Гарри вздохнул. Он очень не любил отдавать свою арифмантическую тетрадку в другие руки, даже Джинни, которая пару раз пересчитывала по просьбе Молли маггловские деньги в волшебные, или Шимусу, который считал какую-то непонятную «стихиеметрию», но Гермиона действительно была его лучшим другом и, в конце концов, сегодня был ее День Рождения.

— Ага, — сказал он, — сейчас переоденусь и принесу ее тебе. Ты же про ту тетрадку? — Гермиона кивнула. — Ты только не задерживай ее особо. Размер капель я, конечно, посчитал, и тут уже надо экспериментировать, но…

— Хорошо, — сказала Гермиона, — тогда… Тогда я посчитаю и… верну ее тебе.

Гарри задавил непонятно откуда появившееся раздражение, улыбнулся и пошел в спальню.

Весь вечер субботы и большая часть воскресенья ушли на настройку системы из трех капельниц, которые он подвесил на специально вбитые гвоздики в туалете Миртл. Пришлось даже позвать на помощь Шимуса: тот, конечно, был слегка разочарован тем, что пока по системе шла обычная вода, но, узнав о том, что в случае нарушения очередности зелье могло неслабо грохнуть, успокоился.

Миртл была не очень довольна вторжением «чужого мальчика» и не показывалась.

Наконец, ближе к вечеру, проливки завершились успешно. Гарри выдохнул, залил во все три емкости нужные зелья, открыл краны и стал наблюдать, как капли, строго по очереди, «один-два-три-два-и-так-далее» падают в подставленную банку с широким горлом, до того служившую вновь присоединившемуся к ним Тревору — жабе Невилла Лонгботтома — транспортным контейнером.

Утром он первым делом рванул в тот самый туалет и был встречен крайне злой и расстроенной Миртл:

— Гарри! — визгливо кричала она. — Если я не возражаю, чтобы… чтобы ты здесь присутствовал, это не повод взрывать мой туалет! Полюбуйся, что ты наделал! Ты думаешь, если Миртл и так мертвая, ей приятно обитать среди руин и обломков?! — и она с громким плеском скрылась в унитазе.

— Здорово, — с чувством глубокого удовлетворения сказал Шимус, который пошел с ним ради интереса, — знатно грохнуло!

Стоящие неподалеку Рон и увязавшаяся за братом (а может, и не за братом, а за Гарри) Джинни переглянулись.

— Близнецы обзавидуются, — сказал Рон, — взорвать женский туалет — их старая мечта.

Гарри кивнул. Банка, в которую капал готовый продукт, разлетелась в пыль, капельницы сгорели, хотя силикон вроде бы гореть был не должен, дверь кабинки почти сорвало с петель, и только дорогущая бронзовая планка с нанесенными Пенни рунами лежала на полу целой и невредимой. Действительно, грохнуло знатно.

— Ладно, Гарри. У папы тоже постоянно что-то взрывается, — успокоил незадачливого алхимика Рон.

 — И, между прочим, — ядовито добавила Джинни, — эта Миртл ругает тебя точно так же, как мама ругает папу, когда он что-то такое устраивает. Ты на ней еще случайно не женился?

Гарри раздраженно дернул плечами, но ничего не сказал.

— Наверное, у тебя один из компонентов раньше кончился, — почесал затылок Шимус, — а блокировки тут нету.

— Угу, — согласился Рон, — и что делать?

— Ставить еще и блокировку — у меня денег не хватит, — вздохнул Гарри. — И так дорого обошлось. Да еще ингредиенты закупать… Придется сидеть тут днем. В воскресенье, видимо. А зажимать трубки буду вручную, когда один из компонентов будет заканчиваться. Ну хоть с Миртл поболтаю.

— Ты такой милый, Гарри, — шепнула из соседней кабинки девочка-привидение, — не то, что эта рыжая грубиянка!

Джинни фыркнула и отвернулась.

На Истории Магии, куда они пошли с Роном и Шимусом сразу после уборки разнесенной кабинки, Гарри не спал: составлял список дополнительных закупок: капельницы, пару больших банок (с джемом, чтобы не гонять Хедвиг за пустой тарой) из маггловской поставки от Бутлегера, желчь тролля и единорожья вытяжка — от сестричек Смаггли. Хорошо хоть возвращенный Гермионой (пусть и неохотно) дневник сам подбивал стоимость покупок.

Впрочем, насчет «не спал» Гарри, как выяснилось, себе польстил.

— Ты, дружище, довольно смешно выглядел под конец урока, — заявил ему Рон, — писал в этот свой, как ты говоришь, «коколятор», даже не проснувшись. Я тебя уже и локтем пихал, и за руку дергал. А ты сидишь, глаза шальные, ни на что не реагируешь, только пишешь. Надо больше отдыхать, а то свихнешься же.

Гарри подумал, что долго он такой нагрузки действительно не выдержит. Но время стремительно утекало. Зелье надо было обязательно сварить до Рождественских каникул, и хорошо, если миссис Кейн к тому времени еще будет жива.

— Кстати, дружище, — продолжил Рон, — а магглы что — свои тетрадки из сыра делают?

— С чего ты взял? — удивился Гарри.

— Короста постоянно к ней лезет. И принюхивается, — пояснил Рон. — Только что на зуб не пробует. Так что, может, в шахматы?

На очередной проигрыш рыжику Гарри согласился легко: иногда отдыхать все-таки стоило.

Во вторник после гербологии он с удивлением увидел, как Гермиона о чем-то говорит с Лавандой Браун. До того Отличница и Заучка считала блондинку слишком легкомысленной и ограничивалась в общении с ней обычным «Привет-пока». Он не слышал, о чем говорили девчонки, но Гермиона вздохнула, достала из сумки свиток пергамента и вручила Лаванде, после чего они направились к туалету — не тому, где обитала Миртл, а к нормальному.

Загадка разъяснилась на уроке ЗОТИ: Гермиона что-то сделала со своим лицом (или, скорее, с ее лицом что-то сделала Лаванда) и выглядела еще на год старше. А уж в сочетании с очками… Гарри понял, что его лучший друг действительно оказался девушкой, хотя и не столь красивой, как Пенни или, например, Чжоу Чанг, с которой Гарри иногда встречался в коридорах или на квиддичном стадионе, когда одна команда заканчивала тренировку, а другая сменяла ее.

Разумеется, мисс Грейнджер снова уселась в первом ряду, и совсем не удивительно, что для очередного посвященного собственным подвигам спектакля Локхарт вызвал именно мисс Грейнджер. Смотреть, как сиреневый красавчик обнимает подругу, было неприятно, однако Гарри с удивлением обнаружил, что та смотрит на Локхарта не с былым обожанием, а, скорее, с недоумением.

Она даже попыталась отпрыгнуть и протереть посеребренные стекла, но Локхарт с белозубой улыбкой заявил:

— Нет-нет-нет, мисс Грейнджер. Не снимайте очки, они Вам очень идут. Сказать по правде, эта ужасная маггла-убийца была школьной учительницей, а все они носят очки постоянно: это что-то вроде униформы.

Гарри пожал плечами: в его старой школе очки носили далеко не все учителя. Даже миссис Кейн старалась по возможности обходиться без них. Но его больше всего занимало странное выражение на лице Гермионы, доходящее временами до брезгливости.

Когда представление было окончено, Гермиона неверной походкой прошла на свое место и, пока Локхарт разливался соловьем, живописуя собственные подвиги, долженствующие стать темой следующего урока, зарылась в книги. Пять минут спустя она, судя по движению спины, длинно выдохнула и спрятала лежащие на парте очки в карман мантии. Теперь она смотрела на Локхарта, как и раньше — без недоумения и, уж тем более, без брезгливости, но с тем же болезненным обожанием.

«Очки работают! — подумал Гарри. — Они и здесь работают! То есть… То есть получается, что очарование профессора ЗОТИ имеет ту же природу, что и способность Снейпа лазить по мозгам?!»

«А Локхарт действительно дурак и самовлюбленный павлин, — спустя еще несколько мгновений пришла ему в голову мысль, — он же сам заставил ее надеть очки снова!»

Но каким бы идиотом ни был Локхарт, мисс Грейнджер снова была под властью его волшебства. И что с того, что Гермиона ведь увидела профессора ЗОТИ в истинном обличье. Все равно она избавилась от очков и снова поддалась чертовой белозубо-лавандовой магии. Что же… Книги! Как всегда, будучи в смятении или в расстроенных чувствах, или не понимая чего-то, она обратилась к книгам. И… книги вернули ее в то же самое заколдованное состояние! Руны? Чары? Зелья? Все сразу?