Правда, все, что ей оставалось — это жаться к Северусу в тщетной попытке почувствовать отклик или ходить и наносить имущественный урон магглам. На этот раз она дошла до супермаркета и даже померила какую-то одежду, чтобы убить время (пока оно убивало её). Бессмысленная чушь. Но зато удалось стащить из кафе немного готовой еды. Однако, даже вредные вкусности в безвременье казались какими-то неаппетитными. Накладывалось её состояние, да ещё, наверное, не хватало запахов. Их, как и звуков, она не чувствовала, пока сама не начинала воздействовать на объект. Это был бы занимательный факт, если бы ей было не плевать. Просто ещё одна причина для уныния.
Второй «день» безвременья подходил к концу, судя по тому, что её опять начало клонить в сон. Гермиона мрачно прикидывала, когда ей будет уместно начать выть от безысходности.
*
Конечно, она плакала. Сначала сдерживая себя, чтобы не впасть в истерику. Тихо, в подушку, на кухне, касаясь мантии Снейпа, рядом с Гарри, на которого даже смотреть было больно. А потом и навзрыд, задыхаясь и сжимаясь в комок в любом месте, где её опять накрывало. Стесняться было некого. Правда, все равно напрягали неприятные последствия слез — щеки стягивала соль, глаза и нос опухали. Умываться толком не выходило, так, немного освежиться из бутылки с водой. Те же волосы она честно расчесывала, но вскоре пришлось затянуть их в пучок — уж на полноценное мытье головы точно рассчитывать не приходилось. Хорошо хоть стояла зима — жить без воды с липкой от пота кожей было бы поистине невыносимо.
Но Гермиона все равно заставляла себя приводить тело в порядок, хотя это было долго и неудобно, и много гулять, чтобы поддерживать здравомыслие, а не замыкаться в четырех стенах на грани безумия. В один из таких походов она даже нашла книжную лавку через несколько кварталов от площади Гриммо. Хотя они торчали тут с лета, но прямо рядом с домом не ходили из-за постоянного наблюдения. Вот и развлечение для ума! Читать ей, правда, тоже не больно хотелось.
Сложно было сказать, сколько времени прошло. Его же не было. Всегда один и тот же морозный январский полдень, чуть пасмурно, без осадков. Можно было бы мерить пребывание в безвременье условными днями, разделяя их периодами сна. Но ложилась в постель Гермиона как попало, даже без особого желания или вовсе валялась не менее условными часами из-за накатывающей апатии, так что смысла в этом было немного. Да и зачем? Режим поддерживать? Ха!
Хотя вряд ли она торчала в эпизоде больше недели чистого времени. Вероятно, даже меньше. Просто все было так однообразно и безвыходно, что казалось растянутым донельзя. Как ждать в длинной очереди того, что тебе не очень и надо, но приходится. Вот что она будет делать, когда станет совсем невмоготу? Уйдет с Гриммо? Или с её стороны это будет, наоборот, неправильно, заставлять их, Рона и Северуса, искать себя? Но, с другой стороны, что ей, рядом с Гарри ложиться и ждать смерти? Оставить трогательную записку с последней волей?
Мысли о самоубийстве пришли достаточно быстро, однако, оставались в категории «на самый крайний случай», который, очевидно, ещё не наступил. И все же идея прекратить свои мучения побыстрее в какой-то момент перестала выглядеть чудовищной. Все ещё ужасной, но чуть более приемлемой. Гермиона закрыла глаза и потерла виски. Слабачка! Не много же ей было нужно, чтобы опустить руки. Да, ситуация тяжелая, да, чувствует она себя паршиво — похудела, осунулась, совсем сдала, но ведь ещё не конец света.
Пафосно перерезать вены в ванной все равно не выйдет — воды-то нет. Да и вообще это все глупости, не собирается она себя убивать. Невыносимо, конечно, так существовать, но и сдаваться слишком рано. Что если приступ закончится через месяц, к примеру? Или год? Да, к тому времени она уже сойдет с ума, а её кудри превратятся в дреды, но хоть удастся застать развязку истории. И Северуса… Обнять бы его ещё хотя бы раз.
Надо было быть мягче по отношению к нему. Это вряд ли положительно сказалось бы на их отношениях в длительной перспективе, но обеспечило бы хотя бы несколькими дополнительными моментами близости в настоящем. Сколько у них было шансов уединиться в Хогвартсе, в его комнатах, здесь? Сейчас её тревоги и требования выглядели совсем абсурдно — ну какие планы на будущее, когда этого самого будущего просто нет? Правда, рассуждать «как было бы лучше поступить» тоже казалось глупостью, какое-то сплошное кусание локтей — в последнее время она часто этим злоупотребляла. Хотя в безвременье было самое то сожалеть об упущенных возможностях. Но она же прекрасно знала о всех их проблемах изначально, а все равно не смогла и не захотела переступить через свою гордость, так о чем речь?
Да и, возможно, все к лучшему. Пусть запомнит её принципиальной (и немного истеричной), такой «след» в его жизни Гермиону вполне устраивал. Хотя она могла только надеяться, что её «исчезновение» не ударит по нему слишком сильно, и Северус найдет в себе силы двигаться дальше. Ему же ещё доводить дело до конца, теперь уже без Гарри и, вероятно, неё. Зато с ненавидящим его Орденом Феникса, с членами которого предстояло найти общий язык (не считая, может, Рона). Кошмарная перспектива. Злиться на него уже совершенно не выходило. В конце концов, её обстоятельства оказались куда непреодолимее его.
Она опять потаскалась по молчаливым улицам, но так никуда и не зашла. Вернулась в дом, поторчала в своей, точнее, в их с Северусом (он же никуда не перебрался) комнате. Посидела на кухне. Было, как и всегда в безвременье, никак: тихо, тускло, холодно и бесперспективно. Впрочем… Впрочем кое-что Гермиона все же могла сделать. Хотя это решение или даже скорее решимость пришла к ней не сразу. Но накатывающее отчаяние, песчинка за песчинкой, подтолкнуло к краю, а там вдруг многое стало выглядеть вполне себе допустимым. В самом деле, она же не была совсем бесполезна во время приступа, хоть её возможности и были сильно ограничены.
========== 43. Взрыв ==========
Гермиона уже почти привычно вышла на площадь и сразу же нацелила палочку, которая сейчас ощущалась просто затейливым куском дерева, на ближайшего Пожирателя. Он тоже виделся ей скорее статуей, чем живым человеком. Восковая фигура, которую ей приходилось с раздражением огибать, каждый раз, как она отправлялась на прогулку, не более. Да, так думать было проще. И вообще, главное — начать. В конце концов, она миндальничала и во время операции на Тисовой, и с егерями, и даже «сегодня» с утра, в Гринготтсе. У её противников была возможность остановиться и прекратить войну (смешно), у неё было время договориться со своей совестью. Заодно испытает наконец ещё одно изобретение Снейпа, о котором уже не единожды размышляла.
— Сектум… — Гермиона начала четко и вслух проговаривать заклинание, как учил Флитвик, но сама себя оборвала.
Профессор заклинаний, конечно, смертельно опасным боевым проклятиям их не обучал, но алгоритм все равно был одинаков для любых чар: сначала тренировка с вербальной формулой, чтобы освоиться, а потом уже невербальное использование. Это было вдвойне разумно в безвременье, где она даже не могла понять, получилось у неё наложить заклинание или нет. Кровь ведь не брызнет в стороны, человек перед ней не схватится за шею и не захрипит. Эта же отсрочка между действием и результатом, теоретически, должна была защитить её и в психологическом плане, как бы отдаляя от сознания сам факт убийства, но… Гермиона подняла палочку повыше и сжала древко ещё сильнее.
Сектумсемпра — это ведь даже не пугающая в своей открытой ненависти Авада, на которую она вряд ли была способна в принципе, а «всего лишь» модифицированное режущее. Даже в случае со змеей было хуже: там надо было взаимодействовать напрямую, физически. И эпизод закончился быстро. Кровь опять же. Сейчас она, вероятно, в принципе не увидит, что произойдет с её жертвами. Да и какие из Пожирателей жертвы? Вот на счет Беллы ещё можно было поспорить, все же, если бы Гермиона тронула её, то это было бы не только нечестным приемом (в безвременье-то, когда никто не может дать ей отпор), но и фактически хладнокровной расправой над безоружным и в кой-то мере беззащитным, учитывая ментальные травмы, даже в режиме реального времени человеком. А эти люди сами будут готовы атаковать любого по указке хозяина и без, как только эпизод закончится.
