Дин, офигевающий от общения Гарри с полицией еще с лета, уважительно покивал, соглашаясь.

Было уже поздно, Рон начал зевать первым. Вскоре ушла в девчоночьи спальни Лаванда, утащив на буксире Джинни. Еще минут через пять Гарри и Гермиона остались одни. Гермиона смотрела на носки своих тапочек.

— Гарри, — сказала она, — помнишь, в шахматном зале, когда, ну… мы через загадки пробирались… Я тогда надела твои кроссовки. Помнишь?

— Ага, — сказал мальчик, — и они тебе вроде бы как раз были.

— Я себе летом такие же купила, — сказала Гермиона, — точно такие же, один в один. И… я такого же роста, как и ты. А еще… Помнишь про абстинентный синдром?

— Это когда зелья прекращаешь принимать?

— Да. Мадам Помфри мне, конечно, помогла, но… Иногда я себя еще очень странно чувствую. Словно бы во сне. Теперь уже реже, но…

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что я такого же роста, как и ты, подошва моих кроссовок точно такая же, как и у тебя, и… я не помню, как я оказалась в этом коридоре. Я очнулась и сразу увидела тебя. Вот.

— Ну нифига ж себе. А теперь самое смешное: я такого же роста, как и… я, мои кроссовки — это, собственно, мои кроссовки и есть, и… я потерял сознание где-то на полчаса, прямо перед тем, как… обнаружил Добби. Такие вот дела.

— Но… директор Дамблдор и профессор Снейп ведь не нашли ничего, ни в твоей палочке, ни в твоей голове, правда?

— …Или не сказали, что нашли что-то. К тому же профессор Снейп… Он в моей голове так хамил, что я от него закрылся, не вжесткую, а хитро так. Так что он мог и пропустить что-то. Даже наверняка пропустил, я довольно много от него спрятал. Про те бутылки, что я тебе отдал, например. И про журнал с рецептом. И главное — у меня действительно был мотив окаменить Добби. В отличие от тебя. Правда, я не понимаю, нафига мне было бы писать эту надпись.

— Мне она тоже кажется странной, — сказала Гермиона. — И опасной.

— Это точно, — кивнул Гарри. — Ладно, пошли спать. Сегодня мы уже ничего не надумаем.

— Гарри, — обратилась к мальчику Гермиона, когда он утром сбежал по лестнице в Общую Гостиную: надо было возобновить тренировки, — у тебя же есть «История Хогвартса»?

— Только не говори, что ее у тебя нет, — ответил Гарри.

— Есть. Но дома. Она у меня в чемодан не влезла, из-за книг Этого.

— Тогда бери. Можешь прямо сейчас подняться и взять в чемодане, парни дрыхнут еще. А зачем тебе?

— Понимаешь… Я помню, что там есть легенда об этой Тайной Комнате, из надписи. О ней уже весь замок болтает, со вчерашнего вечера еще. Я тут успела сбегать в библиотеку, но там уже очередь, и мадам Пинс говорит, что на всех не хватит.

— Здорово, — восхитился Гарри, — об этом я и не подумал. Расскажешь потом? И стой. Вот еще что. Ты мне не поможешь еще в одном деле?

— Помогу, конечно, — сказала девочка. — Что тебе еще спрятать?

— Не спрятать, а, скорее, наоборот.

Он подтянул рукава спортивного джемпера к локтям и продемонстрировал Гермионе оба предплечья.

— Видишь между ними разницу? Между руками?

— Ну… на левой у тебя часы, — недоуменно сказала мисс Грейнджер. — Ну и… Одна правая, а другая левая, ты об этом?

— А если потрогать?

— Что за шутки, Гарри Джеймс Поттер? — нахмурила брови девочка, но все-таки провела ладошкой сначала по левому предплечью Гарри, а затем и по правому. — Дурацкие фокусы!

— Вовсе даже не дурацкие! — возмутился он, на мгновение свел руки, и в его правом кулаке, откуда ни возьмись, появилась девчачьего вида волшебная палочка.

— Оп! — сказал он. — И снова оп! — палочка снова скрылась где-то в районе левого запястья.

Гермиона распахнула глаза, снова ощупала его левое предплечье, а потом чуть ли не уткнулась в его руку носом.

— Что это? — спросила она. — Нет, я помню, что ты носил запасную палочку именно здесь, на левой руке, под бинтом, но…

— Но сейчас бинт невидим. И неощутим. Для всех, кроме меня самого.

— И даже необоняем, — подхватила Гермиона, — тебе… тебе его заколдовали?

— Да. И… Вот тут-то мне нужна твоя помощь. Ты помнишь заклинание, которым профессор МакГонагалл проверяла палочки после того тролля?

— Да, Гарри. «Приори Инкантатем». Я потом нашла его в книге. Оно довольно сложное, но я его запомнила.

— Тогда… ты не могла бы проверить вот ее? — палочка Миртл снова оказалась у него в руке, Гарри протянул ее девочке. — Понимаешь… Когда Дамблдор и прочие меня допрашивали, они тоже не смогли ее найти. Просто у бинта этого слишком богатая история, — непонятно пояснил он.

— Хорошо, — сказала Гермиона, доставая собственную палочку:

— «ПРИОРИ ИНКАНТАТЕМ!» — «Протего», «Протего», «Протего»… Ты уже колдуешь щиты, Гарри?

— Я это заклинание у бабушки Невилла подсмотрел, — пояснил мальчик, — когда она в «Нору» к Уизли в гости приходила. Ну и отрабатывал по утрам, с обеих палочек.

— Научишь, — сказала Гермиона как о чем-то само собой разумеющемся. — «Ступефай», «Ступефай», «Ступефай»… Оглушающее заклинание, Гарри? Я не знала, что ты идешь так далеко впереди программы! — в ее голосе послышались нотки обиды. Гарри убрал палочку.

— «Ступефаю» я тебя тоже научу, конечно, — быстро сказал он.

— И меня тоже, — стуча каблучками туфель, по лестнице спускалась Джинни, — будет мне управа на братьев. Хотя и летучемышиный сглаз тоже неплох, но…

— «Иммобилус»… ну, это я знаю… Хм. Никакого окаменения. Но ты же знаешь «Петрификус Тоталус», да? Хотя это и не совсем то, насколько я могу судить.

— Знаю, — ответил Гарри, — но его выговаривать слишком долго. Я пытаюсь отрабатывать самые быстрые чары. Так ты со мной заниматься или за «Историей Хогвартса» пойдешь? А то мне еще Колина надо найти, спросить, когда ему зелья пришлют, для проявки и печати. А то у него кончились, он весь запас на квиддич потратил.

Гермиона застыла, не в силах сделать выбор.

— За книжкой, — наконец сказала она, — а ты тогда Джинни обучи этом своему «Ступефаю».

— Ага, — заявил с вершины лестницы заспанный Рон, — думаю, он ей действительно пригодится.

— И вот, — страшным шепотом продолжила Гермиона, — Основатели Школы — Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф, Ровена Рэйвенкло и Салазар Слизерин — после одного… инцидента, про который в книге почему-то ничего не написано, поссорились. Слизерин почему-то считал, что волшебные знания должны сохраняться только в среде чистокровных магов, а магглорожденные недостойны серьезного обучения. Бред какой-то, — сказала она.

— А полукровки? — заинтересованно спросил Шимус.

— Про них ничего не сказано. После урока я подойду к профессору Бинсу и попытаюсь узнать у него подробности. Но главное вот что: Хельга и Ровена в конце концов приняли сторону Годрика Гриффиндора, и Слизерин обиделся и ушел.

— Куда? — заинтересованно спросил Гарри.

— Это неизвестно, — сказала девочка, — его больше никто не видел. Наверное, он даже имя сменил, чтобы его не узнали. И самое интересное — согласно легендам, он перед уходом сообщил, что создал в замке Комнату Тайн, или иначе Тайную Комнату. А в ней оставил какое-то чудовище, и когда его Наследник вернется в замок, чудовище выгонит из него всех недостойных, вот.

— Малфой, ну, мелкий Малфой, говорил, что если это чудовище — Добби называл его Древнее Зло — передушит всех, как он говорил, «грязнокровок», он только обрадуется. Да и старший отзывался о магглах и, как он говорил, «магглолюбах» плохо, очень плохо, — заметил Гарри.

— Это да, хоть ту историю в книжном магазине возьми, — почесал макушку Рон. — Я не удивлюсь, если ключ от этой Тайной Комнаты хранился именно у Малфоев. Могут же они быть Наследниками?

— Драко на Наследника как-то не тянет, — с сомнением прошептал Гарри, — к тому же он был уверен, что там, в коридоре… ну, в общем, что это был я.

— Полшколы уверено, что это ты, — сказал Рон, — если не три четверти. Даже у нас на Гриффиндоре… Но да, если бы это был Малфой, он бы просто растрепал всем про то, какой он крутой. И уж тем более не отдал бы эти лавры тебе. К тому же я посмотрел — он действительно ходит в каких-то старомодных штиблетах. Хотя и дорогих, — взгрустнул рыжик.