— Как думаешь, они сегодня домой пойдут? — многозначительно поинтересовалась Жанна, оглянувшись на вход.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — В конце концов, они люди взрослые и, наверное, знают, что делают.

— А мы? — хитро прищурилась спутница.

— Что мы?

— Мы с тобой тоже взрослые?

— Мы пока несовершеннолетние, — засмеялся я, приобняв Жанну за талию. — Поэтому сегодня я просто провожу тебя до самого дома.

— Эх ты, кавалер…

Разочарование в её голосе, спрятанное под иронией, не почувствовал бы только полный чурбан.

Честно сказать, больше всего на свете мне хотелось прямо сейчас затащить её в «мой» вагончик на станции, а там… Рупь за сто, сегодня наши желания на этот счёт полностью совпадали.

Однако, увы. Так поступить я не мог. Где-то поблизости меня уже поджидал «чёрный ворон». Или белая «Волга», не суть важно…

До Долгопрудного, как это ни удивительно, мы доехали без проблем.

Народу в электричке было немного. Хотя и побольше, чем тем вечером, когда мы впервые встретились в этом времени. И хулиганы сегодня по составу не шастали. А вот соглядатаи, они же охранники, наверняка присутствовали, но вычислить я их не мог, как ни пытался.

Путь от платформы до дома занял двадцать минут. Как я ни старался скрыть напряжение, охватывающее меня с каждым шагом, Жанна его всё же почувствовала. Правда, поняла совершенно иначе, по-своему.

— Знаешь, Андрей, мне кажется, ты сегодня какой-то странный.

— В каком смысле?

— Ну… ты как будто боишься меня.

— Тебя?!

— Ну да. Молчишь, думаешь непонятно о чём, не слышишь, что говорю.

— Да нет, дело совсем не в тебе.

— А в чём?

— Сейчас… погоди… Давай сначала согреемся…

Мне было сложно ей всё объяснить, но попытаться всё-таки стоило. Тем более что мы уже дошли до подъезда, а в тепле разговаривать, безусловно, комфортнее.

— Ну? И что ты хотел рассказать?

Жанна остановилась на межэтажной площадке и, уперев руки в бока, посмотрела на меня строгим взглядом. До её квартиры оставалось всего три пролёта, однако дальше идти она, по всей видимости, не собиралась. Или собиралась, но не раньше, чем я объясню, что к чему…

— Ты понимаешь… Не хотел тебе заранее говорить, но… — я тихо вздохнул и так же тихо продолжил. — В общем, мне надо исчезнуть. Пока на неделю, а после, я думаю, всё устаканится.

— Снова милиция? — быстро сообразила Жанна.

Я покачал головой.

— Нет. Теперь КГБ.

— КГБ? — расширила глаза моя бывшая-будущая.

— Увы, — развёл я руками. — Так получилось.

Какое-то время Жанна молчала, потом внезапно нахмурилась и резко тряхнула косой:

— А ты случайно не врёшь?

Я засмеялся.

— Ты думаешь, я это всё придумал? Зачем?

— Ну… не знаю. Как тебя забирали в милицию, я сама видела. Но КГБ… Что же ты натворил, если тебя все ищут?

— Да ты не волнуйся. Родине я не изменял и со шпионами не общался, — начал я её успокаивать. — И ищут меня вовсе не потому, что я что-то там натворил. Там дело в другом…

— И в чём же?

— Не могу рассказать. Пока не могу. Извини.

Жанна опять замолчала. Я её не торопил. Пусть подумает. Она девушка умная, сама сообразит, как это всё объяснить…

— Что говорить, если придут ко мне и будут расспрашивать про тебя?

Я мысленно улыбнулся.

Молодец! Вот в том числе и за это я её и люблю.

— Говори правду.

— Всю-всю?

— Ну, за исключением того, что знала про мой побег…

Мы помолчали ещё немного. А потом Жанна просто шагнула вперёд и тесно прижалась ко мне, обняв руками за шею.

— Ты только, пожалуйста, не исчезай насовсем. Хорошо?

— Не бойся. Я не исчезну. Я теперь уже никуда от тебя не исчезну…

В этот «последний» вечер мы расстались с огромным трудом.

Выйдя на улицу, я внимательно огляделся.

Ни белой «Волги», ни «чёрного воронка» поблизости не наблюдалось.

Вместо них зажглись фары обычной «копейки», стоящей шагах в двадцати от подъезда.

Окно водителя опустилось, оттуда махнули рукой: мол, залезай давай, заждались уже.

Я подошёл к авто, открыл переднюю дверцу и плюхнулся в пассажирское кресло.

За рулём сидел Михаил. Больше в машине никого не было.

— Спасибо, что подождал.

— Не за что, — пожал плечами Смирнов.

Со двора мы выехали секунд через двадцать.

— В «Матросскую тишину» или на «Лубянку»? — поинтересовался я для проформы.

Михаил засмеялся и покачал головой.

— Не угадал. Ни там, ни там нам пока делать нечего… И, кстати, — он неожиданно притормозил и указал на дом, от которого мы отъехали. — Кто она для тебя? Ну, в смысле, это у вас серьёзно или не очень?

— Серьёзно, Миш. Очень серьёзно. Ты даже не представляешь, насколько.

Смирнов внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения.

— В той жизни мы были женаты. В этой, надеюсь, тоже… поженимся.

— А та, другая?

На неуловимо короткий миг у меня перехватило дыхание.

«Зачем он спросил?»

— Другую я раньше не знал. Мы познакомились здесь. Случайно. И это была ошибка. Просто ошибка.

Михаил усмехнулся, но развивать скользкую тему не стал. Скорее всего, просто не имел полномочий…

Конспиративная квартира, в которой меня поселили, располагалась на окраине Долгопрудного. Я даже удивился, что такое возможно. Знал, конечно, по книгам и фильмам, что у «чекистов» подобных квартир должно быть полно, но ведь, с другой стороны, жилищный фонд не резиновый, и в настоящей жизни довольно непросто выбить хотя бы одну, да ещё в нужном месте, да ещё чтобы без хозяев, да ещё чтобы никто не догадывался, да ещё… Словом, задача не просто сложная, а иногда и невыполнимая. Тем не менее, мои «друзья из конторы» с этой задачей справились. Как конкретно — не знаю, но факт налицо.

Охраняют меня или нет, я так и не понял. Или, что ближе к истине, не заметил. И вчера, и сегодня «в гости» ко мне заглядывал только Смирнов. Утром и вечером. Вчера он привёз одежду и прочее барахло, включая документы и деньги. На вопрос «Как там, на станции?» Михаил только рукой махнул: мол, не волнуйся, на станции всё хорошо, заявление по собственному я «написал» и с понедельника на железной дороге уже не работаю. Единственное, о чём я спросил его после всех разъяснений, это:

— Репрессий, надеюсь, не будет?

— Репрессий? Каких репрессий? — не понял Смирнов.

— Ну, в смысле, наказывать, что меня на работу взяли, никого на дистанции не планируется?

— Нет. Разве только режимника местного пропесочим, чтобы ушами не хлопал. Но это уже не твоя забота…

Ну, хоть на этом спасибо. По крайней мере, совесть будет спокойна, что никто из знакомых не пострадает.

Ещё один плюс состоял в том, что песенник «чекисты» так и не обнаружили. Во время «задержания» он был при мне, а Смирнов меня не обыскивал.

И вообще, со мной обошлись довольно гуманно. Нынешнее «заключение» даже на «домашний арест» не тянуло. Выходить из квартиры прямо не запрещалось, выглядывать в окна тоже. Но, как объяснил Михаил, самоизолироваться было сейчас в моих интересах. Поскольку, пока я ещё числюсь в розыске, любое появление на людях — чревато. Особенно здесь, в Долгопрудном, где у меня формальное место жительства и прописка в общаге.

— Как только из розыска уберут, тогда и ходи куда хочешь. А пока лучше чуток обождать.

— А чуток — это сколько?

— Не больше недели, — успокоил Смирнов…

Стоять на балконе и вспоминать оказалось для меня единственной отдушиной посреди тоскливого квартирного «карантина». Телевизора в комнате не было, из книжек только полное собрание сочинения графа Толстого, от чтения которого я едва не озверел в первый же день, а радио имело неустранимый дефект в виде противного дребезжания при любой громкости.

Наверное, это было простым совпадением, но я никак не мог отделаться от мысли, что меня специально заселили туда, откуда, в какое окно ни смотри, обязательно увидишь дом Лены. Да, мы с ней, конечно, расстались, и думаю, навсегда, но выбросить её из памяти насовсем у меня бы не получилось ни при каких обстоятельствах. Слишком уж много нас связывало. Хорошего и плохого, а временами и просто странного и, я бы даже сказал, мистического…