— Но… зачем… Зачем ему…
— Вы же были тогда у дома моих… дяди и тети? Тогда, после Того-Самого-Хэллоуина? Когда меня оставили им? И только Вы… возражали против этого, ну, чтобы меня оставили именно им, правда?
— Д-да… Но…
— Вы не интересовались, как мне живется у них?
— Н-нет… Значит, они… Но… Я немедленно расскажу Альбусу, мы можем….
— Нет, профессор. Вы обещали ничего никому не рассказывать, помните? Ну, и… все, кто ко мне относился хорошо там, в Литтл-Уингинге, довольно быстро меня забывали. Или начинали на меня сердиться.
МакГонагалл молчала. Гарри только сейчас понял, какая же она старая.
— А зачем… — если он в прошлом году сломал блок Гермионе, просто задавая вопросы, то может быть, это работает и со взрослыми? Тем более, если она тоже слышала предсказание Шляпы? И если… если она так похожа на миссис Кейн, только не такую беспомощную? — Я не знаю. Может быть, Вы подскажете? Только… Не надо говорить об этом Директору, и вообще никому не надо. Но директору особенно. Ну, о том, что я Вам рассказал. Вы же обещали, да? Он же, наверное, не случайно этого… сказочника взял? А то, если и Вы меня забудете, мне придется… попытаться сменить факультет.
— К-какой… — голос МакГонагалл был хриплый и мертвый. — Какой Дом Шляпа предлагала Вам вторым? Это же… Надеюсь, это был Рэйвенкло?
— Это был Слизерин, профессор. Помните это «С-с-с…»? Вряд ли это похоже на «Рэйвенкло». И… он, ну, Слизерин, был первым. На Гриффиндор я напросился сам. Я… Я могу идти?
— Идите, мистер Поттер.
Глаза профессора уставились в дверцу древнего с виду шкафа, и теперь Гарри был готов спорить на «Стетсон» — лучший шотландский виски в этом замке хранился именно там.
Он вышел в коридор и прижался спиной к холодным камням. Да, он не совершил ошибок и не выдал ничего важного. Теперь…
Он не додумал.
— Выпус-с-сти! Ссейчас-с-с-с! Рас-с-стерзать! С-с-сме-е-ерть!
Гарри вскочил и побежал со всех ног, надеясь и молясь неведомо кому, что он не бежит на какой-то там Темный Зов. Он взлетел по лестнице и вбежал в тот самый коридор, ведущий к их с Миртл туалету. Ему показалось, что пол под ногами завибрировал, как будто совсем рядом проехал тяжелый грузовик. Знакомая дверь была приоткрыта, он ворвался туда с палочкой наготове, пригнувшись и сразу уйдя перекатом влево…
Голубые глаза Пенни были совсем рядом, прямо напротив, и смотрели чуть выше него, лежащего лицом к лицу с девушкой. Глаза не мигали и не двигались, рука, держащая тубу с помадой — вроде бы довольно дорогой, маггловской — тоже даже не подрагивала, почти касаясь губ. Пенни лежала на боку в совершенно неестественной как для живого, так и для мертвого человека позе. Болела ушибленная при падении коленка, в голове шумело, как после тренировочного «Ступефая», но мысли текли ясно. Пенни не шевелилась уже три… пять… семь секунд.
«Она смотрелась в зеркало, — подумал он. — Ну да. Не могла же она прийти к пяти профессорам растрепанной и, может быть, даже заплаканной…»
Сколько минут выпало из его памяти на этот раз? Десять? Пятнадцать? Полчаса? Час? Он скосил глаза на часы, машинально отметив время — это могло стать очень важным. Девятнадцать тридцать семь сорок три. Простые числа, запомнить легче легкого.
Сначала Добби, который не успел ему помешать.
Потом Криви, который не успел проявить пленку.
Теперь Пенни, которая не успела сказать ему что-то важное.
Но что такое она могла сказать… Или уже сказала, тут, несколько минут назад? И за это он ее?!.
— Вот они!!! Они здесь! — услышал он крик Плаксы Миртл на фоне топота множества ног. — Она каменная, а он… А он, наверное…
====== Гибрид Песца С Пинцетом ======
Весь первый курс, да и большую часть второго, Гарри недоумевал, как может школа, вмещающая в себя почти триста малолетних (и, следовательно, безмозглых), поголовно вооруженных и притом разделенных на враждующие Дома волшебников, обойтись без внутренней тюрьмы или хотя бы карцера. Нет, он знал про цепи в каморке Филча, но за все эти почти два года ни разу не слышал, чтобы ими кто-нибудь воспользовался по прямому назначению.
Теперь эта загадка благополучно разрешилась: оказывается, отдельная палата Больничного Крыла при наложении соответствующих чар (а может, и Рун, Гарри не имел возможности это проверить) ничем не уступает как минимум камере в полицейском участке Литтл-Уингинга в плане ограничения свободы подозреваемого, то есть, простите, пациента. А по комфорту значительно ее превосходит. Тем более что Гермионе разрешили передать ему книжки. Разумеется, это были учебники, но и учебники были лучше и интереснее, чем вдумчивое изучение еле заметных трещин на потолке. Видимо, задачи психологически сломить или хотя бы размягчить его не стояло.
Об этом свидетельствовало и то, что прохлаждался в одиночестве он недолго: уже утром дверь открылась и в палату вошла довольно представительная делегация.
Первым, разумеется, шествовал Верховный Чародей Магической Британии, ну и заодно директор Хогвартса Альбус Вульфрик Персиваль Брайан Дамблдор. Правда, Гарри не был уверен, что назвал все многочисленные имена Повелителя Памяти в правильном порядке. На полшага позади следовала мадам Помфри, обозначая себя как второго по значимости человека в данном месте. За ней, плечо к... эмм… бедру, шли профессор МакГонагалл и профессор Флитвик. А вот замыкал шествие волшебник, которого Гарри меньше всего ожидал (да и, признаться честно, меньше всего хотел бы) здесь увидеть: Лорд Люциус Малфой собственной персоной.
Несмотря на то, что Малфой вошел последним — видимо, это был по отношению к нему некий жест, причем не только со стороны директора, но и со стороны всего персонала школы — он ни капли не смущался, а, наоборот, изящно пристукнув о пол тростью, достаточно вежливо отодвинул мадам Помфри и деканов, сделав шаг вперед. Он бы сделал и еще один, но Дамблдор как-то внезапно оказался на его пути, загородив от него Гарри.
— Мистер Поттер, — такое обращение в такой ситуации Гарри ожидал бы, скорее, именно от Малфоя, но, видимо, тот умудрялся влиять на ситуацию даже не открывая рта, — как Вы себя чувствуете?
— Спасибо, профессор, хорошо. Но вы не подскажете, что с… мисс Клируотер? — это спрашивал Гарри-Слизеринец. Все остальные Гарри, да и Слизеринец тоже, разумеется, знали, что с ней, но спросить, причем таким вот нейтральным спокойным тоном, было правильно, а не спросить или спросить не так — нет.
— Тогда, мистер Поттер, не могли бы Вы ответить нам на несколько вопросов? — его собственный вопрос директор проигнорировал.
— Они будут касаться как раз упомянутой Вами… особы, — холодным тоном дополнил Лорд Малфой, все же умудрившийся сделать не слишком пятнающий его достоинство шаг в сторону и теперь стоящий всего на ладонь позади директора.
— Спасибо, Лорд Малфой, сэр, — Гарри-Слизеринец был безукоризненно вежлив. — Я не думал, что Вы так беспокоитесь о… магглорожденной девушке. Наверное, мистер Малфой-младший не совсем верно Вас описывал…
Лица обоих деканов и мадам Помфри окаменели. Дамблдор оставался безмятежен.
— Речь идет об ученице Хогвартса, — уголок рта Малфоя чуть скривился, — председателем Попечительского Совета коего я имею честь состоять. И Попечительский Совет равно обеспокоен благополучием и безопасностью всех учеников, независимо от их родословной.
— О. — Слизеринец-Внутри позаимствовал этот многозначительный звук у Пожилых Леди, причем у всех сразу. — Можно в следующий раз я повторю ему Ваши слова, сэр?
— Разумеется, мистер Поттер. Если, конечно, у Вас будет возможность встретиться с моим сыном.
— Я постараюсь, Лорд Малфой, сэр, — улыбнулся Гарри.
И начался допрос.
В принципе, опыт участия в таких мероприятиях (разумеется, в качестве подследственного) у Гарри был богатый: тетя с дядей по наводке дорогого кузена регулярно пытались играть в инквизицию прямо на дому, стараясь уличить племянника в «ненормальности». Тем более что как «ненормальность», которую пытались выявить на тех домашних процессах, чаще всего действительно имела место, так и сейчас ситуация для самого Гарри была… сложная. Однако наработанные навыки извлекать пользу из неприятностей (потому что больше ее, в смысле, пользу, обычно извлекать было не из чего) все же помогли. Да и «лайт-версия» допроса, учиненная директором после окаменения Добби, послужила хорошей тренировкой.
