Гарри бухнулся за стол, едва стянув мантию, вызвав поток брюзжания у Кричера, и тут же начал листать книгу. Удивительно, как он до дома-то дошел с таким нетерпением, видимо, не хотел её обижать. Или боялся узнать что-то не самое приятное прямо на улице, подвергая себя риску быть обнаруженным.
Не зря. С фотографии на них смотрели два улыбающихся парня, их ровесники. Один был подписан как Дамблдор, хотя Гермиона едва его узнавала — он был юн и рыжеволос. А второго звали Гриндевальд.
Гарри начал судорожно листать книгу, а потом вчитался и в текст с тем самым выражением лица, которое было у него, когда Гермиона сообщила, кем являлся Принц-полукровка. Она дочитала быстрее его.
— И как… как мне продолжать верить ему? — с болью и тоской в голосе прошептал он.
Гермиона отобрала у него книгу и, захлопнув, отбросила подальше на стол. Она прекрасно понимала его чувства, хотя природа её любви к Снейпу была и иной природы, чем привязанность Гарри к Дамблдору. И Снейп был хотя бы жив и, теоретически, ещё мог ответить на вопросы.
Естественно, они поссорились. Она пыталась сгладить ситуацию, но все её аргументы лишь выводили Гарри из себя, хотя у неё было время подобрать слова в эпизоде. Кто из них прав, и сама Гермиона не вполне понимала. Поттер хотел верить ей, это было очевидно, а она не могла не признать, что, по крайней мере, частично сам Дамблдор загнал их в ту ситуацию, в которой они сейчас находились. Образ величайшего волшебника, непогрешимого, светлого, тускнел и трескался прямо на глазах. Все стало таким зыбким.
Ей так хотелось прикоснуться к Снейпу прямо сейчас. Но опять бесполезно дергать Финеаса, давая ему повод как-то уж очень скабрезно ухмыляться, Гермиона не хотела. Все равно раньше ночи с Гриммо ей не выбраться. Поэтому вместо переживания очередного витка своей неуместной любовной драмы, она достала пергамент, перо и начала составлять схемы, что откуда шло и с чем было связано. Основываться, правда, приходилось на видениях Гарри, то есть на знаниях и восприятии Воландеморта, но что есть, то есть.
Но никаких озарений к ней не пришло. Снейп по-прежнему отмалчивался. Потянулись пустые дни безделья. Они понятия не имели, как там Рон, но надеялись (хотя это было не совсем то слово), что, случись что с Уизли, то об этом напишут в газетах. Впрочем, в «Пророке» все было так хорошо и правильно, что найти на его страницах хоть какую-то правду было бы удивительно. Перешептывания людей у Министерства и то давали им больше пищи для размышлений. Как Снейп и говорил, головы так и летали. Похоже, Воландеморт действительно расстроился из-за травмы любимой змейки. Но вскоре и эта волна террора утихла. Они с Гарри оба прочитали «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» от корки до корки (а она и не единожды).
— Знаешь, а я ведь разговаривал о Гриндевальде на свадьбе Билла и Флёр, — задумчиво проговорил Гарри в один вечер, когда, на сей раз, Гермиона вернулась из внешнего мира и аккуратно вешала мантию на крючок. — Так странно совпало.
========== 21. Мораль ==========
Был только ранний вечер, но Кикимер уже торчал на кухне у плиты. Впрочем, это было его любимое место в доме, и готовил он действительно с удовольствием, так что Гермиона не сильно настаивала на том, что ему стоит больше отдыхать. Теперь и ей было понятно, что такое маяться от безделья, и как это пагубно влияет на настроение.
— О Гриндевальде? — удивилась она. — И с кем ты о нем разговаривал?
— С Крамом.
Стечение обстоятельств действительно выходило каким-то даже сакральным. Одно к другому подошло идеально. Хотя сами слова Виктора вообще никак не вязались с безобидной чудаковатостью Лавгудов. Правда, это все равно ничего им не давало. Ни сам таинственный вор, то есть, очевидно, Гриндевальд, ни его связь с Дамблдором не давали им ответ на вопрос, чем же был тот ценный предмет, который разыскивал сейчас Том. И уж тем более делу никак не помогал какой-то там символ.
— В любом случае, нам до Геллерта никак не добраться. А вот Тот-кого-нельзя-называть наверняка найдет способ попасть в Нурменгард, даже если у него в Европе нет такой власти, как здесь.
— Куда? — спросил Гарри, не прожевав толком кусок пирога, напомнив ей тем самым Рона.
— В тюрьму, где заключен Гриндевальд. Ты вообще открывал «Историю магии» или решил, что «Истории квиддича» будет достаточно? — сварливо отчитала его Гермиона. — Это же важные и совсем недавние события, а не гоблинские восстания семнадцатого века!
От её тона Гарри поморщился и уткнулся в тарелку, явно размышляя не о своем отношении к учебе в целом и к этому предмету в частности. Гермиона пошла на мировую.
— Может, нарисуешь мне этот знак? Вдруг пригодится.
— Да, конечно, — сразу же согласился он. Наверное, гонять свои мысли по кругу ему тоже давно наскучило.
Гарри принял от неё писчие принадлежности и, отодвинув ужин и поразмышляв пару секунд, зарисовал символ, безбожно его скосив.
— Крам был очень возмущен, поэтому я хорошо его запомнил.
Гермиона вгляделась в странный «глаз» и непроизвольно ахнула.
— Я сейчас! — она побежала наверх.
Но Гарри тоже вскочил из-за стола и отправился вслед за ней. Гермиона схватила сборник сказок в своей спальне и судорожно начала его листать, чуть ли не рвя хрупкие страницы от спешки.
— Вот! Тот же символ.
Она сунула Гарри книгу прямо под нос. Он взял её в руки и разглядывал страницу несколько долгих секунд.
— Странно. Почему знак темного волшебника нарисован в детской книжке?
— Сказки, Гарри, это не просто забавные истории для детей, — начала Гермиона нудным тоном, но сама же себя оборвала. — А даже если, то этот экземпляр принадлежал Дамблдору, который, как мы выяснили, — Поттер на этих словах отчетливо скривился, — с Гриндевальдом был знаком. Наверное, директор его сам сюда и добавил. Видишь? Это не типографская краска, знак нарисован чернилами от руки.
Гарри опять вгляделся в книгу.
— Конечно, это все немного странно, но что нам это дает?
— Ну, не знаю, но это явно что-то да означает! — смутилась Гермиона. — Неясно правда, какие тут причинно-следственные связи. Дамблдор ли показал символ Гриндевальду, как вышло с тем девизом, или наоборот…
— То есть это просто очередная загадка без ответа от Дамблдора? — хмуро отозвался Гарри.
Очевидно, он злился на директора, но задавал вполне разумные вопросы. Она открыла рот и тут же закрыла его. Энтузиазм угас также быстро, как вспыхнул.
— А о чем она?
— Что? — Гермиона смутилась.
— О чем эта сказка? — Гарри ткнул в название, начерченное рунами.
— О трех братьях, которые, при помощи магии, обошли Смерть. В награду за это она дала им три дара: непобедимую волшебную палочку, воскрешающий камень и особый плащ-невидимку. Но, как это обычно в таких историях и бывает, подарки были с подвохом, ведь Смерть просто хотела их обхитрить, — Гермиона пожала плечами. — Стандартная мораль, хотя смысл немного и необычный по сравнению с теми же маггловскими сказками: смерть неизбежна и можно либо бороться с нею и проиграть, либо принять с достоинством.
— Есть разница между тем, выволакивают ли тебя на арену, и тем, что ты сам принимаешь бой с высоко поднятой головой, — с неожиданным воодушевлением произнес Гарри, а потом помрачнел ещё пуще прежнего. — Похоже, Дамблдор читает мне нотации даже после своей смерти. Вот тебе и Воскрешающий камень, только старая книга.
Он пихнул сборник сказок обратно ей в руки и вышел из комнаты, отправившись, видимо, доедать ужин. Гермиона тоже поникла, убрала книгу в сумку и с сомнением посмотрела на край рамы, который практически торчал наружу.
— О, мисс Грейнджер, а я вас ждал, — усмехнулся директор Блэк. — У меня для вас сообщение.
Все внутри неё запело и замерло одновременно каким-то невообразимым образом. Ночи она ждала, как праздника. И эшафота. Все было слишком запутано для её категоричного мышления.
