Элоиза и Себастьен переглянулись.

— Если дон Лодовико командует, нам остаётся только подчиняться, — улыбнулась Элоиза.

— Тогда я вас хотя бы провожу, — улыбнулся ей в ответ Себастьен.

Вторая неделя. Суббота

Элоиза вышла из салона, где ей сделали макияж, маникюр и укладку волос, быстро прошмыгнула к машине и села, очень надеясь, что её никто особо не увидит и пальцем показывать не будет. Слишком уж непривычным оказалось то, что она увидела в зеркале. Глаза, и так немаленькие, будучи сильно накрашенными, оказались вовсе в пол-лица. Их ещё и какими-то волшебными тенями накрасили, которые сияли так, что было видно из космоса, не иначе, и меняли цвет в зависимости от угла зрения. Темно-фиолетовые ногти с росписью можно было разглядеть с другой стороны улицы. А завитые в небрежные локоны и зафиксированные таким образом волосы скрыли её спину полностью. Она никак не могла уложить этот образ целиком в голове, в глаза всё время бросались какие-то отдельные части. То блики на ногтях, то тёмно-алые губы, то безумное количество волос — да откуда же у неё их столько? И как это потом отмыть? Правда, парикмахер Витторио, которого ей когда-то посоветовала Полина, был мастером своего дела, его прически всегда были безупречны, даже такая вот… нет, всё равно ей было не по себе.

База-восемь представляла собой двухэтажный особнячок, окруженный садом и высоченным забором. С улицы было решительно невозможно разглядеть, что происходит внутри. Элоиза позвонила, вышел Карло и отпер дверь. Она въехала на территорию и, следуя за Карло, спустилась в подземный гараж. Там уже стояли машины Карло и Себастьена, и тут же был, видимо, тот самый байк Лодовико. Он внушал уважение.

— Идемте, донна Эла, Анна уже вас ждет.

Анна обнаружилась в комнате на первом этаже, там стояло большое, под потолок, зеркало в резной деревянной раме, а на столе и диване лежали её, Элоизы, рваные джинсы, кожаная куртка с металлическими заклепками, и что-то еще. Высокие черные ботинки на шнуровке Элоиза выбрала сама, они ей в итоге даже понравились. Она только не придумала пока, куда сможет применить их после сегодняшнего действа.

Анна внимательно осмотрела Элоизу.

— Отлично, просто отлично, самое то, что нужно! Ты красавица. Ты, конечно, всегда красавица, и на меня отродясь никто так не смотрел, как Марни на тебя смотрит, но сегодня это вообще что-то нереальное!

— А где мужчины?

— А, какие-то детали решают. Все равно нам ждать, пока станет темно.

— Темно?

— Ну да. Лодовико разжился каким-то осветительным оборудованием, собирается его попробовать. Кофе хочешь?

— Хочу!

— Там, на столе.

Кофе, бутерброды, шоколад. А потом Анна радостно потерла руки и взялась её одевать.

Кружевное бельё, прозрачная блузка, джинсы, ботинки, медальон с кристаллом на шею, серебряные цепи крупного плетения в три ряда. Серьги напомнили Элоизе модель Солнечной системы — несколько колец, одно в одном, были хитро скреплены между собой и как будто вращались вокруг общего центра. Два массивных перстня нашлись в её запасах помимо артефактного и были одобрены. Подновить помаду на губах, немного духов, куртку в руку и вперед. Вот только отразившаяся в зеркале картинка никак не укладывалась ни в норму, ни в красоту. Это напоминало юношеские увлечения Линн — нарядиться компанией в странное и бегать друг за другом по лесу.

— Эла, ты неотразима, — а вот Анне почему-то понравилось. — Пойдем, проверим.

Анна за руку вытащила её в соседнюю комнату, где за компьютером сидели мужчины.

— Ну наконец-то, — буркнул Лодовико. — Показывайте.

— Смотри, — Анна вывела Элоизу в центр комнаты, под яркие светильники.

Три пары глаз поднялись на нее.

— Вау! — вырвалось у Карло.

А Себастьен вышел из-за компьютера и без слов взял её руки в свои.

— Да, то, что надо, — Лодовико обошел вокруг неё, осмотрел придирчиво, остался доволен, но потом заглянул ей в лицо. — Так, а где обещанные улыбки?

Элоиза пожала плечами. Она всё ещё чувствовала себя очень неуверенно.

Лодовико подозвал Себастьена, сказал ему пару слов, после чего вышел сам и забрал с собой Анну и Карло.

— Сердце моё, что не так? — спросил Себастьен.

Обнял её, провёл рукой по волосам.

— Монсеньор, вы считаете, что это красиво? — она подозревала, что на её лице отчётливо отразились все её сомнения. — Я подхожу для прогулки под луной на байке? — растерянно спросила она.

— Вы подходите для прогулки в любой момент и в любом виде. С такой стильной красавицей просто невозможно не отправиться на край света. На байке ли, на машине или пешком — поверьте, не важно. Но Элоиза, Лодовико прав, сейчас есть только оболочка. Куда делась ваша безусловная уверенность, ваша сила, ваша страстность?

— Моя страстность? Вы не путаете меня ни с кем? — нос наморщился сам собой.

— Мне-то можете сказки не рассказывать. Я вас видел не только в офисе и по делу, я вас просто видел. Скажите, с кем мы на прошлой неделе через забор лазили? С кем мы катаемся наперегонки без правил? Кто чуть не придушил Анджерри? Кто летал над крышами? Кто переиграл Барберини в его же игру? Кто заставил признаться Джильи, в конце концов?

— Ну да, кажется, это всё обо мне. Но вместе с тем — как будто о другом человеке. Не о том, который сейчас отражается в зеркале.

— Понял. Пошли, — он взял её за руку и мигом спустился по лестнице в гараж.

Трое остальных участников были там, паковали разные нужные вещи в машину.

— Ну как? Готовы? — первым делом спросил Лодовико.

— Момент. Есть у нас с полчаса? — спросил Себастьен.

— Ну, есть, — Лодовико обычным образом нахмурился. — А что тебе?

— Выводи технику на улицу.

Через три минуты Элоиза сидела на помянутом байке, держа Себастьена за талию, на голову ей надели шлем, а на руки перчатки. Байк взревел и понёсся в темноту.

Ветер в лицо. Скорость — безумная, крышесносная, прекрасная скорость. Спина Себастьена. Её волосы развеваются где-то сзади, мимо проносятся дома, и только луна следует за ними и не отстает, аккуратно вписываясь в повороты. Улица стелется под колеса, неровности заставляют их подпрыгивать, и кажется, что они летят. Летят куда-то сквозь ночь и сквозь беды и сквозь неудачи и сквозь тайны… Вперед. Вперед и вверх. И вниз. И дальше.

А потом вдруг оказалось, что они у базы-восемь и Лодовико беспокойно спрашивает — ну что, уже можно?

— Рафаэлита? — шепотом говорит Себастьен. — Есть контакт?

— Есть, — кивает она, и понимает, что это правда, всё совместилось и стало хорошо.

— Отлично. А теперь ещё раз — сама.

— Что?!

— Сама. Одна. Берите и поезжайте. Сделайте такой же круг, как мы сейчас, и возвращайтесь. Вы вроде говорили, что умеете?

— Я давно не… — мотает она головой, но он не слушает, усаживает её и крепко целует на глазах у всех. То есть у Лодовико, Карло и Анны.

— Эй, а она умеет? Она справится? — слышится из-за спины вопль хозяина.

— Лодовико, дурак, разве донна Эла хоть раз с чем-то не справилась?

И снова ветер в лицо, и он поёт вместе с ней, и луна летит за правым плечом, а теперь уже за левым, запуталась в ветках сосны, нет, выбралась и тоже летит, летит дальше. И она, Эла Винченти, тоже летит, и что-то такое древнее и сумасшедшее поднимается из самых глубин её существа, то, что заставляло её делать, бороться, справляться и побеждать саму себя, всю её жизнь, от далёкого и почти неведомого начала и до сегодняшнего дня. Она летит, и воздух вокруг кажется настолько плотным, что малейшего усилия будет достаточно, чтобы реально оторваться от земли и оглядеть город с высоты птичьего полёта. Элоиза почти бессознательно делает это усилие, и ей мнится, что она в самом деле на несколько секунд отрывается от земли. А потом оказывается, что байк стоит на земле, вокруг друзья, они ставят её на ноги. Ноги не держат, подламываются, и тогда она оборачивается к Себастьену и бросается в его объятия, целует его на глазах изумлённых зрителей и прячет лицо у него на груди.