— Да, сэр. Но… оно такое длинное, а эти пикси очень верткие! Я бы промазал скорее всего.

— То есть ты принял самое простое решение. И это оказалась смерть, верно?

— Самое быстрое, сэр. Не самое простое, а самое быстрое. Они подняли Гермиону уже довольно высоко, профессор! Она и так чуть не разбилась.

— Хорошо, я понимаю твои резоны. Итак, ты принял самое быстрое решение. Оказалось ли оно самым лучшим?

— Судя по результату — нет, сэр! — понурился Гарри. — Но… если бы Гермиона разбилась…

— Понимаю тебя. Давай рассмотрим ту историю с троллем еще раз, — Гарри снова напрягся. — Если бы вместо пикси в классе появился бы тролль — что ты выбрал бы? «Редукто» или «Петрификус Тоталус»? Давай представим, что шкура не защитила бы тролля в обоих случаях, — уточнил он, увидев, как засомневался Гарри.

— Конечно, «Редукто», сэр!

— Даже… зная реакцию мисс Грейнджер на этот случай?

— Да, сэр. Просто… «Редукто» быстрее. А если бы тролль успел… Тогда я никогда не простил бы этого себе. Сам себе не простил бы, сэр.

Дамблдор задумался. Причем Гарри был готов съесть Распределяющую Шляпу, которая исподтишка разглядывала их с полки, на то, что он действительно задумался, а не сделал вид.

— То есть, — сказал он через несколько очень длинных минут, — твоей целью было бы… не допустить, чтобы мисс Грейнджер — или кто-то другой — пострадал бы?

— Ну… да, — удивленно подтвердил Гарри, — а зачем еще?..

— Ты меня очень обрадовал, Гарри, — улыбнулся Дамблдор.

— Чем, сэр? — удивился мальчик.

— Тем, что твоей целью была бы — и на самом деле была — именно защита, а не убийство.

— А разве бывает иначе? — удивился Гарри и вдруг понял: да, бывает.

— Вижу, что ты уже сам ответил на свой вопрос, — вздохнул Дамблдор. — К сожалению, да. И ты знаком с такой… ситуацией значительно лучше, чем мне бы этого хотелось. Этот шрам, — показал он на лоб Гарри, — результат желания именно убить, а не… защититься. Просто… просто убийство из средства спасти кого-то легко может стать целью. Слишком легко, — сказал он, тяжело вздохнув.

Гарри молчал, молчала и Шляпа, хотя мальчику на мгновение показалось, что старой тряпке есть что сказать. Но она закрыла глаза и промолчала.

— Убийство… Убийство обладает рядом несомненных достоинств, — Дамблдор тоже прикрыл глаза, но молчать не собирался. — Да, убийство — один из самых быстрых способов… решения проблем. Все остальные — остановить, переубедить, даже испугать — требуют намного больше времени. И знаний, как ты сам успел заметить. Ведь если бы ты владел заклинанием заморозки — возможно, ты сумел бы обойтись именно им?

Гарри кивнул. В этом был смысл, особенно если выводить из строя по паре пикси сразу, как это сделала Гермиона.

— Убийство решает проблему окончательно — мертвый враг не встанет и не продолжит вредить тебе, хотя… бывают исключения, — продолжил Дамблдор, бросив испытующий взгляд на мальчика. — Убийство, в конце концов, универсально — нет необходимости искать другой выход или… учить новые заклинания. Не так ли, Гарри?

Гарри молчал. Он помнил слова Бутройда о том, что убийство допустимо, когда оно решает больше проблем, чем создает, но попный мозг подсказывал, что это замечание было бы несколько несвоевременным.

— Том считал именно так, — прикрыл глаза Дамблдор, так и не дождавшись ответа. — Первоначально убийство было для него именно средством. Средством достижения… достаточно важных, хотя и не слишком благородных, целей. А потом… Потом это средство все больше и больше подменяло собой цель. Знаешь… есть одно заклинание… То самое, которое оставило тебе этот шрам.

— Убивающее Заклятие? — спросил Гарри, вроде бы так называл его Рон. Или не Рон?

— Да. Я не хотел бы вдаваться в подробности, но… Чтобы оно сработало, волшебник должен желать чьей-то смерти. Он должен хотеть именно убить того, на кого он направил это проклятие, а не защитить кого-то другого или достичь какой-то иной цели. Иначе проклятье просто не подействует. Тому очень нравилось использовать его — и это показывает, что убийство стало для него именно целью, а не средством.

— Но почему? — спросил Гарри. — Почему убийство стало для него целью?

— Потому что это слишком быстрый, простой и окончательный способ. В нем есть своя магия. Очень темная и опасная магия — опасная не только для жертвы, но и для того, кто использует ее для решения проблем, какими бы благородными они не казались поначалу.

Гарри прислушался к чему-то глубоко внутри себя. То самое темное не-пойми-что, которое он впервые почувствовал в бункере на заднем дворе «Норы», еле слышно аплодировало у него внутри — аплодировало быстроте, простоте и окончательности смертельного решения.

— Я… понимаю, сэр, — эти аплодисменты были Гарри неприятны. — Но что мне делать… теперь?

— Ну, во-первых, обдумать тот урок, который помимо своего желания преподал тебе профессор Локхарт, — улыбнулся Дамблдор. — Во-вторых, я советовал бы тебе поговорить с мисс Грейнджер — разумеется, когда она сама будет готова к такому разговору. И в-третьих… — он вопросительно взглянул на мальчика.

— В третьих… искать другие способы… решения проблем? — быстро спросил Гарри. — Но… если для этого не будет времени? Если тролль — не пикси, а тролль — уже в кабинете?

— Я бы посоветовал тебе искать эти способы заранее. Именно для этого и существует Хогвартс. Для того, чтобы вы, все вы, были достаточно подготовлены к тому, чтобы достигать свои цели правильными, — а не быстрыми и окончательными, — средствами. Иначе… при том, что каждый из волшебников способен убить своим желанием — о да, с помощью палочки, но ведь палочка есть у каждого волшебника, правда? — наш мир обезлюдел бы слишком быстро. А потом исчез бы.

— Исчез? — выпучил глаза Гарри.

— Да. Это довольно сложная магия, но… Мир, в котором никто не живет, никому и не нужен. И он… развоплощается, — серьезно сказал Дамблдор. — К сожалению, магантропный принцип достаточно сложен для понимания школьниками, но поверь мне, это именно так.

Гарри кивнул.

— Гермиона прочитала ту книжку, которую Вы дали мне, сэр. Она поняла там не все, но… Она кое-что рассказала мне. И там про этот принцип тоже было. Непонятным языком, но было.

— Вот как? — поднял бровь Дамблдор. — Тогда приходится признать, что послать тебе эту книгу было одним из самых удачных моих решений.

— Спасибо, профессор. Я… пойду? — спросил он.

— Учить заклинание заморозки? — подмигнул ему Дамблдор.

— Ну… да. Но не только, сэр! Вряд ли профессор Локхарт выпустит в класс кучу пикси еще раз!

— Я тоже так думаю, Гарри. Так что действительно, лучше быть готовым к разным неожиданностям и иметь достаточно большой набор… способов достижения своих целей. И да. Возвращайся к своим друзьям.

— Спасибо, сэр, — Гарри накинул на плечо сумку и развернулся. — И мне… мне действительно жаль, что я… что я убил его.

— Гарри, — остановил его голос Дамблдора, когда он уже стоял, глаз старого волшебника не было видно за блеском очков, — не его. Ее. И, боюсь, боюсь, она была не одна. Пикси — живородящие существа, знаешь ли.

— Да, профессор, — сказал Гарри совершенно спокойным голосом, — я понял. Спасибо, профессор.

Он спрыгнул с лестницы, когда до самого низа оставалось еще ярдов десять, использовав «это» со всей силой, которую только мог высвободить. Это — и всплеск магии, и легкая боль в ступнях от удара об пол — помогло, но ненадолго. Он бежал по коридору, чуть не сбив по дороге кого-то из первачков, бежал, пока не оказался в тупиковом коридоре, в котором никого не было. К сожалению, тут, как и на всем пути сюда, не было и тех, кого он… кому он доверял. Таких людей и во всем мире-то было не слишком много, а уж тут, в Хогвартсе…

Но он успел, успел убежать туда, где он не убил бы еще кого-то.

Рвануло.

Замок содрогнулся, с потолка и стен посыпалась каменная крошка, пол задрожал.

Гарри поднялся с холодного каменного пола. Мелкие камешки повыпадали из стен, потолок пошел трещинами, держатели для факелов перекосились, а сами факелы погасли или упали вниз. Ноги подрагивали, и Гарри, сделав два шага, сполз спиной по шершавой от выбоин стене. Какой-то мелкий каменный осколок, видимо, попал ему в лоб, и кровь текла по лицу — он понял это, проведя по нему руками.