Возвращаюсь к Роме, оттираю пятно, накрываю стол, благодарно хлопаю его поверхность ладонью, ставлю сверху цветок и присоединяюсь к водным процедурам. Спустя несколько часов кабинет блестел, как яйца у кота, а мы с Ромой уже выезжали с территории завода. Нам давно пора было заглянуть ко мне домой, там и продолжим…
========== Пока, ублюдок! ==========
Едем с Ромой по всё той же трассе, направляемся ко мне домой. Не думаю, что на этот раз нам снова кто-нибудь помешает, но телефон на всякий случай выключил ещё перед отъездом. За окном проносятся зелёные деревья, сочные луга, пышные поля… После вчерашнего дождя природа прямо расцвела, похорошела, а погодка просто шептала — с высоты ясного неба светило яркое солнышко, согревая землю своими лучами, словно любящая мать, греющая тёплыми заботливыми руками своё маленькое чадо… Вон, и асфальт уже подсох, пока мы ковырялись на заводе, значит, можно поддать газу, не боясь слететь с дороги… Скоро будем проезжать посёлок Ромы, а пока проезжаем мимо светлого вагончика с вывеской «Шашлычная». Бросаю взгляд на вывеску и вспоминаю — а осталось ли что-нибудь дома в холодильнике? Нас же теперь двое, а значит, надо тщательнее следить за запасами, закупаться на несколько дней вперёд… Сбавляю скорость и на всякий случай спрашиваю:
— Не проголодался, Ром?
— Не, у меня ещё те бургеры не переварились… — отвечает Рома, и в очередной раз оборачивается проверить свои трусы, расстеленные на заднем сидении. Крючка или вешалки у меня нет, поэтому выбрали такой вариант для просушки. Мда, неудобно вышло с этими трусами… Хотя, мне так даже больше нравится — без трусов Ромкино достоинство сильнее оттопыривает шортики. Он молодой, красивый — зачем скрывать своё прекрасное хозяйство за лишним тряпьём?
— Да рано ещё, не высохли…
— Побыстрее бы… Без них так непривычно…
— Да ну? Хочешь сказать, ты оденешь эти трусы, после того, как поработал ими, словно половой тряпкой?
— Ну да, других-то у меня нет…
— Ром, я куплю тебе новые… нет, знаешь, я накуплю тебе столько разной одежды, что ты забудешь про эти старые трусы…
Рома хихикнул и ответил, что они не старые.
— Да если бы и так… Пойми, малыш, — надевать на своё прекрасное тело грязную тряпку, которой возили по полу — ниже твоего достоинства. Может, выкинем их вообще?
— Не, не надо, я постираю… — настаивает Рома и зачем-то добавляет: — Я стирать умею… и посуду мыть, и убираться…
— Дорогой, забудь. Всю работу по дому возьму я, а тебе не придётся вообще ничего делать… разве что только нажимать кнопку на посудомоечной и стиральной машинках, да запускать робота…
— Р-робота? — Рома широко раскрыл глаза.
— Да, робота-уборщика. Такая, знаешь, маленькая круглая штука, подметает и моет полы…
— Офигеть, целый «робот-уборщик», да? А он смог бы убрать всю эту воду у тебя на работе?
— Ты что, он маленький, он утонул бы, — смеюсь.
Рома улыбается, смотрит на меня, на дорогу, а потом задумчиво спрашивает:
— Я и в самом деле буду жить у тебя, да?
— Да, малыш. Только не «у меня», а «со мной».
— А в чём разница?
— Ну-у, «у человека» могут жить рыбки, кошки, птички, а «с человеком» обычно живёт его любимый человек… В моём случае — это ты.
Рома фыркнул от смеха, а я приподнял бровь и покосился на него.
— Прости… В жизни не думал, что меня кто-то полюбит… Особенно парень… — с этими словами Рома ласково обвивает моё запястье своими тонкими пальчиками. — Нежный, заботливый парень…
— Мой милый котёнок, я очень тебя люблю, — наклоняюсь и целую гладкую кисть. Мой мальчик не торопится отвечать то же самое, но я его не виню: я хорошо помнил, каким удивлением было для меня в его годы открыть в себе влечение к людям своего пола. Это действительно было странно, ведь культура тех лет, в частности фильмы — увлечение любого подростка — показывали традиционное взаимоотношение мужчина/женщина как единственную норму, как неоспоримый столп мироздания. И ты с раннего детства принимаешь это как данность, как закон, а потом, когда подрастаешь, когда начинается то самое созревание, а твой дружок твердеет и указывает в сторону твоего симпатичного однокурсника, то в голове разворачивается настоящий бедлам. «Как, я что, один из них?», «Что подумают родители?», «Как сказать ему, что он мне нравится?» — вот лишь некоторые вопросы и сомнения, преследовавшие меня в те годы. Поэтому я понимал Рому, который впервые столкнулся с темой любви в общем, и с темой однополой любви в частности. Ему просто требовалось время, чтобы…
— Саш, сейчас будет мой посёлок, заедем на минутку? — неожиданно спрашивает Рома, чем сбивает меня с толку.
— Что? Зачем?
— Мне нужно забрать кое-что из вещей, раз уж я переезжаю к тебе…
Я задумался, прикидывая риски. Его мрази-родители меня не пугали; если мальчику действительно есть шестнадцать, он вправе сам решать свою судьбу. Но я боялся, что, увидев их, Рома передумает уезжать со мной. Ведь бывает и так. Взять тот же фильм «Цыпочки», например. Какой бы ни была отвратительной мать, дитя будет к ней тянуть. Вот просто будет, и всё. И что тогда делать? А если я не заеду, Рома мне не простит… Скрепя сердце, соглашаюсь на его просьбу.
— Спасибо… — Рома благодарно кивает и добавляет: — Сходишь со мной?
— Обязательно схожу, сладкий. И прослежу, чтобы никто ничего тебе не сделал.
— Спасибо, мой защитник! — Рома отстегнулся, облокотился о моё колено и чмокнул меня в щёку, а я ласково потрепал ему волосы на затылке. Я бы и рад его как следует потискать, но до посёлка было уже рукой подать. Пришлось поумерить пыл и сосредоточиться на дороге.
***
Приближаемся к посёлку, поворачиваем возле той самой табуретки с молоком, виденной мною ещё вчера, съезжаем с асфальтированной дороги на грунтовую. Машину трясёт, колёса вязнут в земле, ошмётки грязи разлетаются в стороны. Рома вдумчиво смотрит на дорогу и негромко командует, словно штурман: направо, налево, прямо… Проезжаем по узким улочкам посёлка, в котором частные дома разных типов соседствуют с многоквартирными пятиэтажками. Рядом с первыми много теплиц и заборов, рядом со вторыми — побольше детских площадок и парковочных мест. И зелень, много зелени: яблони, вишня, одуванчики, ромашки; травы буквально по шею, она везде, и эти зелёные лужайки между домами… Какая красота! Но, к сожалению, даже здесь жили недостойные люди, которые годами совершали недостойные поступки… Мне даже стало любопытно взглянуть в глаза тем, кто способен столько времени отравлять жизнь ближнему своему. И, конечно же, я хотел наказать того ушлёпка-дядю, раз уж представился случай…
— Кто сейчас дома?
— Ну, мать всегда дома, она ж не работает…
— А тот урод?
— Свалил на работу, наверное, — буркнул Рома, и тихо добавил: — Хоть бы его там прибили…
Сбавляю скорость, чтобы объехать стаю кур, которая разбрелась на полдороги. Пастух — маленький мальчик в соломенной шляпе благодарно помахал мне палочкой и принялся сгонять домашнюю птицу с проезжей части обратно в траву.
— Ром, знаю, тебе неприятно об этом говорить, но, скажи — вот ты жил с ними столько лет, а когда… когда ты понял, что всё, что наступил тот самый момент?
Рома сглатывает и опускает взгляд, чувствую, как нелегко ему даётся этот разговор, как нелегко ему возвращаться назад и переживать всё заново.
— Помнишь, я говорил, что этому мудаку всё время что-то не нравилось?
— Помню.
— Ну вот, его особенно бесила моя чёлка. Я покрасил её пару недель назад, для выпускного, а этот баран терпеть её не мог, постоянно говнился, но я забивал. А когда они нажрались, кто-то из его дружков ляпнул что-то типа: «Почему твой пацан так похож на девку?», и понеслось. Он просто слетел с катушек!
— И ударил тебя? — спрашиваю, а у самого перед глазами вырисовывается жуткая картина: Рома, мой бедный Рома, совсем один, в компании пьяных выродков, которые могли сделать с ним всё, что пришло бы в их отравленные алкоголем головы…
