К бывшей хозяйке палочки Гарри заходил еще несколько раз, чтобы попытаться наладить отношения: одно дело иметь в своей лаборатории потенциального диверсанта, а другое — сторожа или даже что-то вроде пугала. По крайней мере Миртл, если хотела, могла быть просто невыносимой. А она хотела. И могла.

— Я помню этого Квиррелла, — капризно сказала она, когда Гарри в третий или четвертый раз попытался рассказать ей, как к нему попала ее бывшая палочка, — он был таким милым мальчиком! И учился, между прочим, на моем факультете. Как и профессор Локхарт. Гарри, ведь Гилдерой такой душка, да?

Гарри закатил глаза. Все женское население Хогвартса явно поразила лавандово-улыбчатая эпидемия.

— Но Квиринус… Он ведь был такой беззащитный! Представляешь, старшие мальчики как-то взяли и заперли его в моем туалете. Наверное, тогда он и нашел мою палочку. А еще он тогда расплакался. И мы так здорово порыдали хором! Я вообще люблю, когда у меня в туалете плачут. Та девочка в прошлом году… Она так трогательно всхлипывала! Даже жаль, что тот мерзкий тролль не убил ее прямо здесь — тогда она поселилась бы вместе со мной, и мы могли бы плакать вдвоем. А ты почему не плачешь, Гарри?

— Ну… на самом деле плачу, иногда. Но я не знал, что тут такое замечательное место именно для этого. Так что когда мне захочется поплакать снова, я обязательно приду к тебе, — успокоил он мертвую девочку.

— Только почистись, пожалуйста, — попросила его Миртл, — от тебя немного пахнет, знаешь? И от твоей сумки тоже, довольно неприятно. Девочкам очень важно, чтобы мальчики пахли хорошо. Ну, или совсем не пахли. В прошлом году я даже не стала приглашать Квиринуса к себе, представляешь?

Гарри только кивнул: ну да, он заглянул к Миртл прямо с тренировки, не успев принять душ. В следующий раз следует учесть это. Хорошее отношение привидения было слишком важным, чтобы пренебрегать мелочами. А то, что Миртл в прошлом году не пригласила к себе в туалет Квиррелла, было вполне понятно: весь прошлый год одержимый Волдемортом профессор вонял чесноком, маскирующим запах вызванной одержимостью и проклятием крови единорога гнили.

— Гарри, — сменила, наконец гнев на милость Миртл: даже голос ее перестал звучать так противно, — ты не мог бы оказать мне одну услугу?

— С удовольствием, леди, — обрадовался мальчик, — чем могу помочь Вам?

— Понимаешь, — потупила глазки мисс Уоррен, — в этот Хэллоуин, всего через полтора месяца, у вашего гриффиндорского привидения, сэра Почти Безголового Ника, смертенины.

— Смертенины? — удивился Гарри.

— Юбилей смерти, — пояснила Миртл. — Почти ровно пятьсот лет назад ему недоотрубили голову. В Хогвартс обещали прилететь привидения со всей Европы, и даже из Америки и других стран. Будет бал и фуршет. И… ты не мог бы сопровождать меня на этот бал?

— Конечно, Миртл! А… А меня пустят? Я же пока еще не мертвый!

— Я поговорю с сэром Николасом, но, по-моему, он будет только рад. И я тоже. Я так люблю балы! — Миртл вдруг погрустнела, но не расплакалась: видимо, пойти на смертенины ей было так же важно, как и Гарри получить лабораторию. — Знаешь, когда я плакала здесь. В туалете… Еще когда была живая… Это было из-за того, что один мальчик отказался пойти со мной на бал. ПОТОМУ ЧТО МИРТЛ ОЧКАСТАЯ И ПРЫЩАВАЯ! Вот! Мне было так грустно…

— Конечно, я пойду с тобой! — успокоил ее Гарри.

— Спасибо, Гарри. И да, ты действительно можешь поставить здесь свои котлы, — сказала Миртл, — а я, если увижу кого-то, буду его отгонять отсюда. За полвека я здорово научилась это делать! А когда ты умрешь, я приглашаю тебя к себе насовсем!

— Большое тебе спасибо! — быстро, но с чувством, сказал мальчик.

Утром в субботу, девятнадцатого сентября, Гарри спустился в Общую Гостиную Гриффиндора не в спортивной форме, как обычно, а в нормальной, причем свежей, одежде и с перевязанной ленточкой коробкой в руке. Мисс Грейнджер уже сидела в своем углу, как обычно, обложившись книгами и газетами.

— Привет, Гермиона! — Гарри протянул ей коробочку. — С Днем Рождения тебя!

— Спасибо, Гарри, — улыбнулась подруга и спросила, приняв коробку: — Можно? Можно посмотреть?

— Конечно!

— Очки? — удивленно спросила она, развернув бумагу. — Но… я не ношу очки!

— Они с простыми стеклами, без диоптрий, — улыбнулся мальчик, — но зато с секретом.

— С каким? — подозрительно-заинтересованно спросила Гермиона.

— Стекла простые, но посеребренные. У меня такие же. И я специально смотрел прямо в глаза профессору Снейпу, и…

— И он… не смог прочитать твои мысли?

— По крайней мере, он каждый раз морщился, когда смотрел мне в глаза. А я ничего не заметил, хотя раньше чувствовал его присутствие.

— Спасибо, — улыбнулась именинница, — это, знаешь ли, неприятно, когда кто-то копается в твоей голове.

— А то! — сказал Гарри. — Мне ли не знать! Но… тебе понравилось?

— Погоди! — сказала Гермиона. — Я сейчас!

И она, стремительно поднявшись по лестнице, скрылась за дверью, ведущей в спальни девочек. «В зеркало смотреться, — подумал Гарри. — У девчонок просто обязаны быть здоровенные зеркала прямо в спальнях!»

В ожидании подруги мальчик присмотрелся к свежему номеру «Пророка», лежащему поверх здоровенных томов. «Гриннготтс не комментирует падение маггловских бумажек!» — гласил заголовок.

Гарри вздохнул: судя по содержанию статьи, его сбережения в фунтах обесценились минимум на пять процентов из-за каких-то непонятных ему событий на бирже. Он задумался: так ли уж права Делла Стрит, смеявшаяся над архаичной денежной системой волшебников? В конце концов, галлеоны остались все теми же галлеонами, что и сотни лет назад, а вот фунты уже были далеко не теми самыми фунтами серебра, в честь которых они были названы давным-давно.

— Гарри, ты просто чудо! — оторвала его от грустных размышлений Гермиона, спустившись вниз через добрых десять минут. Ну да, зеркало есть зеркало, а девчонки есть девчонки. Очки и вправду шли ей: ну еще бы — мало того, что три пожилых леди, все до единой, обладали неплохим вкусом, так еще и нанять хорошего стилиста для Бутройда проблемой не было. А уж, имея кучу фотографий объекта, подобрать подходящую оправу…

— Я в них смотрюсь такой взрослой, — продолжала улыбаться Гермиона. — Наверное… наверное, я буду носить их не только на Зельях, но и…

«Но и на ЗОТИ», — мысленно дополнил Гарри и постарался не показать легкого разочарования. Мисс Грейнджер действительно смотрелась взрослее и строже, уже не девочкой, а девушкой, и почему-то это портило настроение еще больше.

Гермиона порывисто обняла его и поцеловала в щечку. Настроение снова прыгнуло вверх.

— Ладно, я пойду, — сказал ей Гарри, — надо в форму переодеться, Вуд гоняет нас просто по-черному.

— То есть, ты спустился сюда при полном параде ради меня? — подняла бровь Взрослая Мисс Грейнджер.

— Ну, тут же больше никого нет, — демонстративно повертел головой Гарри и развел руками, — так что… ну и, в конце концов, ты мой лучший друг.

— Не считая мисс Клируотер, — поддела его Гермиона. — Кстати, она просила передать тебе вот это…

Она нырнула в свою школьную сумку и достала из нее пакет. В ней лежали три капельницы, соединенные разрисованной рунами бронзовой планкой, и записка: «2гал 4с, ловелас!»

— У нас с ней деловые отношения!

— И поэтому она называет тебя ловеласом?..

— Ну… да, — ответил Гарри, слегка покраснев, — но просто сам бы я такое волшебство не потянул. Тут и руны, и чары… И даже ты, думаю, не осилишь. По крайней мере, пока.

— Это правда, — согласилась мисс Грейнджер, — у нас же руны только в следующем году будут. Я, конечно, уже почитала кое-что из программы следующего года, но… Гарри, — ее голос стал просительным, — я про эту серую книжку. Я, кажется, разобралась, как считать эти самые диаграммы. Но там такие вычисления… тут маггловский компьютер нужен по-хорошему, такой, как у папиной сестры. Я попробовала зачаровать блокнотик, мне Перси показал, как. Но он такое не тянет. Ты не мог бы…