Это было совсем не так, как пишут в книгах. Никаких искр между ними, никакого пожара, просто дружба, которая постепенно переросла во что-то более сильное. Она не краснела каждый раз, когда он смотрел на неё косо, как будто задумавшись, не вздрагивала от любого случайного прикосновения, но что-то тянуло её к нему. Гермиона хотела бы стать для него особенной. Хотела бы, чтобы он целовал её, как целовал в свое время Крам, симпатия к которому была легкой и приятной.

А вот с Роном они свое общение во многом строили на конфликтах. Гермиону бесило в нем все, от глобальных вещей, вроде характера, до сущих мелочей. Она раздражалась из-за его шуток, лени и привычки спускать все на тормозах. А однажды взбеленилась за завтраком только потому, что Рон не так держал вилку. Ей все время хотелось его построить и привести к своему идеалу, он был с этим не согласен и успешно защищался. О да, Рон умел уязвить и не стеснялся этим пользоваться, отбиваясь от её занудства.

Честно признаться, она не понимала причину своих чувств к нему. И не понимала его отношения к ней. Они оба не знали, что со всем этим невысказанным делать. Ей хотелось близости, какого-то признания, он тоже хотел доказать, то ли ей, то ли всем вокруг, что чего-то стоит. Вся эта история с Лавандой… В этот момент ей стало почти жаль Браун, она ведь стала не целью, а средством, что звучало весьма обидно. Рон поступал с ней некрасиво, даже если она сама прыгнула к нему в объятия.

Какие же они с Роном все-таки дураки! Оба. Может, он и был неотесанным тугодумом, но обвинять только его все равно не получалось. Все же её взвешенная оценка и глубокомыслие были хороши только в теории. А в реальности эти мудрые размышления превращались в бесконечные обиды, месть и глупые придирки. Конечно, когда-нибудь они к чему-нибудь придут и этим не самым простым путем. Либо разбегутся и потеряют связь окончательно, либо все же найдут взаимопонимание. Но…

Но что-то вдруг изменилось. Непонятно, как и когда. Совсем незаметно. Просто то тут, то там мелькали те самые искры. А потом Гермиона подловила себя на мысли, что хочет, чтобы её поцеловали. Вот только не Рон. По крайней мере, не только он. И сама по себе эта, в общем-то, не опасная мысль привела все к катастрофе. Она сместила хрупкое равновесие её чувств в новую, пугающую сторону.

Все то, что так манило её ещё в начале учебного года, вдруг потеряло свою безусловную привлекательность. Как все же отличается оценка происходящего, когда у тебя есть лишь одна цель и когда их несколько. В условиях выбора, нет-нет, но начинаешь сравнивать, соотносить, расставлять приоритеты. Даже если дело касается тех же поцелуев.

Сцены близости между Роном и Лавандой, которые все имели неудовольствие наблюдать регулярно, выглядели отвратительно. Не то чтобы она совсем не хотела оказаться на месте Браун. Конечно, хотела, уж наедине с собой Гермиона это признавала. Но Рон явно не был мастером ухаживаний, и его прикосновения виделись ей неловкими и не самыми приятными. Это не смущало Гермиону до поры до времени, она ведь и сама не имела какого-то особенного опыта в амурных делах. Но как только приоткрылась даже не иная возможность, а скорее мечта об альтернативе, ей пришлось признать страшную истину из той области человеческих взаимоотношений, о которой она обычно почти не думала.

Рон Уизли её не возбуждал. То есть не то чтобы совсем, но явно не так, как должен был, если судить по тем же книгам. Романтическая чушь из всяких женских журналов и романов, конечно, не являлась достоверным источником информации. Но даже глядя на то, как ведут себя другие влюбленные парочки, Гермиона понимала, что у неё нет и тени этого стремления прикасаться и дарить прикосновения. Она испытывала к Рону чувство скорее теплое, чем, условно, страстное. Ей виделось в этом что-то высокое, чистое, но, в то же время, она ощущала себя немного обделенной.

Потому что желание испытывать она могла. И ещё как! Понимание этого, наверное, все окончательно и разрушило, ввергнув её в состояние неопределенности. Так ли ей был нужен Рон, если ей хотелось близости с другим человеком?

Иронично, но он тоже её раздражал. Видимо, у неё самой в мозгах было что-то серьезно не так. Получалось, она обращала внимание на людей, которые могли вступить с ней в конфликт. Не в глобальном смысле, конечно, скорее это относилось к силе личности и умению дать отпор. Гермиона так привыкла что-то кому-то постоянно доказывать и ждать похвалы, что полное согласие, мир и покой, как в случае с Невиллом, были ей банально не интересны.

Снейп на её вопрос, ожидаемо, не ответил. Вскрывать карты и спрашивать что-то напрямую не имело никакого смысла, а в покере она была не сильна. Гермиона хмыкнула и повернулась к нему полностью.

— К тому же Гарри занят. К нему на уши присел Маклагген, наверняка выпрашивает себе место вратаря. Так что если Кормак в ближайшем будущем трагически погибнет, сорвавшись с метлы и свернув себе шею, то… ничего вы не докажете, потому что вся команда друг друга прикроет.

— Следующий матч Гриффиндор проиграет, — спокойно отметил Снейп.

— Не то чтобы мне было не плевать, но да, думаю, проиграет.

— Не болеете за свою команду?

— Не люблю квиддич в принципе. И метлы сами по себе.

— Не умеете летать?

— Постольку-поскольку, — фыркнула она, почти прервав серию отрицаний. — Не люблю ощущение полета. Поэтому хочу освоить трансгрессию в первую очередь. Правда, пропуская занятия, вряд ли я быстро этого добьюсь.

Снейп смерил её взглядом.

— Хотите попробовать сегодня?

— Как скажете, сэр, — она спрыгнула с парты и выпрямилась. — Хоть прямо сейчас.

— Вы легко одеты.

— Март же на дворе, — в её голосе прорезался сарказм. — Думаю, переживу.

— Вам стоит умыться.

Она фыркнула.

— Если вы согласны подождать.

— Полагаю, сегодня уже не произойдет ничего, что потребует моего внимания.

Она пожала плечами. Да, крайне маловероятно, что чья-то жизнь опять подвергнется опасности. Это слишком даже для Хогвартса.

— Куда мне подойти?

— Через сорок минут к воротам. У нашей охраны как раз пересменка.

Её тренировки дезиллюминационного заклинания дали свои плоды — она не испугала проснувшуюся (или так до сих пор не уснувшую?) Лаванду и вполне бодро покинула спальню, похватав свои вещи и переодевшись в пустой ванной. В гостиной, слава Мерлину, никто уже не телепался, так что с этим проблем не возникло.

Когда Гермиона незримой тенью скользила к воротам, она все же немного нервничала, уходя так далеко от родной башни. Но все равно твердо шагала вперед, несмотря на то что, если судить объективно, как профессор и намекал, это действительно было и опасно, и неуместно. Снейп был Пожирателем-смерти-вроде-как-на-стороне-Дамблдора, а ещё он был взрослым мужчиной и её учителем. Ей не стоило таскаться с ним куда-то в ночи и уж тем более трансгрессировать в неизвестность. У Гермионы захватывало дух в предвкушении.

— Вы вовремя, — наверное, это можно было принять за похвалу.

Она не заметила Снейпа, пока он сам не позволил ей это. Очевидно, до такого уровня мастерства маскировки ей ещё тренироваться и тренироваться. Никакой охраны поблизости не было видно. Дежурили ли они у ворот в принципе?

— А вы думали, что я опоздаю? Взять уличную мантию и освежиться — дело пары минут.

Вместо ответа он протянул ей руку.

— Вот так сразу? — все же Гермиона немного растерялась.

— У нас не так много времени. И вам все равно ничего не нужно делать.

— Но… да, хорошо, — она схватила его за кисть, сожалея, что они оба в перчатках. — А куда мы…

Договорить Гермиона не успела. Её затянуло в воронку, сдавило, сплющило и как будто протянуло через игольное ушко. На другой стороне она пошатнулась и вцепилась в мантию Снейпа, подавшись вперед. Он все ещё сжимал её ладонь одной рукой. И придерживал за спину другой. Можно ли было сказать, что они обнимались?

— Как вы себя чувствуете?

— Голова кружится. Но лучше, чем при использовании портала, — её действительно дезориентировало и слегка мотало, но стоять, уперевшись лбом в грудь Снейпа, было вполне удобно и даже приятно. — Тогда я упала и меня подташнивало до вечера.