— Да. И… я решила, что это очень-очень загадочно! — закатила глаза блондинка. — Мы с Парвати подошли к ее сестре, Падме. Она учится на Рэйвенкло. И… у них на факультете с недавних пор ходят слухи, что все дело в книгах.

— В книгах? В книгах Локхарта?

— Да. Там точно что-то есть. Я не знаю, что это, но книги мистера Локхарта вызывают Сам-Понимаешь-Какие чувства к нему самому, вот. А мисс Грейнджер…

— Она проводит за книгами раз в пять больше, чем все остальные, — медленно сказал Гарри. — Стой, — вскинулся он, — значит, сейчас она…

— Да. Она там. Я согласилась поменяться с ней. Я же тогда не знала, что… А потом я искала тебя, но не могла найти.

Гарри вскочил, оставив на столе и тетрадку-ежедневник, и чернильницу с перьями, и бросился к портрету Полной Дамы, чуть не растоптав крысу Рона, пристроившуюся, как оказалось, рядом с ним. Сумка, мантия-невидимка, палочка Миртл, мизерикорд…

— Подожди! Подожди, Гарри! — услышал он, когда слетал по лестнице.

Лаванда, в мягких домашних тапочках в форме милых пушистых кроликов, летела вслед за ним.

— Мальчишки та-акие импульсивные, — сказала она, надув губки, — так что лучше мне пойти с тобой.

— Не боишься оказаться соучастницей убийства? — прищурился Гарри.

— Я девочка, я красивая и я глупенькая, правда? — она похлопала ресницами. — Нам, таким, как я, многое прощается, если ты не знал. В любом случае лучше, если я сначала зайду туда, к ним в кабинет: это не вызовет подозрений. И если там ничего страшного нету, то и убивать прямо так вот сразу не надо, правда?

— Да, — Гарри зашагал по коридору, Лаванда шла рядом с ним, — ты права. Операция без разведки ведет к провалу. Мне об этом говорили, до школы еще. И вот что, — он остановился и запустил руку в сумку, — надень это.

Он протянул Лаванде очки, которые тогда, в пустом классе, бросила в него Гермиона.

— Там еще улыбка как-то влияет, — пояснил Гарри, — та самая, пятикратная. Гермиона сказала, что через эти очки эта улыбка егошная просто омерзительно выглядит. А по мне – так она всегда такая. Я думаю, там ментальная магия, — добавил он. — А очки эти — с серебряным напылением, и они как-то блокируют чары или что там еще может быть.

— Как интересно! — с восторгом прошептала Лаванда. Она надела очки и взглянула в окно, немного покрутившись перед отражением в темном стекле. — Гермионе они очень шли, а на мне выглядят просто ужасно, — разочарованно пожаловалась она.

— Зато Локхарт не пристанет, — отрубил Гарри.

— Ах, спасибо, профессор! — прощебетала Лаванда и выпорхнула из кабинета. Гарри отлип от стены.

Лаванда прижала палец к губам и потащила его по коридору.

— Ее там нет, — сказала она, когда они завернули за угол. — Я не смогла задать вопрос прямо, но ее там нет совершенно точно. И в... эээ… его личных помещениях ее тоже нет, так что успокойся. Кстати, у него в кабинете воняет какими-то ужасными духами, и это не духи Гермионы, я их знаю.

— Ты уверена? — спросил Гарри. — Что, ну…

— Конечно! — Лаванда тряхнула прической. — Ведь он там сидит один и сам, лично, подписывает письма своим поклонницам. Он бы никогда не стал так делать, если бы мог свалить эту работу на кого-то другого. Скорее всего, он ее выгнал.

Гарри кивнул. В этом был смысл.

— И в нашей спальне, и в Общей Гостиной ее тоже не было, — продолжила девочка.

— Я знаю, где ее искать, — сказал Гарри.

— Лучше, если ты пойдешь в этот ваш тролльский туалет один, — кивнула ему Лаванда, протягивая мальчику так не идущие ей очки, — и как можно быстрее. Провожать меня тоже не надо, до башни я доберусь сама. Не знаю, что там произошло, но ей сейчас очень плохо. Мисс Грейнджер его не очень возбуждает, особенно без макияжа и этих твоих очков, — пояснила она, — он предпочитает девушек постарше, пусть и только с виду. Ну там грудь, попа… А та-акие вот неуверенные в себе девушки, как Гермиона, очень тяжело переживают отказы.

Если бы кроссовки Гарри не были бы заколдованы, он стартовал бы с таким же жутким визгом, с каким дядя Вернон в прошлом году отъехал от вокзала Кингс-Кросс. Дверь в туалет Миртл была приоткрыта, но рыданий слышно не было. Гарри вошел, держа руку на примотанной к левому предплечью палочке Миртл, он сунул ее под бинт, пока стоял в коридоре перед кабинетом Локхарта.

Гермиона не плакала. Она просто стояла и смотрела в окно, смотрела, но ничего не видела. По крайней мере, она не заметила отражения Гарри, и, когда он подошел и положил ей руку на плечо, девочка дернулась.

— Уйди, пожалуйста, — сказала она.

— Не вижу смысла.

Она развернулась лицом к нему и вжалась спиной в подоконник. Гарри стоял в шаге от нее. Лицо Гермионы было застывшим, глаза смотрели куда-то сквозь него.

— Ударь меня, а? — она не визжала, как Миртл в своем обычном состоянии, но Гарри почувствовал что-то общее. Наверное, дело в том, что ее голос тоже был мертвым.

— Да я бы и врезал, но только не тебе, а кое-кому другому, — ответил Гарри. — Точнее даже не врезал бы, а…

— Тебя посадят. В Азкабан. Из-за меня.

— За Квиррелла же не посадили.

— Это другое. Он же ничего не сделал даже, Локхарт, в смысле.

В ее голосе не было сожаления, и Гарри постарался выдохнуть как можно незаметнее. Но совсем незаметно не получилось: девочка отстранилась еще больше, хотя это и казалось невозможным, словно хотела снова крикнуть ему что-то обидное. Однако ее лицо внезапно изменилось, она согнулась, и ее вырвало. Джинсы и кроссовки Гарри покрылись неприятными с виду сгустками розового цвета, он посмотрел вниз и увидел целую лужу такой же мерзкой розовой субстанции.

«Ну, по крайней мере, это не так кошмарно, как хаггис с шевелящимися в нем опарышами на вечеринке Ника», — подумал он, вдыхая запах, похожий на запах дешевых духов тети Петуньи.

Гермиону стошнило еще раз, и Гарри еле успел подхватить ее прежде, чем она рухнула на колени, прямо в розовую лужу. Он заметил, что мисс Грейнджер, видимо, готовясь к отработке, тоже приспустила галстук и расстегнула воротник форменной блузки, тщетно пытаясь обозначить декольте. Он подвел ее к умывальнику и открыл кран. Кран не работал, и ему пришлось тащить Гермиону к соседнему.

— Пойдем отсюда, — сказал он, когда девочка привела себя в порядок. В относительный порядок.

— Я не хочу, — сказала она. — Там… у нас в гостиной… И даже в спальне с девчонками… Я не хочу, чтобы меня видели.

— Поэтому и пойдем, — ответил Гарри. — Сюда кто-то по ночам заходит. Каждую ночь. По крайней мере, я заметил, что трубки у капельниц утром всегда располагаются немного по-другому. Словно их кто-то проверяет. Я боялся, что это Снейп, но этот «кто-то» мне не вредил, я проверил пару раз. И он не сдал меня, хотя легко мог бы стукнуть тому же Снейпу. Профессору Снейпу, в смысле, чтобы он мне еще неделю отработок вкатил. То есть, это не враг. Но все-таки будет лучше, если нас тут не застукают.

Он достал из сумки мантию-невидимку, накрыл их обоих и повел совершенно не сопротивляющуюся девочку по коридору. На полпути Гермиона остановилась и сняла туфельки, чтобы стук каблуков по камню не выдал их кому-нибудь некстати попавшемуся по пути. Гарри обрадовался: до того она не делала вообще ничего по собственной воле, лишь покорно следуя за ним, так что эта инициатива была хорошим знаком. Дойдя до того самого класса, где Гермиона на него наорала, он, не снимая с них мантии, усадил девочку на все еще относительно чистые диванные подушки и присел рядом.

— Мантии Локхарта тоже досталось? — спросил он шепотом. — Ну, как Дамблдорской в прошлом году?

Это был правильный вопрос, и Гермиона, наконец, улыбнулась.

— Ага, — сказала она.

====== Доброе Волшебство Диванных Подушек ======

Гермиона старалась не смотреть в его глаза, и Гарри приходилось напрягать слух, чтобы разбирать направленный куда-то в пространство шепот.

— С того самого дня, в Косом, когда мы встретились, и… во «Флориш и Блоттс» сходили… я как в тумане была. В счастливом таком тумане, в нем мне было так здорово, так хорошо… И чем дальше, тем лучше. Я всегда книги любила. Сколько себя помню. Кажется, я всегда умела читать, с самого рождения. Знаешь, какое мое самое первое воспоминание? Как я сижу на полу, мама с папой говорят где-то внизу… А я читаю. Про кролика Питера.