Надя представляла ошарашенное лицо матери, сочувственный взгляд Любаши и даже презрительную усмешку Данилы Кандаурова: мол, привезла из Москвы приплод, вот и разгребайся с ним самостоятельно, а мы понаблюдаем и поглумимся над тобой. Это же так весело — смеяться над девочкой, попавшей в беду. Данила вмиг передумает на ней жениться, и вся его пламенная любовь улетучится. А Маратик будет мерзко хихикать и клевать мать за то, что та вырастила безмозглых и никчемных дочерей.

Нет, только не это! Две сестры Сорокины — Любаша и Надюша — и обе думают не головой, а другим местом. Девушки легкого поведения. Какой стыд! Нельзя возвращаться домой с ребенком!

Она крутилась в жаркой постели, как заведённая юла. Несколько раз выходила на улицу подышать. Может быть, ещё пронесёт? Вдруг из-за стресса у неё сдвинулся цикл? Вдруг эта крохотная задержка ничего не значит? К тому же врач упоминал, что у неё проблемы по этой части, даже таблетки прописал. Надя дорого бы отдала, чтобы это оказалась болезнь, пускай тяжёлая и длительная, лишь бы не беременность. Болезни она не боялась и не стыдилась.

Она поднимала лицо к небу и шептала молитвы, которые знала. Хоть бы он услышал!

Утром, измученная, с красными глазами, она поплелась в дом. Тётя и Рафаэль пили свои полезные и малопитательные смеси из хрустальных бокалов. Надя молча села за стол. Взяла тёплое варёное яйцо, стукнула по нему ложкой и принялась счищать скорлупу. Сегодня Нина недоварила яйца: они получились не в мешочек, как обычно, а в смятку. Полусырой белок дрожал и колыхался, как белёсое желе. Надя сглотнула комок в горле, ощутила в желудке спазм и, бросив яйцо, помчалась в туалет. Наклонилась над унитазом, сплевывая тягучую слюну. Ну точно! Сомнений не осталось, у Любаши было то же самое. Надя проморгалась, чтобы не заплакать, умылась холодной водой и вернулась в столовую. Тётя и Рафаэль странно переглянулись, словно удивились её побегу в туалет.

Они попали к тому же самому врачу, что и в прошлый раз. Седой, высокий, со стальными глазами.

— На кресло, — коротко распорядился он.

И если в прошлый раз дело ограничилось кушеткой, то в этот раз Надя не спорила. Понимала, что отныне врачи будут смотреть её на креслах. И от этого чувство потери становилось невыносимым. Что же она наделала?

К её облегчению, врач не стал свирепствовать и проводить жёсткий осмотр. Он опять сделал УЗИ, помял живот холодными пальцами и пригласил медсестру, чтобы та взяла анализы. Потом попросил Надю одеться и сесть за стол.

— Ну что ж, — сказал он, — поздравляю, ты беременна. Срок — около недели.

Как верно он определил! Неделю назад они и ездили с Рафаэлем в клуб. Надя не предполагала, что современная медицина так точно определяет день зачатия. Хотя, может, это в Москве такие умные врачи. Она понурилась. Предстояло самое сложное.

— Не с чем меня поздравлять. Я не хочу этого ребёнка.

— Почему?

— Я не замужем.

— Понятно.

Надя подняла на него глаза:

— Вы поможете мне?

— Помогу. Но это не такая простая операция, как может показаться.

— Операция? Я думала, есть таблетки.

— Есть, но они не всем подходят. Учитывая твоё состояние, — он снова произнёс длинное слово на латыни, как и в прошлый раз, — мы должны с большой ответственностью подойти к этому вопросу. Ты же не хочешь проблем в будущем?

— Не хочу.

— Поэтому я приглашу опытного хирурга из Швеции, который провёл несколько успешных операций по данному профилю. Он сделает всё по высшему разряду. Но придётся подождать, пока у него появится время для визита в Москву, — неделю или две. Но ничего страшного, не переживай. За это время я подготовлю тебя к операции. Придётся попринимать гемостатики и коагулянты, чтобы предотвратить кровотечение, и кое-какие другие препараты.

— А разве нельзя сделать операцию в обычной поликлинике? Я слышала, это обычная процедура, не очень сложная, её даже в Коробельцах делают…

— Не очень сложная — это когда женщина здорова, а у тебя проблемы! — рассердился врач. — Я же тебе объяснял. Сейчас я выпишу рецепт, передам Паулине Сергеевне, и она о тебе позаботится. А я займусь подготовкой операции, договорюсь с герром Юханссоном и сообщу вам с тётей, на какое число назначен приём. Возможно, понадобится ещё одна встреча.

— А он дорого берёт? Этот герр Юханссон?

— Он уникальный хирург, — ответил врач. — Я буду счастлив поработать с ним. А деньги… Деньги Паулина Сергеевна найдёт.

Надя вздохнула. Ей повезло, что тёте не плевать на её здоровье. С другой стороны, она же сына ограждала от неприятностей, а не племянницу, — а для «малыша» она ничего не жалела. Ни денег, ни времени, ни сил.

— Мне будет больно? — задала она последний вопрос.

— Ты ничего не почувствуешь. Ты просто заснёшь, а когда проснёшься, всё будет кончено.

Всё будет кончено…

Она не плакала. Ей хотелось побыстрее перешагнуть через неприятное событие, избавиться от непомерного груза, который на неё свалился. Нежеланного ребёнка она ощущала именно как груз. Как бремя. До неё начало доходить истинное значение этого слова. Бремя — тяжёлая ноша. Такая тяжёлая, что не было сил плакать.

А тётя Поля отнеслась к ней по-доброму — насколько она вообще могла проявлять доброту. Купила все необходимые лекарства, коробку конфет в шоколадном бутике и три килограмма отборной крымской клубники. Глянула на унылую Надю и подбодрила:

— Всё будет хорошо. Вернёшься в Юшкино, выйдешь замуж за того симпатичного парня на белом «форде» и забудешь о своих чувствах к Рафаэлю. Я тебе денежек на приданое дам. Не забуду, обещаю.

Надя лишь фыркнула:

— Это были не чувства, а помутнение. Я клюнула на красивую внешность, а надо было смотреть вглубь.

— Юные девушки редко смотрят вглубь, — произнесла тётя Поля. — Не кори себя. Рафаэль хороший мальчик, просто не для тебя.

Надя пожала плечами. Любая мать считает своих детей хорошими, даже если они подлецы.

Они втроём сели ужинать. Повар зажарил на гриле лосося и сделал картофельное пюре. А на десерт — клубника со взбитыми сливками. У Нади заурчало в животе. Сегодня Пьер отступил от правила готовить на пару пресные, диетические и обезжиренные блюда. Ужин показался праздничным застольем. Тётя Поля улыбалась, словно в её жизни случилось какое-то вдохновляющее и долгожданное событие, а Рафаэль выглядел довольным, словно завершил трудное, но важное дело. Одна лишь Надя не находила поводов для веселья. Ей предстояла сложная операция, ради которой в Москву прилетит супер-занятой шведский доктор. Одно успокаивало — она ничего не почувствует.

В столовую порывисто вошла взволнованная Нина, схватила пульт и без разрешения включила телевизор. Нашла передачу на первом канале. Там шло ток-шоу, участники которого ругались и кричали, а ведущий их успокаивал:

— Тише, тише, пусть мистер Биг договорит! Не надо его перебивать! Я всем дам слово, каждый сможет высказать свою точку зрения!

Маленький мужчина в разноцветной одежде, похожий на безобидного фрика, продолжил:

— Так вот, у нас есть доказательства, что за рулём машины находился не Юсуф, а Рафаэль Громов — сын адвоката Громова, который занимается этим делом!

— Какие доказательства? Ваше честное слово? — издевательским тоном спросил ведущий.

Он мастерски накалял обстановку в студии.

— У нас есть видео, — сказал Вано, сидевший рядом с мистером Бигом. — Я снял его сразу же после аварии и готов передать на экспертизу.

У Нади замерло сердце. Побелевшая, как лист бумаги, тётя Поля спросила сына:

— Ты отдал им деньги?

— Ещё вчера… Вот гады! Решили срубить бабла во второй раз! Жадные свиньи.

— Так Юсуф не виноват?! — воскликнула Нина. — Вы заставили его взять вину на себя?!

— Нина, ты на сегодня свободна, — распорядилась тётя Поля. — Мы позовём тебя, когда понадобится.