— Что?! — изумлению Гарри не было пределов.
— Аластор… Тот самый волшебник, который был бы очень заинтересован в тебе, был удивлен не меньше тебя. Он не ожидал такого от Гилдероя. Но факт остается фактом — профессор Локхарт — впрочем, тогда он еще не был профессором — отнял у этого аврора револьвер, из которого он, аврор, пытался тебя застрелить, и спас тебя. Гилдерой догадался, в чем дело, и убил не того несчастного аврора, а того злого волшебника, который контролировал его с помощью темнейшей магии.
— Но… но почему профессор Локхарт не написал об этом в своей книжке?! Возможно, он и смог убить темного волшебника, но вот чего он точно не смог бы — так это не похвастаться этим!
— Да, скромность не входит в число достоинств Гилдероя, — улыбнулся Дамблдор. — Но… он не только убил этого темного волшебника, но и разбил пулей один очень старый и очень темный артефакт. И… когда я прибыл на место, очень боясь не успеть, вы трое — ты, бедолага-аврор и отважный Гилдерой — лежали на траве совершенно без памяти. И да, ваша память была стерта так надежно, как будто этих событий никогда не существовало. И я решил, что для твоей безопасности лучше бы Гилдерою не знать, что он спас мальчика… за которым охотятся такие опасные противники, как…
— Как… Лорд Розье? — спросил Гарри и, наткнувшись на удивленный и встревоженный взгляд Дамблдора, пояснил: — Когда я пришел в школу, я сразу начал выписывать «Ежедневный Пророк». И там довольно долго обсуждали исчезновение главы рода. И намекали, что он раньше был этим… Пожирателем. И… волшебники ведь не так часто пропадают, правда? Так что скорее всего это был Розье. А полицейским, наверное, был сам суперинтендант МакФергюссон, наш начальник участка. Потому что он тем же летом подал в отставку и уехал. Наверное, если он не помнил об этом случае, он просто испугался потери памяти.
— Да, Гарри, — задумчиво сказал Дамблдор, — ты снова смог удивить меня. После этих твоих… рассуждений идея проверить магглорожденных и полукровных первокурсников и низкорослых второкурсников кажется особенно здравой. Кроссовки, да? — он улыбнулся.
Гарри улыбнулся тоже.
Дамблдор к чему-то прислушался.
— Поппи говорит, — сказал он, — что ей удалось высвободить камеру из рук мистера Криви. Мистер Томас помог ей открыть ее, это почему-то надо было делать обязательно в темноте, но… как говорит мистер Томас, эта самая пленка сгорела дотла. Хотя камеру он и попытается починить.
— Жаль, — сказал Гарри, — там, кроме тех снимков, у стены, могло быть и что-то…
— Что-то, что увидел мистер Криви непосредственно перед тем, как окаменеть?
— Да.
— Увы, но не вижу смысла плакать над разлитым зельем, — сказал вдруг Дамблдор очень серьезным тоном. — Ты и так уже очень помог школе. Я хочу попросить тебя о двух одолжениях, и я даже не буду называть их небольшими.
Гарри кивнул.
— Во-первых, постарайся не распространяться об этом случае. Понимаешь… Боюсь, что некие силы, даже если и не они ответственны за оба этих печальных события, попытаются… произвести кое-какие изменения в руководстве школы. И боюсь, что эти изменения, если они все-таки случатся, будут достаточно неприятны для тебя и для твоих друзей.
— Я знаю, сэр. Я не мог говорить это при Драко, но… Добби, перед тем как грохнуть тот самый пирог, рассказывал, что мистер Малфой, то есть Лорд Малфой, затевает что-то, чтобы убрать Вас из Хогвартса. Это оно?
— Я знаю об этих планах, Гарри, — ответил директор. — Как знаю и то, что Люциус временами… не очень разборчив в средствах. Но спасибо за очередное подтверждение.
— И вторая просьба, — продолжил директор спустя несколько секунд. — Вспомни о том, что я говорил тебе тогда: магия не дает забыть о некоторых долгах.
— О таких долгах, которые между папой и профессором Снейпом были? — деловито уточнил Гарри.
— Да. С такими вещами не шутят. Я, без сомнения, сделаю все, что могу, чтобы… предотвратить некие эксцессы. Тем более, учитывая мою первую просьбу. И я прошу тебя просто помнить о долге, о котором я тебе сегодня рассказал.
— Да, сэр. Спасибо и… удачи. Я… могу идти? Мне все-таки нужно поговорить с Гермионой.
— Иди, Гарри. И спасибо за пожелание. Кстати… я ценю твое доверие и… не думаю, что мне нужно срочно сообщать что-либо милейшей Муфалде. Я всего лишь прошу тебя быть очень осторожным.
Гарри взял со стола обе своих палочки, коротко кивнул, покинул кабинет и вытер вспотевший лоб.
По мере того, как лестница везла его вниз, Хранитель Ключей внутри его головы распаковывал ящики с воспоминаниями.
Что ж — первую из просьб директора он, пожалуй, выполнит. И третью, насчет осторожности. Да, собственно, и вторую — ведь директор просил его всего лишь помнить о долгах? Конечно, он помнит и будет помнить, причем комплексно: и о действительных долгах, и о мнимых.
====== К Барьеру! ======
Собственные ощущения, о которых ему рассказала Гермиона, весьма напоминали те, которые смог припомнить Гарри. То есть ей, скорее всего, тоже потерли память. Хорошо хоть, что ничего «такого» с ней не случилось — мадам Помфри, как сказала девочка, проверила это первым делом. Гарри знал одного специалиста в подобных чарах, да и в «таком» тоже, но на его планы это не повлияло никоим образом: одним камешком на весах больше, одним меньше…
Но сначала нужно было решить другую проблему.
— Я… не успеваю доварить зелье, — сказал он, — до каникул.
— И… что ты собираешься делать?
— Займусь, когда все уедут. Не думаю, что дядя с тетей огорчатся, если я не приеду к ним на Рождество. А зелье пошлю совой.
— Но… это, наверное, небезопасно — посылать сову к... эээ… В общем, посылать Хедвиг туда, куда ты хочешь ее послать? К тому же если тебя поймают — Малфой сможет сказать, что Добби помешал тебе сварить зелье вовремя, и ты из-за этого попался, так что его попытка навредить оказалась успешной, вот. Лучше…
— Лучше?
— Лучше сделай подарок на Рождество. Не мне, а… Понимаешь… У меня мама… В общем, ты же знаешь, что я у родителей одна? Ей бы хотя бы глоточек… Я прочитала ту статью. Это поможет. Может быть. И… может же быть, что папа и мама…
— А чего глоточек-то? — начиная с Хэллоуина Гарри все лучше и лучше считал в уме. — Я ж с запасом… В общем… я тебе, в смысле, вам, пошлю минимум три маленьких бутылочки. Одна в подарок, маме твоей. А остальные бутылки… ммм… бутылки «кока-колы»… ты тогда отвезешь моей учительнице. Бывшей. Она старенькая уже, и врачи ей запрещают газировку пить типа. А ей хочется. Адрес — Глициний, двенадцать, Литтл-Уингинг, Суррей. Только сначала позвони по телефону… — и он на память продиктовал ей тот самый третий номер из списка. — Запомнила?
— Запомнила, Гарри. Только… Только сначала я проверю зелье на соседской кошке. Она уже старая, ну и в марте будет видно, получится ли. А… зелье не испортится?
— Не-а, — сказал Гарри, — там срок годности — тринадцать лунных месяцев. Ты же сама читала.
— Я думала попросить у Рона его крысу, — продолжила девочка, — ну, для проверки. Она совсем облезлая стала, так что ей только польза была бы. Но боюсь, что она волшебная, то есть эксперимент будет не чистым.
— Думаешь, волшебная? — спросил Гарри.
— Ну, она же сначала у Перси жила, — пожала плечами Гермиона, — то есть ей уже много лет. Обычные крысы столько не живут. Значит, она волшебная. А Перси с тобой так и не разговаривает?
— Он не может простить мне того, что он такой трус, — сказал Гарри.
Он назвал Полной Даме пароль, и та открыла им проход в Общую Гостиную Гриффиндора. В Общей Гостиной царила суета: половина факультета столпилась у доски объявлений, что-то яростно обсуждая.
— Дуэльный клуб! — воскликнул выбравшийся из толпы Рон. — Представляете — в субботу начинает работать дуэльный клуб. Кстати, вы слышали, что случилось с Колином Криви?
— Да, — сказал Гарри, — мы даже видели. Оба. Он окаменел. Как Добби.
Гарри и Гермиона переглянулись. Они не обменялись ни словом, но оба поняли, что о постигшей их потере памяти лучше помолчать.
