— ИК?! — всхлипнула зажатая на диванчике между Джинни и Лавандой зареванная Гермиона.

— Во-первых, Добби, домовик этот, жив, просто окаменел, — ответил на ее вопрос Гарри. — Во-вторых, профессор Дамблдор сказал, что как только созреют эти самые мандрагоры, которые мы растим по вторникам, из них приготовят зелье, которое снимет окаменение. Кстати, Невилл, — спросил он Вечного Дежурного по Гербологии, — ты не можешь сходить завтра к профессору Спраут и спросить, не увеличила ли она количество посаженных ей мандрагор именно в этом году?

Невилл был самым бледным из всех, за исключением, пожалуй, Шимуса.

— Я и так тебе с-скажу, — ответил он немного дрожащим голосом и в который раз поправил манжеты форменной рубашки. — Мы с Ш-шимусом всю п-прошлую в-весну туда бегали, в т-теплицы. И ящиков с н-ними было п-примерно столько же, сколько и с-сейчас.

— Значит, это не очередной Запретный Коридор, — вздохнул Гарри. — Плохо.

Те, кто знал, при чем здесь Запретный Коридор, кивнули. Тем, кто не знал, скоро объяснят.

— У меня проверили палочку, — объяснил Гарри, — потом директор начал меня расспрашивать. Он мне смотрел в глаза, но в голову вроде не лез. А вот профессор Снейп как раз лез. Не очень вежливо, но вроде ничего такого не нашел. Директор, профессор МакГонагалл и профессор Снейп пришли к выводу, что это не я.

— И тебя отпустили? — недоверчиво спросил Рон. — Я думал, что Снейп…

— Снейп, конечно, пытался. Но там смешно было, — ответил Гарри, — ему Драко Малфой помешал. Он тоже там был, как свидетель и вроде бы как пострадавшая сторона, начал орать, что я специально убил Добби, чтобы выиграть пари.

— А ты что?

— А я спросил, как же я смогу получить выигрыш, если он не сможет подарить одежду домовику, потому что он, ну, домовик, мертвый: спорили-то мы именно на это! А тогда мы еще не знали, что он всего-то окаменел, вот. Прикиньте, даже Снейп чуть не улыбнулся. Но пересилил себя и снял десять баллов за смешивание алхимических комплексов в неположенном месте — в этом пришлось признаться. Еще и отработку назначил.

Гермиона облегченно всхлипнула.

— У этого Добби, — продолжил Гарри, когда все закончили переглядываться, — во флаконе была чистая вытяжка из рога единорога. Которую он, кстати, спер из шкафа в кабинете Снейпа.

— Да, — подтвердила мисс Грейнджер, — когда я п-проводила и-инвентаризацию, у него там б-было одиннадцать таких же ф-флаконов.

— А смысл? — спросил Шимус.

— Ну, если бы он подменил один из моих флаконов этим, с чистой вытяжкой… Он же не знал, что у меня сумка зачарована так, что только я сам могу ее открыть… Тогда, если бы я вместо комплекса чистую вытяжку влил бы, при первом же помешивании грохнуло бы так, что мадам Помфри, пожалуй, и не справилась бы с последствиями-то. Пришлось бы везти меня в больницу, в Мунго, а это значит скандал и все такое. И Драко выиграл бы.

— А теперь он проиграл?

— Он пока вертится, как уж на сковородке. То есть та самая одна попытка-то подставить меня была, это-то он вынужден был признать. Но он говорит, что это все-таки я его домовика окаменил, и что он докажет это. И тогда меня все-таки выгонят, так что он получит мою метлу.

— Но… они выяснили, кто окаменил этого Добби? — взволнованно спросила Джинни.

— И как? — дополнила вопрос Гермиона.

— Ну насчет «как» — Дамблдор говорил что-то про очень сильное окаменяющее заклятие. Но, по-моему, он и сам в это не верил. А насчет «кто»…

Гарри замолчал.

— Нет, я знал, что у волшебников все плохо с криминалистикой, — сказал он, наконец. — Они уже так привыкли полагаться на магию, что включить обычную логику даже не пытаются. Снейп говорил про какой-то «хроноворот», МакКошка ответила, что типа не успеют, его в каком-то тайном отделе просить надо.

— В Отделе Тайн, — поправил его Рон, — это в Министерстве, на самом нижнем этаже. Туда один пропуск получать пару дней занимает, отец жаловался.

— Угу. А Дамблдор плакался, что портреты не желают висеть рядом с туалетами…

— Кстати, это интересно, брат мой! — сказал подошедший Фред.

— По-моему, наша с тобой мечта, брат мой… — поддержал его Джордж.

— …СТАНОВИТСЯ БЛИЖЕ!

— Короче, — продолжил Гарри, — мозги включать они отказались. А когда я предложил позвать Колина с его камерой и подумать логически, они меня просто выгнали. Вместе с Драко. И продолжили обсуждать всякие волшебные средства.

— «Волшебники не в ладах с логикой. Ведь магия есть желание. А сильные желания очень часто противоречат логике», — процитировала саму себя Гермиона.

— А зачем тебе Колин и его аппарат? — заинтересованно спросила Лаванда. — Кстати, эти снимки, которые он сделал, в маггловском стиле, очень милые! Я даже попросила его распечатать себе еще один, который самый красивый получился.

— Ну, там, на снимках, можно внимательно рассмотреть разные детали, — пояснил Гарри. — К примеру, следы от обуви. Тот, кто писал эту надпись — и, скорее всего, он же и окаменил Добби, — был в кроссовках. Вроде моих.

Все опустили глаза и начали разглядывать ноги собравшихся. Лаванда, Гермиона и Джинни были в мягких домашних тапочках, которые, расположившись в ряд, выглядели очень мило. Гарри, Дин и Шимус были в кроссовках, а Невилл и все три брата Уизли — в форменных ботинках.

— Подошва у него была похожа на мою, — пояснил Гарри, — судя по отпечатку.

Дин задрал ногу, пытаясь рассмотреть собственную подошву.

— На твои кроссовки можно даже не смотреть, Дин, — заметил Гарри.

— Это почему это? — обиделся мулат.

— Потому что ты выше меня на полголовы. А я встал рядом с надписью, поднял палочку… И как раз достал до верхнего края букв. Их магией написали, буквы-то. Дамблдор так сказал. То-то Филч их никак отскрести не может. Ну вот, и получается, что если бы тот, кто писал, был сильно выше — я не смог бы достать до края надписи. Там верхние края букв неровно получились, то есть руку он задирал по максимуму, — пояснил Гарри. — Так что, если бы это писал ты, надпись была бы дюйма на три-четыре выше.

— А я? Я подхожу? — азартно спросил Шимус, задирая ногу так, чтобы была видна подошва его кроссовка. — Мы же с тобой одного роста!

— У тебя рисунок подошвы другой, — сказал Гарри, — кстати, у Дина тоже.

— И что это все значит? — заинтересованно спросил Фред.

— Ну, судя по высоте букв, это или первокурсник, или кто-то из второкурсников, из особо мелких, вроде меня или, скажем, Шимуса. Это всего пятьдесят человек на всю школу. Ну, и еще можно добавить профессора Флитвика, — задумчиво добавил он. — Хотя нет, он слишком низенький, не дотянулся бы. И сам Добби тоже — в случае, если он написал, а его потом окаменили.

Собравшиеся переглянулись. Половина из них — сам Гарри, Шимус, Гермиона, Джинни и, пожалуй, Лаванда — были примерно одного роста. А вот Рон, Дин и Невилл, не говоря уже о близнецах, выросли явно повыше Гарри.

— Вот пока и все догадки, — продолжил Детектив Поттер. — Но и то — сразу можно отсеять всех чистокровных. И Добби с профессором Флитвиком, кстати, тоже. Особенно Добби. А тот же Малфой, хоть и тоже мелкий, маггловскую обувь наденет только под страхом смерти, например. То есть это либо магглорожденный, либо полукровка. Таких на весь Хогвартс человек двадцать-двадцать пять. Проверить у них обувь — дело пары часов. Ну и надо просто посмотреть, кто мог быть там, когда оставлена эта надпись. И уже им в мозги лезть. Но им, Дамблдору и прочим, это даже в голову не пришло, хотя я и пытался предложить, что да как. Они просто не умеют так размышлять.

— С таким подходом как у волшебников, — задумчиво сказала Гермиона, — гораздо проще дождаться, когда созреют мандрагоры, раскаменить Добби и спросить его самого, что произошло.

— К тому же эти твои следы, например, можно трансфигурировать, — проворчал Рон, недовольный пренебрежением волшебными методами следствия.

— Можно. Но, как говорил начальник полиции в нашем городке, преступники на самом деле редко додумываются до того, чтобы замести следы, как в детективах, — пояснил Гарри, — они просто не думают об этом, чаще всего.