Гарри вспомнил поведение ведьм на той самой презентации в Косом Переулке, мечтательный взгляд Молли, залипающей над «Маггловской Мясорубкой»… «Где Локхарт, там и леди», — вспомнил он слова из разговора на лужайке. Вспомнил и внезапную смену выражения лица профессора Спраут — да много чего вспомнил. Тут явно работали несколько факторов или какой-то сложный механизм. «Комплексный» — пришло на ум подходящее слово.

Самое паршивое, что идти делиться своими наблюдениями к МакГонагалл бесполезно. Во-первых, история с философским камнем в конце прошлого курса не располагала к откровенности с деканшей.

Во-вторых, она была деканшей, а не деканом — то есть женщиной, и тоже была подвержена влиянию красавчика, Гарри лично наблюдал это во время завтрака в Большом Зале. Пусть старая кошка и не таяла при виде Локхарта наподобие Лаванды или мисс Грейнджер, но улыбалась-то она красавчику искренне и с энтузиазмом!

И в-третьих… В-третьих, Гарри не мог подвести миссис Кейн, спалить которую при разборках было легче легкого. И он не мог позволить себе лишить майора Бутройда ценного агента среди волшебников, да еще и в непосредственной близости от Повелителя Памяти.

Он растерялся. Ему нужен был совет. И, в отличие от прошлого года, он имел такую возможность. Он нащупал во внутреннем карманчике сумки маггловский конверт с уже наклеенными марками. А адрес он выучил наизусть. Этот адрес он мог использовать только в самом крайнем случае. И, пожалуй, этот самый крайний случай уже наступил.

Едва прозвонил колокол, Гарри рванулся к двери: ему нужно было в совятню, причем срочно. Но мисс Грейнджер оказалась быстрее. Она встретила его в дверях класса и крепко схватила за руку.

— Пойдем, Гарри. Нам надо поговорить, — сказала она и утащила его в пустующий класс неподалеку.

Гарри не сопротивлялся: поговорить было даже не просто «надо», а жизненно необходимо.

— Гарри, — сказала девочка, закрыв за ними дверь; очки она вертела в руках и временами странно на них поглядывала, — ты уверен…

— Ну… — как здорово, что она тоже заметила этот эффект! — Наверное, уверен. А в чем? — уточнил он на всякий случай.

— Ты уверен, что эти очки не прокляты?

— Че-го?! — открыл рот Гарри. — Гермиона, они же вообще маггловские!

— И что? — нахмурилась девочка. — Будто маггловские вещи нельзя проклясть! Факт остается фактом: через эти твои очки улыбка профессора Локхарта выглядит просто омерзительно! Что ты мне подарил, Гарри Джеймс?

«Да, серебро действительно работает, — подумал Гарри. — И да, лавандовый засранец действительно применяет ментальную магию. То есть понятны уже две части этого механизма: улыбка и книги».

— Ну, с моей точки зрения, его улыбка такая и есть, — сказал он. — Омерзительная, в смысле. Фальшивая и сальная. Ты просто увидела ее безо всяких чар, которые отсекло серебряное напыление. Ну, как взгляд Снейпа, когда он лазит по нашим головам.

— Да как ты смеешь! — задохнулась девочка. — Ты… ты…

— Я тебе не вру, помнишь? Никогда! Именно так она и выглядит без волшебства. И я вижу, что все женщины — от школьниц до профессора Спраут — реагируют на эту чертову улыбку, как Рон на пудинг!

— И правильно! — отрезала Гермиона. — Потому что профессор Локхарт — великий герой, совершивший массу подвигов…

— Ты сама-то в это веришь? — завелся Гарри. — Ты же своими глазами читала его книги! Помнишь — он отцедил яд через чайное ситечко, точнее пишет, что отцедил! Как это возможно? А вампир в телефонной будке? А чары на рулевое колесо?

— Он великий волшебник! — задрала подбородок Гермиона. — Он может все. И ему нет необходимости повышать свою привлекательность тем, на что ты намекаешь! Он… он…

— Он пишет, что он великий волшебник. Только пишет! А сам со сраными пикси не способен справиться! А на самом деле он обыкновенный хвастун. Не удивлюсь, если следующая его книга будет называться «Великолепный Я»!

— А ты. Ему. Завидуешь. И да. ОН, — девочка выделила это слово, — и правда ВЕЛИКОЛЕПЕН.

— Чему завидовать-то? Улыбке этой пятикратной?

— И улыбке в том числе. Думаешь, я не помню, как на тебя в прошлом году эта швабра Клируотер смотрела? И другие девчонки? А теперь у них появился выбор, и ты стал им неинтересен. Так вот, у меня для тебя плохая новость, Гарри Джеймс Поттер: тогда, в прошлом году, они смотрели не на тебя, а на твою славу!

— Тебя Снейп покусал, что ли? — вклинился в ее гневный монолог Гарри. — В смысле, профессор Снейп? Какая такая слава?!

— Подозреваю, что незаслуженная, — сверкнула глазами мисс Грейнджер, — ты же сам говорил, что Того-Кого-Нельзя-Называть остановили твои родители, а вовсе не ты. И знаешь что? Если бы ты не был Мальчиком-Который-Выжил, ни одна девушка на тебя даже не посмотрела бы. На что смотреть? Мелкий шкет с растрепанными волосами, вот ты кто на самом деле.

Гарри отступил на шаг. Это была правда, и потому это было больно.

— Настоящим женщинам, — продолжила мисс Грейнджер, агрессивно сокращая расстояние, — нравятся настоящие мужчины. Настоящие — смелые, умные и да, красивые и высокие. А не возомнившие о себе невесть что недомерки. А мне уже тринадцать. И я уже большая. И да. Профессор Локхарт мне нравится. Нравится в том самом смысле, если ты вообще понимаешь, о чем я.

— Да он же в два раза тебя старше!

— Зато он мужчина. Да и кто бы говорил: сам клеился к этой своей Пенни, которая старше тебя на четыре курса! И знаешь, я рада, что она тоже, наконец, увидела в тебе того, кем ты являешься: завистливого недомерка. И, чтобы закончить с этим: мне ты не нравишься, вот совсем. Ты меня не возбуждаешь, что бы ты сам себе не воображал! Так что твоя мелкая зависть меня только смешит. Понял, Поттер? Или ты слишком тупой?

— Понял. Чего ж тут не понять. Спасибо, что открыла мне глаза, — сказал Гарри, отступая еще на шаг.

— И, кстати, о глазах. Очки свои проклятые тоже забери! — Гермиона бросила подарок ему в лицо, Гарри поймал их, словно летящий снитч. — И больше не смей дарить мне на день рождения ничего и вообще забудь про девятнадцатое сентября, мелочь завистливая!

Она развернулась на каблуках и выбежала из класса.

Гарри посмотрел на зажатые в кулаке очки: одна дужка переломилась пополам. Он положил очки на парту, достал палочку и сказал:

— «РЕПАРО!»

Это заклинание он подсмотрел у мистера Уизли во время ремонта дядиной двустволки. Тогда оно работало плохо, ведь сломавший ее Хагрид все-таки был наполовину волшебным существом. Но с очками у него получилось. Просто и легко. Жаль, что это заклинание не могло помочь ему и в других вопросах.

Гарри аккуратно сложил очки в сумку и оглянулся. Из-за преподавательской кафедры торчал край диванной подушки: это был тот самый класс, где сам Гарри, Рон, Невилл и Гермиона собирались, прежде чем отправиться за Философским Камнем.

— «ТЕРГЕО!» — произнес Гарри. Этим чарам он тоже научился у Уизли, только не у Артура, а у Молли. Пыль с диванных подушек исчезла, и Гарри лег на них и уставился в потолок.

Все было плохо. Настолько плохо, что впору было двинуть в тот самый туалет и немного порыдать с Плаксой Миртл, хором, как она и предлагала. Беда в том, что это было бессмысленной и бестолковой тратой времени.

Гарри встал и пошел в совятню, как и планировал до этого разговора. Сестрички Смаггли подождут: сначала Хедвиг полетит на окраину Глазго, просто вместе с заказом на капельницы и джем она понесет письмо с приложенной к нему десяткой.

====== Хэллоуин, От Которого ТОШНИЛО ======

Хедвиг слетала в Глазго и вернулась назад с заказом. Никаких комментариев по поводу письма не воспоследовало, но и десять фунтов Бутлегер не вернул, а значит, послание он отправил.

В самом конце сентября вторая версия системы выдала первую порцию флегматизированного комплекса, который Гарри перелил в хрустальный пузырек. Шимус похлопал его по плечу, а Пенни, которой он отчитался о результатах, сказала «угу» и уткнулась во «Встречи с вампирами». Даже два галлеона и четыре сикля чуть не оставила на обеденном столе.