— Ладно, с-сейчас…
Пацан вышел из-за кустов, и я смог увидеть его поближе. Чёрные волосы средней длины, филированная, крашенная в светлый цвет чёлка до бровей, аккуратный прямой носик, серые глаза, слегка выпирающая челюсть… Какой изысканный экземпляр… Меня поразили его внимательные глаза и такие милые брови с ресничками. А эти острые скулы и челюсть… А бугорок, обтянутый тесными мокрыми шортами? Офигеть… с таким симпатягой не грех как следует расслабиться по пути… Секунду, что? Я тут же мотнул головой, отбрасывая гнусные мысли. Какой «симпатяга», какое «расслабиться»? Он всего лишь несчастный, нуждающийся в помощи… Ну, ладно, просто симпатичный юноша, но не более того. Юное создание подошло ко мне поближе, и я заметил, как того бьёт мелкая дрожь: бедняга совсем околел от такой погоды. Протягиваю ему ладонь:
— Саша.
Тот вздёргивает голову и косится на мою руку, затем неуверенно протягивает свою с таким видом, будто готовился развернуться и убежать в любую секунду.
— Рома…
Несильно пожимаю его ледяную руку. Уверен, в другое время и в другом месте эта ладонь и аккуратные тонкие пальчики были бы тёплыми и мягкими, но сейчас они были жёсткими и холодными, словно металл. Обмениваемся рукопожатием, затем отхожу и пропускаю Рому вперёд:
— Что же… раз нам по пути, то логично будет тебя подвезти, правильно?
— Д-да, наверное… — туманно отвечает тот, и с опаской обходит меня, забираясь на пригорок. Довольно киваю сам себе и следую за ним. Идём к машине. Рома сперва двигается неуверенно, но потом заметно ускоряет шаг так, будто в какой-то момент он перестал сомневаться в чистоте моих намерений. Или же у него и в самом деле не оставалось выбора, кроме как довериться незнакомцу.
Отстав на несколько шагов, я разглядывал своего юного попутчика. Вблизи он был значительно ниже меня, худенький, походка беспечная, спина гибкая, полушария попки прямо-таки выпирают из синих шортиков… Загорелые гладкие ноги в крапинках грязи, белые кроссовки тоже испачканы… М-м-м, к светлой обуви у меня особое отношение, она для меня — как флаг, как маячок, так и манящий к себе… Рома как знал — так вызывающе оделся. Жаль только, что не по погоде… Доходим до машины, мой спутник останавливается и разворачивается ко мне, обхватив себя за плечи и чуть заметнее дрожа от холода. Воспитанный, ждёт, несмотря на холод и дождь… Другой бы сперва как следует дёрнул за ручку… Я-то знаю, сколько раз так коллеги-недотёпы делали, когда подвозил их до дома… Подношу ключ к замку и нажимаю кнопку. Авто пикает в ответ и с тихим щелчком отпирает двери. Открываю свою и перевожу взгляд на Рому. Тот неуверенно топчется на месте. На миг у меня ёкнуло сердце: неужели передумал садиться? Хлопаю дверцей и спешу к нему:
— В чём дело?
— У меня кроссовки грязные… Я же испачкаю вам салон…
Я едва не потерял дар речи от умиления — до чего воспитанный юноша! Не чета моим раздолбаям-коллегам, которые и зимой обычно плюхались ко мне с целой кипой снега на обуви, а мне после них приходилось выливать воду с ковриков.
— Мои ботинки теперь тоже грязные, но не стоять же нам вечность у машины, верно? — открываю Роме дверцу и делаю приглашающий жест рукой. — Садись, отдыхай.
— А… Спасибо.
Рома осторожно залезает, стараясь не задеть ногами чёрный пластиковый порожек. Мягко прикрываю за ним дверцу и сажусь сам. Салон бэхи встречает меня уже привычным теплом, уютом, а также новыми запахами. Помимо привычного запаха карамельного освежителя у меня под сиденьем, пахнет также другим человеком. Нет, не в смысле там вонью подмышек или чем-то в этом духе, а едва уловимым запахом парфюмерии — от порошка, в котором, по всей видимости, стиралась кофта Ромы, до шампуня, которым мылась его голова, плюс чем-то домашним — вот чем теперь пахло вокруг. Расстёгиваю верхнюю пуговицу на куртке, завожу двигатель и выставляю климат-контроль на максимум.
— Ну и погодка, а? — я ухмыльнулся, хотя волновался сейчас не меньше своего юного пассажира, ведь у того не было никаких законных оснований находиться здесь, рядом со мной. А я ведь даже не знаю, сколько ему лет… Рома что-то ответил, а сам сжался в комок и спрятал руки в рукавах, а лицо в капюшоне. Этот его капюшон меня здорово напрягал — из-за него я не только не видел миловидного лица мальчишки, но и почти не слышал, что он говорил.
— Рома, сними, пожалуйста, свой капюшон.
Тот вздыхает и опускает влажный капюшон на спину. Вблизи он ещё красивее и изящнее. Да что там говорить, выглядел он чертовски возбуждающе! Эта причёска, эти глаза… ох, а губки будто были созданы для минета и поцелуев. Гладкая матовая кожа Ромы наполнялась теплом и жизнью, хорошела на глазах, но при этом мне показался странным один факт…
— Ну-ка, что это?.. Будь добр, повернись ко мне…
Он медленно поворачивается в анфас. Включаю лампочку под потолком и завороженно смотрю на лицо прекрасного создания, покорно опустившего свои серые глазки. Крашенная чёлка определённо придавала ему свой колорит. Чувствую растущее давление в паху и ловлю себя на мысли, что я уже не просто смотрю, а пожираю Рому глазами. Кого я обманывал, прикидываясь филантропом? Я хотел его, безумно сильно хотел, мой стояк служил тому подтверждением. И поэтому я готов был разорвать ту сволочь, что поставила ему явно свежий синяк на скуле под правым глазом. Рома понял, что я заметил его синяк, и поднял на меня настолько красивый и выразительный взгляд, что у меня перехватило дыхание… Но кто и зачем его ударил?
— Это кто тебя так?
Рома виновато опустил взгляд на разделяющий нас подлокотник, подумал.
— Н-никто, это я сейчас… когда бежал… — он вновь поднял свои глаза на меня, только на сей раз они были чуть увлажнившиеся. Я решил, что лучше отложить этот вопрос на потом, когда Рома попривыкнет и будет более сговорчив. Киваю и выключаю свет:
— Ладно… Так куда ты шёл?
— Э… в одно село… тут недалеко…
Рома неловким жестом поправил чёлку. Мне нравился его мягкий голос. Обычно у парней голоса звучат грубовато, а у него такой изысканный, не похожий на других, и манера речи такая… простая и одновременно привлекательная…
— А ты сам-то из этого посёлка? — показываю большим пальцем назад.
— Н-нет… — глаза опускаются, тонкие пальчики нервно сжимают кожу на обнажённых бедрах. Понятно, Рома явно не хочет говорить о прошлом. А как насчёт будущего? Куда именно его везти, к кому и зачем? Ай, ладно, потом разберёмся… Поворачиваюсь к нему:
— Справа от тебя висит ремень безопасности, возьми его за лямку и тяни ту железяку к этой штуковине…
Рома притянул лямку и заметил:
— А теперь защёлкнуть её здесь, я знаю… Ой! — он попытался вставить язычок лямки в замок, но тот лишь полоснул по поверхности. Его юное лицо было полностью сосредоточено на цели, а пальцы с готовностью сжимали лямку. Мне это нравилось: мальчик начинал оживать.
— Всё нормально, Рома, просто приподними этот красный паз, он подвижный.
Замок щёлкнул, оповещая о том, что он принял на себя обязанности по охране жизни и здоровья моего попутчика. Защёлкиваю свой ремень, снимаю машину с ручника и трогаюсь. Выезжаем на дорогу. Тепло наполняло салон и лицо Ромы приобретало здоровый румянец, а его тело больше не била мелкая дрожь. Мне даже показалось, что его взгляд стал более осознанным, не таким диким, как в самом начале… Но мне по-прежнему не давал покоя возраст Ромы, поэтому я решил его немного разговорить:
— Гляди-ка, ты знал, как пользоваться ремнём?
— Ну да… Нам об этом ещё в школе на ОБЖ рассказывали…
— Интересно… В наше время больше про лесные пожары рассказывали… А в каком ты классе, если не секрет?
— Где? В школе?
— Ага…
— Так я там уже отучился…
— Давно?
— Пару недель назад.
— А тебе… шестнадцать-то хотя бы есть? — спрашиваю с надеждой.
— Конечно, я же все девять классов закончил! — с ноткой гордости в голосе отвечает Рома, не чуя в моём вопросе никакого подвоха.
— А, так ты уже взрослый! А я тебя учу как пристёгиваться, — я ухмыльнулся и шмыгнул носом, радуясь про себя. — Ты небось и водить уже умеешь, да?
