— Я люблю тебя, сладкий…
На меня глядит довольная мордашка с крашенной чёлкой на лбу, и произносит заветные слова:
— Я тоже тебя люблю, Саш…
========== Домашние хлопоты ==========
Мы так и продолжали лежать с Ромой в лесу, пока сами не заметили, как уснули. Просыпаюсь от несильного удара по лбу. Что за?.. Открываю глаза и вижу белку — та сидит на суку и деловито смотрит на нас своими чёрными глазёнками — мол, что разлеглись под моим деревом? Рома, дважды удовлетворённый за один день, крепко спал у меня на груди. Мой котёнок… Вытаскиваю руку из-под его спины и поднимаю жёлудь, которым прилетело по лбу. Вот ведь белка-проказница! Ладно, нам и правда пора собираться… Отбрасываю жёлудь в сторону и принимаюсь будить Рому. Тот нехотя разлепляет глаза, щурится от света.
— А?..
— Вставай, солнце, — улыбаюсь и взъерошиваю ему волосы. Рома приподнимается и смотрит сперва на моё голое хозяйство, а затем на своё.
— Мы что, спали раздетыми?
Смеюсь и спрашиваю, что его не устраивает.
— Нет-нет, всё нормально, просто… о-у-у-эх… — Рома спросонья чешет голову и зевает. — …не думал, что отрублюсь прямо так…
Для меня в этом не было ничего удивительного. Рома вымотался и устал за бесконечно долгий день. Сперва физическая нагрузка, а затем ещё и моральная… Вдобавок, его юный организм впервые испытал что-то новое, что-то, с чем никогда не сталкивался ранее. Одно дело — дрочить по тихой грусти, получая дешёвое и сердитое удовольствие, а другое — заниматься полноценным сексом вместе с другим человеком, дарить и получать эмоции, обмениваться физиологическими жидкостями… Неудивительно, что мальчику требовался отдых и перезарядка. Да и мне тоже требовалось передохнуть — я валился с ног, пройдя с Ромой весь этот нелёгкий путь. Вздремнуть на природе было по-своему прекрасно, и даже отдавало лёгкой романтикой, но хотелось уже по-нормальному отдохнуть дома, в мягкой уютной постели…
Натягиваем одежду и идём к машине. Рома уже привычно садится на пассажирское кресло и регулирует сиденье под себя; я же занимаю водительское место, завожу двигатель и в очередной раз ловлю себя на мысли, как сильно я привязался к Роме. В тот раз я не врал — я и в самом деле не могу без него… Хочу каждый день видеть его рядом с собой, слышать его голос, ощущать тепло его гладкого тела… Поэтому, когда Рома сам разувается и кладёт грязные стопы на панель, я ласково глажу ему ноги и говорю: «Молодец». Рома умный, он быстро учится, схватывает на лету. Я вижу, как постепенно меняется его характер. Неприлично робкий поначалу, Рома с каждым шагом становится всё более свободным, более раскованным, более естественным. Думаю, это именно я менял Рому, ублажая его ртом и задницей, обслуживая ему ноги… Но самое главное — я давал ему надежду. Надежду на добро в этом мире, надежду на светлое будущее, шанс начать всё сначала. И теперь мы ехали в то место, где для Ромы начнётся новая жизнь… Да и моя собственная теперь заиграет свежими красками… Проезжаем мимо гостинцы, в которой вчера прятались от грозы. Интересно, стало ли неприятным сюрпризом для управляющей найти мятое покрывало в сперме в шкафу? А с другой стороны — на что она рассчитывала, выделяя эту комнату в качестве «комнаты для молодожёнов»? Сама же разрекламировала, так что пусть теперь не удивляется… Когда гостиница осталась далеко позади, Рома спросил:
— Саш, а ты правду говорил про связи, про людей, которые за тебя, ну-у… пасть порвут?
Пытаюсь вспомнить, когда это я рассказывал такие страшилки… А, когда мы выходили из барака что ли? Так я всего лишь хотел припугнуть алкашей! «Пасть порвут», забавно… Фыркаю от смеха:
— Хех, нет, конечно, Ром. Ну какие люди, какие связи? Все мои «связи» ты сегодня и сам видел — они старые и брюзжащие.
Рома хмыкнул.
— Забавно… а эти, кажется, поверили…
Судя по салонным часам, мы проспали пару часов, и теперь солнце опустилось, знаменуя собой багровый закат. Опускаю козырёк, чтобы оно не било так сильно в глаза.
— Ну и хорошо, что поверили, значит, удалось повесить лапшу на уши…
— Знаешь, а я тоже сначала думал, что ты того… бандит, — решил признаться Рома.
— Правда что ли?! А-ха-ха-ха! — смеюсь.
Рома приподнял попку и поправил яички сквозь шорты.
— Ну, а чего? У тебя такая крутая тачка…
— Бандитская? — уточняю.
— Ну да…
— Нет, Рома, она не бандитская, она кредитная!
Оба хохочем: я — громко, а Рома потише. Утираю слезу от смеха. Крутая и кредитная — два в одном! А я — бандит с большой дороги… Ну какой из меня бандит, в самом деле? Бандиты — это те, кто впарил мне кредит с такими процентами. Менеджеры из автосалона, все эти «галстучки». Увидели меня, молодого раздолбая с горящими глазами, и как следует присели на уши. Теперь приходится платить каждый месяц половину зарплаты, а впереди ещё три года выплат! Плюс запчасти, плюс ремонт… Приходится крутиться, как белка в колесе ради своего жёлудя. А теперь ещё и ради Ромы… Но, если на машину мне, в принципе, пофигу — не смогу расплатиться — да и чёрт с ней, то ради Ромы я готов крутиться с утроенной силой, несмотря ни на что. А ему теперь не даёт покоя моя машина — рассматривает её, щупает, трогает, нажимает на кнопки на панели, спрашивает, какая и за что отвечает… Объясняю ему всё, что помню, чувствую себя менеджером по продажам, гляжу в горящие глаза перед собой… Может, передать её Роме, а самому пересесть на что подешевле? «Вот тебе, Ромка, крутая бэха, гоняй, будешь королём дороги… а, и это самое… ты теперь в финансовом рабстве на три года, не обессудь…». Решаю включить музыку, и разговор плавно перетекает в звуковую тему.
— Сколько-сколько динамиков? — возбуждённо переспрашивает Рома.
— Двадцать четыре. Вот, зацени, — выкручиваю трогательную «Rammstein — Fruhling in Paris» погромче. От звука буквально сносит крышу.
— Вот это мощность! Охренеть можно! — орёт Рома. Делаю потише.
— Это даже не половина громкости!
— Чего? Половина? Офигеть! У меня аж уши заложило! — Рома массирует свои ушки ладонями.
— Извини, я не хотел…
— Да ничего, сейчас пройдёт… Дашь порулить?
— А у тебя права есть?
— Не-а, — Рома ожидаемо качает головой.
— Ну, вот как запишем тебя в автошколу и научим водить, так сразу и дам… А до этого можем лишь выезжать за город по выходным, и тренироваться где-нибудь в тихом местечке…
— С заходом в лес? — с улыбкой уточняет Рома.
— Конечно! — усмехаюсь.
Сзади раздаётся рёв мотора, и мимо нас на бешеной скорости проносится мотоциклист. Рома вытягивается и провожает удаляющееся тёмное пятно восторженным взглядом:
— Ва-а-ау! Вот это зверь! Ты видел, Саш?
— Видел-видел, — отвечаю, не разделяя восторга Ромы. Носится, как угорелый… А если бы я его не заметил и дал руля влево, объезжая очередную ямку?
— Классно, скажи?
— Да, что-то есть в этом такое… — занимаю нейтральную позицию, чтобы не расстраивать Рому. В конце концов, позади нас лежит байкерская жилетка его отца — своего рода дань уважения мотоциклетной тематике… Рома перестаёт вглядываться в исчезающую в клубах пыли точку и оборачивается ко мне:
— Саш, твоя тачка клёвая, конечно, но, если честно, я мотоцикл водить хочу… Папа давал посидеть на своём байке, разрешал потрогать… у него ещё были такие огромные колёса, и сумка сбоку, а шлем папа всегда вешал на большой хромированный руль… И я так хочу… Это у меня в крови — быть таким же, как он, мчать навстречу ветру, и… — замечтался Рома, но я его перебиваю:
— Сперва подрасти, выучись на права, а потом посмотрим.
Ох, Рома, Рома… Мотоцикл — вещь крайне опасная. От скорости, вперемешку с ощущением свободы легко сносит крышу, что приводит к печальному исходу. Свою лепту в невесёлую статистику вносят также и дороги плохого качества, и ошибки других водителей, и погодные условия… Сколько мотоциклистов разбивается каждый год? Каждый второй венок или крест на обочине трассы установлен в память о погибшем байкере, и о его павшем железном коне… Если я разрешу Роме сесть на мотоцикл, а с ним что-нибудь случится, я в жизни себе не прощу! Нет, я вообще не хочу, чтобы он ездил на этой штуке! Я готов свою BMW на него переписать, пусть только побережёт своё здоровье и мои нервы… Ладно, об этом мы с ним поговорим потом… Как минимум, через пару лет…
