— Шутишь? Они за лишнюю копейку удавятся! А уборщицы и так не разгибаются — они самые первые пришли…
— Ну да… — лениво соглашаюсь и протягиваю честно отвоёванную швабру Роме.
— Да и потом — мы всю мебель вынесли, вам с мальчиком полегче будет. Кстати, а кто он?
— Мой друг, — отвечаю, и веду Рому к себе, оставляя Катю одну в недоумении, ведь все на работе знали, что Саня — циничный мудак, и что у Сани не было и не могло быть друзей. А тут внезапно… Да, бывает и такое. А может, я искал его всю жизнь и, наконец, нашёл? А разница в возрасте — да плевать, кому она важна? Главное, что мне с ним хорошо, а ему со мной… надеюсь.
Входим ко мне в кабинет — и тут воды по колено. Никогда не видел свой кабинет пустым… Блядь, а он больше, чем кажется, без столов-то и кресел. Из вещей остались лишь настенные часы, календарь и парочка плакатов с котиками, а так всё — вокруг лишь светло-синий линолеум, цвет которого едва различимый через мутную воду, да бледно-жёлтые стены. А, ну ещё жалюзи на двух окнах. Замечаю, что одна секция валяется на подоконнике — видимо, какая-то сука задела, когда таскала мебель, и порвала цепочку. Скидываю куртку, кладу на подоконник. Советую Роме сделать то же самое с его кофтой, потому что это явно надолго. Берёмся за уборку. Я орудую тряпкой в приседе, Рома елозит шваброй. Тяжело, ужасно тяжело работать после плотного завтрака. С нас сходит семь потов, прежде чем мы успеваем хотя бы раз отжать тряпку. В кабинете стоит ужасная духотища, открытые настежь окна и дверь не спасают. Щёлкаю приборку кондиционера — ноль. Выглядываю в коридор, спрашиваю у первого попавшегося коллеги, что с кондеем, тот отвечает, что здание обесточено. Зашибись! Утираю пот с лица и возвращаюсь к работе. Рома двигается пошустрее меня, старается. Вон, у него и ведро уже заполнено водой наполовину, а в моём и до четверти не дотягивало. Поднимаюсь с корточек, разгибаю свою бедную спину, и решаю немножко передохнуть, а заодно поблагодарить своего мальчика за упорный труд:
— Рома, спасибо, что помогаешь… Знаешь, ты не обязан и…
Он опёрся о швабру и внимательно слушает, улыбается. Ах, эти серые глаза… Пытаюсь найти слова.
— …и не хочу, чтобы ты думал, что я тебя заставляю…
— Саш, всё в порядке, мне нравится помогать тебе. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
«Это уж точно!» — думаю я, и опускаю взгляд на его бугорок. Как же мне хочется испытать его в деле! Хочу, ужасно хочу! Лизать ноги, целоваться, дрочить — это, скорее, долгая прелюдия. А я хотел получить полноценный сексуальный опыт с Ромой, со взаимным удовольствием, а не только в одну сторону. Собственно, я как раз и собирался сразу после Макдональдса отвезти Рому к себе и доставить ему величайшее наслаждение своей задницей — это было бы для мальчика отличным стимулом перестать стесняться и начать вести себя более раскованно в постели, и не только. Как бы мне поговорить с ним на эту тему? Блин, ещё услышит кто, тут же одни сраные стукачи кругом. Ну, кроме, разве что, Кати, с которой я мог общаться на более-менее открытые темы, особенно в день начисления зарплаты… Продолжаем работать, ведём разговор на нейтральные темы. Рома спрашивает у меня про работу, я ему что-то отвечаю, а сам чувствую, как у меня свербит в заднице. Свербит и просит почесаться молодым членом… Ни о чём другом и думать не могу. Собираю воду, а у самого между ног уже болтается полустоячая сосиска… Проклятье, мы должны были сейчас развлекаться, а не заниматься фигнёй! Чтобы отвлечься, ускоряю темп, и вот мы уже заканчиваем с моим кабинетом и переходим к кабинету шефа, что за стенкой.
У того обстановка побогаче — хрустальная люстра, заказная мраморная плитка на полу и на стенах… и стол. Огромный тёмно-серый стол из натурального дерева, с золотыми вставками, за которым директор восседал в рабочее время, изображая бурную трудовую деятельность. Видимо, не смогли унести — вместо этого накрыли какой-то целлофанкой, а сверху поставили цветок в горшке, чтобы накидка не соскочила. Открываю все четыре окна и двойные массивные двери, продолжаем убираться с Ромой. Собираем, отжимаем, ходим выливать в ближайший туалет… После очередного захода чувствую дикую жажду, пить хочу — не могу. Ещё бы — мы до полудня наяривали в моём кабинете, и так и не сделали ни одного глотка! Говорю Роме, что схожу за водой, а сам думаю — как же мне залезть к нему в трусики? Точнее, сначала в шортики. Офигеть, я уже и побаловался с его ножками, и целовал его в губы, и кончал от его руки, а сам до сих пор так и ни разу не увидел его член. Чего он так стеснялся? Иду в столовую в другом корпусе, покупаю двухлитровый «Шишкин Лес». Красотища, вода холодненькая, то, что нужно в жару. Очень хочу пить, но оставляю право первого глотка для Ромы.
Захожу после улицы в здание — на лестнице хорошо, приятно, а в кабинете у шефа просто печка. В ней Рома возится, один. Ему стало так жарко, что он снял футболку. Как только я увидел его загорелый обнажённый торс, весь в капельках пота, я просто обомлел и едва не выронил бутылку из рук. Всё портили только синяки и повязка на руке, но сейчас это было сущей ерундой. Я хочу его, пока он ещё такой разгорячённый, влажный, сексуальный… Рома оборачивается на меня и видит, что я стою и пожираю его глазами. За всё время, что мы с ним вместе, он неоднократно сталкивался с этим моим взглядом. Он нравится мне — и он об этом знает. Но знает ли он, что я решил подарить ему себя?
— Здесь такая жарища… давай попьём, — говорю я, а сам, как бы между прочим, прикрываю дверь до конца и закрываю её на замок. Рома соглашается, отставляет швабру в сторону и смахивает со лба капельки пота. Влажная чёлка лежит у него на боку. Подхожу к нему, отвинчиваю крышку на ходу.
— Саш, там одно ведро полное, выльешь потом? — Рома обмахивается руками, словно веером.
— Да, потом-потом. На, попей, — даю ему бутылку и любуюсь тем, как он пьёт. Аккуратный кадык ездит туда-сюда, мышцы шеи двигаются, губы присосались к горлышку. Его грудь такая сочная на вид, и такая манящая… Пользуюсь моментом и кладу ладонь ему на грудь, глажу розовые соски. Рома перестаёт пить и удивлённо смотрит на меня:
— Саш, ты что… прямо сейчас?
По его подбородку течёт капля воды, стекает на шею… Отвечаю: «Да, и никаких потом», и впиваюсь губами в его шею. До чего тонкая кожа! Рома от неожиданности подаётся назад, упирается голой поясницей в стол, а я налегаю на него, обнимаю, глажу его спину, прижимаюсь к нему всем телом и ставлю глубокий засос прямо на том месте, где была капелька воды. Чувствую на языке солоноватый вкус его кожи. Класс! Отстраняюсь от Ромы, но лишь затем, чтобы сбросить с себя футболку и забрать у него воду, а затем возвращаюсь к своему мальчику и трусь своим телом о его тело, своими сосками и животом о его соски и живот, извиваюсь, чувствуя жар наших тел.
— Ну же, обними меня, — прошу его на ушко.
Рома кладёт руки мне на спину, неумело гладит. Ох уж эта его нерешительность и излишняя осторожность! Можно подумать, я стеклянный! Мне нужно жёстче! Спускаю его руки пониже, кладу их себе на ягодицы.
— Сожми их крепко-крепко!
Он сжимает половинки моей задницы, а я постанываю от удовольствия. У Ромы такие крепкие пальцы, значит, и член должен быть крепким! Лижу и сосу ему соски, провожу языком от груди до паха, оставляя влажную дорожку, становлюсь на колени прямо в воду и принимаюсь развязывать шнурки на шортах Ромы. Чувствую, как его руки ложатся мне на голову… правильно, молодец, соображает… Не успеваю обрадоваться, как он тут же меня обламывает:
— Саш, это не очень хорошая…
— Не говори глупостей!
Сдёргиваю с него шорты и вижу чёрные боксёры. Утыкаюсь в бугорок носом, вдыхаю запах мочи и лёгкий запах семени. Готовлюсь снять трусики и увидеть это чудо. Поднимаю взгляд на Рому… О, отсюда он ещё прекраснее — возвышается надо мной, словно молодой господин, имеющий послушного раба. Или готовящийся его поиметь… Напрягает лишь отсутствие стояка… Хотя нет, его игрушка вроде бы увеличилась в размерах — бугорок до этого явно был поменьше. И соски, вон, потвердели… Ну, ему же нравилось! Чего медлить?
