Она вздохнула, и Гарри подумал, как хорошо было бы иметь первым воспоминанием что-то вот такое же, уютное и домашнее.
— И тогда… Я стояла и читала прямо у полки. И я еще подумала, что наконец-то я нашла самую лучшую книгу в своей жизни. Это «Встречи с Вампирами» были… А потом он улыбнулся, и меня… пробрало. Я теперь понимаю, что…
Она не закончила, только еще больше отвернулась от Гарри. Мальчик не стал отвечать или уточнять — возможно, потому что боялся услышать эти уточнения.
— А когда он начал стрелять… Знаешь, для девочек очень много значат запахи.
— Знаю. Мне Миртл говорила, — наконец, разлепил губы Гарри.
— Ну вот, — Гермиона не удивилась и не стала смеяться над тем, что именно Миртл просветила Гарри в столь важном вопросе. — И это было так… мужественно, так волнующе. Очень странный запах, резкий, но… Я подумала, что с таким решительным мужчиной было бы очень надежно.
В классе воцарилась тишина.
— Вы на него потом, на улице, нападать начали, — продолжила она минуту спустя, — ну, словами, конечно. А я бросилась его защищать. И мама тоже. Мы с ней потом поболтали, на следующий день уже, когда папа в клинику ушел. Маме он, ну, профессор, тоже понравился, знаешь?
Гарри кивнул, хотя Гермиона и не могла увидеть этого.
— И мы с ней читали. Мы все время до школы читали его книги. Хорошо, что их так много было. Ну, мы тогда думали так. И чем дольше читали, тем… Мы даже поссорились с мамой из-за «Мясорубки». Кто из нас первой ее читать будет. А папа… У них с мамой не все хорошо, — тон девочки из болезненно-мечтательного стал озабоченным, — давно уже. И мама…
Она снова замолчала. Теперь она совсем отвернулась от него, забравшись с ногами на подушку и опираясь спиной на плечо Гарри. Ему пришлось, в свою очередь, упереться рукой, чтобы она не повалила его на пол. Все-таки он действительно был мелким и не мог служить надежной опорой.
— Но… давай я лучше о себе. Я приехала в Хогвартс, радостная такая… Я тебя, конечно, поругала, но… Тебя я тоже была рада видеть, очень-очень. А потом эти пикси. Я просто счастлива была, что я одна, одна из всех, смогла с ними справиться. Я подумала, что вот сейчас он заметит меня и… и…
Девочка выгнула шею, но, не будучи совой, не смогла повернуть голову достаточно для того, чтобы, наконец, посмотреть в глаза Гарри.
— И они когда схватили меня… Я подумала, что вот сейчас он меня спасет! Ну, как в книжках! А ты… все испортил! Это я тогда так думала. Теперь-то я понимаю, что это ты меня спас, и когда распугал их… Хотя знаешь, все лицо в кишках и кровище… Это очень-очень неприятно! — строго сказала она. — И когда ты поймал меня… «Этим»… Так же, как в той яме… Когда мы прыгали… Но это я только сегодня поняла. После того, как… А тогда… Тебя увели, и я подумала, что так тебе и надо, вот. Мне теперь самой противно и странно от этих мыслей, но это теперь. Прости, что я это говорю, но… мне это очень-очень надо. Выговориться.
— Нормально, — ответил Гарри. — Надо — значит, говори.
— Я потом встретила его в коридоре. Несколько раз. Честно говоря, я специально его встретить старалась. Я надеялась, что… А он меня не замечал. Совсем. А потом я увидела, как он эту твою Пенни Клируотер обхаживает. Улыбается ей, комплименты говорит… А она хихикала прям как полная дура! — возмущенно воскликнула девочка.
Гарри не удержался от смешка.
— Я так же глупо и смешно выглядела, да?
— Скорее, страшно. Не смешно, а страшно.
— Но, значит, все-таки глупо.
— Тс-с-с! — зашипел Гарри.
Дверь приоткрылась, и в чуть более светлой, чем окружающая тьма, полосе появилась Миссис Норрис. Она принюхалась, чихнула и скользнула обратно в коридор.
— Что тут, моя дорогая? — это был Филч, хозяин вредной кошки и завхоз Хогвартса. — Ты уверена, что там никого нет?
Миссис Норрис жалобно мяукнула. Судя по всему, запах дешевых духов, въевшийся в штаны Гарри, ей не понравился.
— Тогда пойдем дальше, давно пора поймать парочку нарушителей! — с этими словами Филч прикрыл дверь.
— Ч-что?! Ч-что это б-было?! — простучала зубами Гермиона.
— Теперь я знаю, как сделать кошкоотталкивающее зелье для близнецов, — серьезно прошептал Гарри. — Давать тебе читать книги Локхарта, а потом…
— Д-д-ду-дурак! — прошептала Гермиона, но мальчик понял, что она улыбнулась.
— Давай пересядем, Гарри, — предложила девочка, когда шаркающие шаги Филча окончательно стихли вдали, а ее зубы перестали отбивать чечетку. — Тебе же, наверное, неудобно так?
Они перетащили подушки, и Гарри сел, опершись спиной о стену класса. Гермиона полулегла спиной ему на грудь. Мальчик обхватил девочку руками поверх ее собственных, сложенных на груди, рук. Гермиона поерзала, устраиваясь поудобнее.
— Я с папой так сидела. В детстве, — пояснила она. Видно было, что ей совсем неохота возвращаться к тому, о чем она рассказывала. Но если она не выговорится, будет только хуже. Гермиона и сама понимала это: она несколько раз вздохнула и ее голос снова стал отстраненным.
— И тут ты мне эти очки подарил. Я сбегала и посмотрелась в зеркало. Тебе же помогли их мне подобрать, правда? Ну, эти…
Гарри кивнул, стукнувшись подбородком о макушку подруги, та не рассердилась, а только хихикнула, но почти сразу же снова погрустнела.
— Я еще к Лаванде подошла. Сделала за нее домашнее задание, и она помогла мне с косметикой. Так здорово получилось, — мечтательно сказала она, — я даже не ожидала. И… он, наверное, тоже не ожидал. Он меня вызвал, ну, на свое это представление и… И улыбнулся, вот. И тут… Я же через очки смотрела, помнишь? Так что меня чуть не стошнило от этой улыбки еще тогда, представляешь?
— Представляю, — сказал Гарри. — Не забыла? Меня-то от нее постоянно тошнит.
— Это потому, что ты мальчик. А я девочка. Точнее, наверное, девушка уже, ну, есть там разница.
Гарри промолчал. Сведения о том, чем девушка отличается от девочки у него были, но абстрактные и, возможно, неточные.
— И я подумала, — продолжила Гермиона, — что надо просто обратиться к книгам. Книги всегда помогали мне, всегда! И я начала читать, я даже его не слушала! И они помогли мне снова! В смысле, я тогда думала, что они мне помогли. Я полистала их немного, посмотрела на него, без очков уже. Мне он снова начал нравиться!!! Очень нравиться, даже скорее, не нравиться, а… И я решила, что это просто очки все портят. Пошла поговорить с тобой, и… и…
— Ну, я помню, что там было, — сказал Гарри. — Можешь не повторять.
Гермиону затрясло, она плакала, но как бы насухую, без слез.
— Держи, — Гарри протянул ей возвращенные Лавандой очки. — Носи теперь…
— Нет, — прохрипела Гермиона, — нет, Гарри. Я же… Я же сама отказалась от подарка. И даже в лицо тебе его бросила. И сказала, чтобы ты мне ничего не дарил и вообще забыл про девятнадцатое сентября!
— Ты не в себе была, — возразил Гарри.
— Это ничего не значит, — отрезала Гермиона. — Я не знаю, о чем вы там с мальчиками говорите, в вашей спальне, по вечерам, но… Девчонки рассказывали. Слова — они не просто так, у волшебников, а особенно у ведьм. Даже если они вот так сказаны. Я теперь просто не смогу принять ничего. Я тогда… Я тогда пожелала. В том самом смысле пожелала, в волшебном. И теперь, если приму от тебя подарок — все будет плохо. Не знаю, как, но будет.
— А это и не подарок, — возразил Гарри, — это просто... э-э-э… защитное снаряжение, вот. Считай, что я его тебе, ну, одолжил, на время.
— На какое такое время?
— На какое будет нужно. Смотри, это же у него что-то вроде комплекса, верно? Книги и улыбка. Улыбка — это ментальные чары, если серебро блокирует их так же, как и ле-ги-ли-менцию. А на книгах, я думаю, зелья были, раз уж тебя рвало этим… розовым.
— Угу, — Гермиона уткнулась лицом в его руки, — зелья. Но я про другое. Я об этом, другое которое, говорить не хочу, совсем не хочу. Там все очень стыдно и страшно. Но мне надо это сказать, понимаешь?
