женщина, и Ева возненавидела её.

Как можно сравнивать плод любви и плод ненависти?

Ева делала всё, чтобы только вытравить нелюбимое существо.

Прыгала, нарочно взяв в руки что-нибудь потяжелее, принимала часами горячую ванну, пила алкоголь и курила.

Девушка, пока семьи не было дома напивалась, а после падала то на лестнице, то возле двери, то на живот, то на спину. Но, живот всё рос и рос, а значит — жив.

«Грязное еврейское отродье!» — рычала она, сжимая кожу живота, ощущая твёрдость и надавливая кулаком, — Я тебя ненавижу! Ублюдок! Хоть бы ты сдох! Как и твой отец паршивый!

А дальше снова по кругу рвота, боли в желудке, разбитость и плохое самочувствие раздражали Еву.

Как она может полюбить его? Как она может захотеть его от нелюбимого человека, который изнасиловал её?

Шелби оторвался от воспоминаний и заметил перед собой еврея.

— Отвези её в больницу, — выдавил он из себя, протирая нос, — Пожалуйста.

Томас со злостью нахмурился.

— Это ты был в ту ночь. Это ты был на ней. Твоего ребёнка носит моя маленькая девочка! — закричал он последнее в лицо Алфи.

Мужчина отвернулся и снова опустился к Еве, сдвигая одеяло, наблюдая как кровь продолжает идти на постель.

— Вызовите врача на дом! Сейчас же! — отратовал Том, и один из братьев рванул к телефону.

— Нужно везти её в больницу! Что они сделают на дому? Она же потеряет ребёнка!

Томас пожал плечами, смотря как Алфи держит колени Евы, как он теряет что-то дорогое ему также как Томас потерял свою дочь утром на Рождество, найдя её «разодранной» этим животным.

— Шелби, блять! Там мой ребёнок! Слышишь меня?! — рычал еврей, а Шелби лишь улыбался, стараясь держаться из последних сил.

Он переваривал правду. Друг, хороший партнёр сгубил его малышку. Надругался над ней, а должен был беречь!

— Она же потеряет беременность! Томас! — кричал он, понимая что говорит со стеной, хватая под руки Еву, желая увезти её самостоятельно, — Папа не даст тебя загубить, — бормотал он, но Артур был зол, как и все остальные.

— Положи мою племянницу на место, сраный жид!

Алфи сглотнул желание отвесить ему хук слева.

— Папа тебя не оставит. Папа тебя ждал, много лет, — цедил Алфи в живот Еве, продолжая держать её на руках, — Съеби или я тебе голову как овечке отрежу, сука!

— Никому не нужен твой наебанный жид! В нашей чистой семье не рады этому Иуде! — проговорил Артур.

— Дай пройти! — терял последние нотки терпения Алфи, привстав к уху Артура, — Если мой ребёнок не выживет, я первым приду за тобой… — еврей отпрянул, повернувшись к Джону, — А потом за тобой, блять, пидорас, да? — Алфи повернулся к Томасу, — А тебя я, уебка, задушу в последнюю очередь!

— За что? — спросил Шелби, — Мы же будем в расчёте. Твой ребёнок и мой ребёнок пострадали. Всё честно. Ты же отец, Алфи! Принимай всё плохое от отцовства с достоинством и честью!

Томас резко ударил еврея в лицо, а Артур вырвал из рук его девочку, которая упала на пол и скрючилась от боли в животе возле кровати.

Томас налетел на еврея, избивая его, а тот даже не давал сдачи, лишь прикрывал лицо и голову.

Джон рванул к ним, но Артур благоразумно схватил брата.

— Нет, это личная разборка! Нельзя лезть!

Еврей был боксёрской грушей.

Ева открыла глаза, поднимаясь на кровать с помощью дядь, глядя как Шелби умело надавливает на горло Алфи, и тот уже побелел от нехватки воздуха, переставая дёргаться под его рукой.

Все ждали когда Алфи умрёт, а за ним и его плод. Всем станет легче.

Ева резко вскочила с постели, разжимая пальцы отца на шее Соломонса.

— Отойди! — гавкнул он на девочку, — Убери руку!

— Папа! — взмолилась Ева, разжимая его пальцы своими кровавыми, — Папочка, миленький, я прошу тебя!

Алфи все меньше и меньше дёргался, а Ева рыдала над ним, моля отца.

— Отойди! — крикнул Шелби и Ева не сдвинулась, не переставая умолять, — Я его прощаю! Папа отпусти его! Отпусти, пусть он живёт! Папа! Прошу тебя, прекрати!

Доносились до Шелби её звонкие вопли, как и до Алфи тихим журчанием словно по радио.

Комментарий к Глава одиннадцатая

Коротко и ясно)

Всем спасибо)

========== Глава двенадцатая ==========

— Копай! — воткнулась со звоном лопата в землю, донесся до Алфи рявк Артура, стоящего над ним.

Сейчас его казнят, и эта мысль не выходила из головы еврея, но в какой-то мере её вытесняла мысль о Еве, а точнее о том, что растет внутри неё.

Алфи взял воткнутую в землю лопату, выдернул её рывком и стал быстро копать промерзлую землю.

Одеться ему не дали, вытолкали из дома за шкирку под дулом пистолета. Соломонса как вещь в одну машину, а Еву — в другую.

По крайней мере он добился того, чтобы девушку увезли и спасли его ребёнка, а остальное — мелочи жизни, его жизни.

Алфи копал, молча опустив голову, не поднимая серых глаз на Томаса, который явно желал его убить.

Он бы и убил, если бы Ева не разжала его пальцы и не дала сделать вдох еврею.

— Ты всё это время ходил возле неё и безмолвно разрушал! — скрипел через зубы Артур, — Бедная девочка!