Или Реш. Что связывало этих двоих раньше? Что было между ними тогда, что сейчас?

Возможно ли, что он из Дома Метаморфов? Он тот, кто может принять воистину любую форму, как Зверя, так и хаосита? Бред, противоречащий всем известным мне правилам и законам. Впрочем, что значат законы и правила в мире, построенном Безумным Скульптором?

— Ты уверен, что мы не заблудились? — раздался рядом насмешливый голос Кхая.

— Я не могу заблудиться, физически не могу.

— И все же ты блуждаешь.

Философ тархов.

— Нет, я четко знаю, что через час мы будем в нужной долине.

— О, дорогу к Пха’Шантале ты найдешь, не так уж это и сложно, а вот в том, что касается Аэль… Ты заблудился в своих чувствах к ней.

— Ошибаешься и в этом. Я точно знаю, что чувствую.

— Знаешь? И что же?

— Не твое дело.

Грубо, но, правда. С Кхаем делиться чувствами и прочими соплями не собираюсь.

— Нет ничего хуже потерявшегося Проводника.

О, Бездна, дай мне терпения не скинуть его в ближайшую пропасть, мостики же такие ненадежные…

— Лаит, я серьезно. Если ты не уверен в том, куда идешь, не знаешь своего Пути, то как сможешь найти дорогу для Аэль?

— Я иду лишь туда, куда ведет ее Путь.

— В точку. Тот, кто должен прокладывать Путь стал ведомым, ты идешь вперед совершенно бездумно, и даже не хочешь оглядеться, чтобы понять, где находишься.

— Да кто ты такой, чтобы говорить со мной о Пути?!

Задел ли он меня за живое? Еще как! Вот возмущение и выплеснулось обжигающим гневом, да таким, что Кхай остановился, посмотрел на меня нечитаемым взглядом, и мне показалось всего на миг, что он все же достанет меч, дабы поучить меня уважению, как-никак, но я смел дерзить бывшему богу. Или не бывшему.

Но Кхай удивил меня — он кивнул и очень тихо произнес:

— Никто, в сущности. И, возможно, ты прав.

Сколько я его помню, он вызывал у меня именно эти чувства — непонимание, замешанное на легком восхищении. Он непредсказуем, переменчив, кто-то сказал бы что ненадежен, постоянно врет или недоговаривает. Вместе с тем, спустя какое-то время все становится на свои места, смысл проясняется, а поступки находят объяснение. В его словах всегда есть смысл, они всегда правдивы, даже если кажутся лживыми насквозь.

Итак, я заблудился. И именно в том смысле, который мне навязывал Кхай. Что движет мной? Все то же желание смерти, которым меня заразила близость с Аэль? Ведь мне захотелось умереть именно тогда, моя болезнь началась в ту ночь. Да, зараза вилась рядом, когда я первый раз увидел, тогда еще Настю, когда первый раз подумал о ней не как о Карте Дома Мейн, а как о ком-то, кто может пробудить уснувшие было чувства. Болезнь стала неизлечимой с первым же «тсани» вспыхнувшем в моей голове. За все время, что я был влюблен в Таин у меня даже мысли не было назвать ее этим древним словом, и только теперь я понимаю, что это значит на самом деле — Таин была моей первой любовью, но далеко не единственной и уж точно не истинной.

Хорошо, с этим разобрались — Аэль моя тсани, даже если не моя. И это мой приговор и наказание, проклятие и кара небес. Лучшее, что могло со мной произойти, а потому, даже зная, что это меня разрушает, я не хочу отдаляться, что бы не произошло, как бы не повернулось Колесо Судьбы, я буду рядом.

Совсем хорошо. Теперь остается только понять, хочу ли я что бы Аэль стала действительно моей. Глупый вопрос, ответ очевиден. Что я готов для этого сделать? Все. Уничтожить Кхая? А почему бы и нет? Ирэ открыто сказал, что Кхай опасен для Аэль, убрав его с дороги я поступлю как должен. Способен ли я хладнокровно убить? Правильный вопрос. Мне не раз представлялось, как я вонзаю нож в незащищенное горло вроде-бы-как-Шина, так почему бы мне его не скинуть в пропасть, или того лучше — не завести в одну из ловушек Дзайн? Радом как раз маячит нечто убойное.

Стоп. Я всерьез обдумываю убийство, не поединок, не дуэль, а именно устранение? И это почти не вызывает внутреннего протеста?! Вот уж, воистину, темны глубины души и нет ничего опасней безответной любви. Неправильно, алогично, парадоксально и потому совершенно нормально, что такое чувство, как любовь рождает столько ненависти. К себе, к объекту любви, к сопернику, к окружающим, которые будто делают все возможное для вашей разлуки. Свет порождает тьму — только при свете, предметы обретают тень. Жизнь есть основная причина смерти — для того, чтобы я жил, должно было умереть столько существ, разумных и нет. Созидание ведет к разрушению — для того, чтобы построить дом, нужно срубить дерево. Так почему же любовь не может сеять вокруг себя только ненависть?

А есть ли любовь, или это только самообман, утешение, панацея? Вот ненависть точно есть. Такая что аж сводит скулы, замораживает взгляд и потряхивает руки. От которой хочется выть, порвать заклятого друга на куски, размазать его тонким слоем. Если не физически, так хоть морально. Из любви к женщине начинались войны? Нет! Ненависть, зависть и жадность — вот три причины, по которым пала Троя, это горючие впрыснутое в костер Инквизиции, три звезды на мундирах военных и лацканах политических пиджаков.

Ненависть прекрасна в своей совершенности и завершенности. Любовь рождает сомнение, неуверенность, вопросы. Ненависть чиста и самодостаточна. Ненависть искрится, и переливается всеми гранями страстей и эмоций, она затягивает в свой вихрь, кружит и возносит. Да. Да, чтобы упасть, разбиться в кровь и пустоту, но в ненависти даже падение приносит наслаждение, ибо у него вкус искупления.

Ненависть всегда ведет за собой к действию, может быть отложенному, может быть хорошо продуманному, но однозначному действию. Призрак любви же, скорее, созерцателен, ему свойственно самолюбование — как же! Посетило «великое чувство»! Возрадуемся!

Ересь. Нет ничего истинного кроме ненависти. Все остальное прах и суета.

Ненависть лишь обратная сторона любви. Софизм, намеренная ошибка в логическом построении или самая правдивая правда? Если я отвечу на этот вопрос, то мой Путь будет завершен.

Занятый мыслями о философском камне моей души, я как-то незаметно провел нас прямо к порогу Пха’Шантале. Образно выражаясь. Очередной поворот горного серпантина внезапно вывернул к гигантской лестнице, спускавшейся в туманный низ гор.

— Одно радует, нам по ней идти вниз, — тихо пробормотал Кхай, не мешавший до этого моим размышлениям.

— Возвращаться не собираешься?

— Только не этим путем, есть много других, менее… занудных.

Если он когда-то и носил гордое имя Дзайн, то это было давно и уже успело стереться из памяти. Хотя такие ступеньки могут испортить все хорошие чувства. Зачем было делать это чудовище? Почему было не придумать легкий подъемник, который, кстати, намного проще оборонять — просто обрубить механизм подъема. Вместо этого Дзайн в очередной раз сделали нечто непонятное — широкая лестница, с удобными ступеньками, с хорошим обзором, без всяких преград и барьеров, была словно приглашением в гости. Эдакий очевидный путь, который, на самом деле, ничто иное, как хитроумная ловушка? Да, именно так, чувство Пути подсказывало, что лестница безопасна, уже безопасна, но так было не всегда. По каким причинам прямая дорога к Пха’Шантале была «разминирована» мне, боюсь, не узнать, но факт оставался фактом — единственное испытание, которому лестница нас подвергла, было испытание на терпение, но уже через час мы словно перешли невидимый барьер, и оказалась в каком-то километре от подножья гор.

Вид открывался чудесный: зеленые клочья травы на темно-сером камне скал, цветочные брызги, разлетевшиеся повсюду, и расплетенная коса водопада, раскинувшаяся на сотни метров по стенам долины, рождающая многочисленные радуги в подоле своих летящих вод. Самое интересное крылось за водной завесой, но, к счастью, мокнуть не пришлось — вход в подгорную часть Пха’Шантале был сделан в виде туннеля под водопадом и нужно было лишь отыскать ворота, что не составило особого труда.

Так, запомним на всякий случай координаты, прямой портал к входу в город Дзайн еще пригодится. Все, что для этого нужно, это лишь почувствовать положение данной точки пространства в бесконечном Хаосе. Просто звучит, невозможно к исполнению, если ты не Мейн — только нам дано точно знать свое местоположение в этой вселенной без направлений.